Страница 24 из 66
— Давай уже в Питер, — безнадежно попросил Ян, отмахиваясь от него.
— Так точно! — с явно нездоровым энтузиазмом откликнулся Влад. — Видишь, все как господин инквизитор решит…
Ад, лица гвардейцев, красное солнце — да вообще все померкло во вспышке портала.
***
В морге было мертвенно-холодно — и это слово было наилучшим для определения. Корак оглядывался по сторонам, натыкаясь на белые стены, с которых местами слезала старая краска, на блестящий в свете отливающих неоном ламп металл: какие-то каталки, столики, приборы… Он налетал на предметы к явному неудовольствию инквизиторов, наручники с него так и не стали снимать: не то как-то удобно забыли, не то вездесущий Войцек кого-то подговорил; тем не менее, к скованным рукам трудно было привыкнуть.
Ян догнал их чуть после: оставался курить на улице. Влад наклонился к нему, что-то сказал быстро, косясь на застывшую в ожидании их молодую ведьмочку с выкрашенными в синий цвет волосами, они переглянулись, усмехнулись оба как-то горько. Девчонка же явно не была готова видеть конвоируемого Корака, сбилась, долго его рассматривала.
— Не похож он что-то на того, кто может заживо сгноить девушку, — нахмурилась она сердито. — И как рука поднялась…
— Не рука, — брякнул Влад, вздохнул: — Не важно. Ну, где наша безвременно усопшая?
— Только что с ней закончила, — согласилась ведьма, кивнула себе за спину. — Не для слабонервных, знаете ли…
При взгляде на лежавшую на каталке хотелось отвести взгляд. Кожа почернела, пошла складками, кое-где обнажая мясо и кости; на голову же ее вовсе невозможно было глядеть, на то, во что превратилось миловидное личико. Если присмотреться, на теле можно было рассмотреть аккуратные швы.
— И что нового ты можешь нам сказать? — настырно прицепился к ведьме Влад.
— Я в отчете напишу, ты читать не умеешь? Попроси своего инквизитора, пусть он вслух… — слабо отбивалась она. — Но, в общем… Поражения глубокие, пострадала не только кожа, но и плоть. Похоже, что эта зараза пошла от шеи и распространилась по всему телу.
— Ага, там печать была, — вспомнил Влад. — Перевернуть ее можно?
Не дожидаясь разрешения, он лихо взмахнул руками, заставляя мертвячку взмыть на метр, крутануться в воздухе и грянуться вниз с тяжелым стуком. Пожал плечами, наблюдая лица следивших за ним, Влад деловито склонился к шее, едва ли не обнюхал.
— Не, так не видно… — с сожалением признал он. Обернулся на Корака, словно только что о нем вспомнил, спохватился: — А, опознание и все такое, инквизиторство, ты чего молчишь, хоть бы пнул меня слегка, а то я увлекаюсь. Так что, Корак, Кристофер, Оленька, подчеркните нужное, ты точно с этой девушкой был знаком?
— До и во время нашего знакомства она выглядела чуть иначе, господин инквизитор. — Корак чуть позеленел. Удивился собственной реакции, не то чтобы не видел чего-то подобного, но желудок был слабее обычного.
Падший долго всматривался в тело, подойдя ближе. Кулон на шее бешено колотился, будто стараясь поцарапать шею носителя. Кристофер начисто игнорировал требование куска железа, переводил взгляд на Яна и ведьму.
— Господин инквизитор, а можно небольшой вопрос прежде, чем окажется, что я убил беднягу? Утром я нашел у нее на шее, — он подошел ближе, ткнул в гнилое мясо пальцем. — Татуировку странного вида. Я не заметил ее ни ночью, ни вечером. А я ценитель разного рода тату… Что оно означает?
Он вытер палец о брюки, вновь посмотрел на ведьму и Яна. Амулет бился сильнее, настойчиво требуя привести его в действие, дать власть над телом, позволить заполнить все вокруг Тьмой.
— Господин инквизитор — это вот, — указал Влад на помечающего что-то в блокноте Яна. — А то заладил… Корак, я, конечно, все понимаю, но тут как бы… гнилое, блять, мясо, на нем нельзя увидеть тату. А соваться на изнанку… Ну, скажем так, не тянет, от нее шибает сильновато. Если видел, можешь набросать на чем-нибудь?
— Я могу попробовать, есть листочек? Мне кажется, это и правда важно…
В глазах Корака вспыхнул огонек заинтересованности. Он даже забыл, что хотел поддеть Влада или что-нибудь пафосное высказать ведьмочке. Он буркнул что-то себе под нос, наверное, правильнее сказать: под шею, шипя на артефакт, который как с цепи сорвался. И это настораживало, еще больше интересовало Падшего.
Тот принял из рук синеволосой бумагу и карандаш. Облокотился на стену, поднял колено, положил в зубы карандаш. В таком положении Падший замер, недоумевающе рассматривая белый помятый лист дешевой бумаги. Поставил в центре жирную точку, попробовал сделать несколько штрихов, остановился, посмотрел на Влада.
— Войцек, а я не могу… Я хорошо помню, как она выглядела, но не могу нарисовать… Тупой амулет взбесился… Я обещал его не использовать, но… Вдруг это что-то прояснит? В таком состоянии я тебе не ровня, размажешь меня по вот этой стене тонким слоем, как «Виолу» по хлебу, а?
— Ой как приятно… — протянул Влад.
Помолчал, что-то взвешивая, медленно повел рукой, заново накидывая какие-то заклинания — в этот раз в его жестах было нечто знакомое, что мелькало иногда у Егора, значит, защитные, после чего вывернул запястье так, что у Корака при взгляде на это заныли скованные руки. Наручники со звоном упали под ноги. Опасливо смотрел на Корака, но кивнул:
— Валяй, смотри.
Падший вдохнул побольше воздуха, набрав полную грудь, предвкушая знакомую боль. Протянул руку Владу.
Корак мог измениться до неузнаваемости. Мог стать темным эльфом, скрывающим лицо, поврежденное в дуэли. Демоном без тела, способным высосать душу из любого существа напротив. Стать Падшим с крыльями из Тьмы. Но изменить жесты было куда сложнее. Он по-прежнему то ли хотел пожать человеку руку, то ли ухватить быка за причинное место.
— Можешь… Эээ… рукой в руку проникнуть? Может, так тебе виднее будет.
Падший смутился на секунду, но тут же исправился. Влад сейчас не был его другом, и указывать на его временные недостатки было бы вполне честно. Но держи друга близко, а врага еще ближе.
Зажав амулет между указательным и средним пальцем, он аккуратно вскрыл подушечку большого об один из лучей звезды.
— Ты сам попросил, — ухмыльнулся Влад.
От призрачной руки пробило таким холодом, что он чуть не заорал в голос. Холод растекался по пальцам; Корак их уже не чувствовал, не мог бы двинуть ими. Неприятное сковывающее ощущение скользило выше по руке, морозными зубами впиваясь в мясо, текло к сердцу ближе, но Корак не отнимал руки. Заметил, как Ян косится на него почти с жалостью.
Он подрагивал, стуча зубами.
— Мне казалось… Горячий у нас парень… — Рука, держащая амулет, тряслась, угрожая его выронить. В ответ на холод по ней растекалось тепло от амулета, но Корак рыкнул на странном языке: амулет прекратил попытку спасать владельца от холода.
— Assa!
Путешествие оказалось чуть более болезненным. Кораку, как основному проводнику, досталось чуть больше. Чувство можно было сравнить с ведром холодной воды, опрокинутой на голову после жаркого дня. Вроде бы и хочется, освежает, но в пятки уходит сердце, появляется одышка.
С одинаковой вероятностью это был или какой-нибудь иной мир (разумеется, только номинально) или голова Корака. Маг и Падший от третьего лица наблюдали, как в квартире Егора поутру Корак вызывает такси для Пандоры. На ней не было и тени беспокойства, она с некоторой неохотой стояла в прихожей, доверчиво облокотившись спиной на Кристофера. Тот откинул куда-то телефон. Поцеловал ее в шею, замер, рассматривая символ.
Хитрое сплетение линий, образующее подобие цветка, название которого ускользало из памяти. Оно так же правдоподобно выглядело как руническая вязь неизвестного языка. Отдаленно напоминало сигилы Высших демонов, но столь же сильно от них отличалось. Корак-из-настоящего посмотрел на Влада. Изображение пошло рябью.
— Я догадываюсь, чей это знак, Влад. Никто, не имея достаточного могущества или одобрения Высших сил, не может чертить сигил одного из Девяти Изначальных демонов. Кровь, месть, забвение. Мелинзан, Войцек. Помнишь его, да?