Страница 30 из 69
В спину дракону маги долбанули молнией, он пошатнулся, но этого было мало, чтобы свалить такую зверюгу. Громадный ящер в мгновение ока очутился на том склоне. Он навалился животом на карниз, цепляясь за крошащийся камень когтями, нависая над Рыжим и Амонеей, и ничто, казалось, не могло его оттуда оторвать…
А я бежал так быстро, как мог, вытаскивая из кармана осветительный амулет и сжимая его в руке крепко — еще крепче, едва не разламывая. Сердце рвалось из груди, обжигая глотку; я сипел. Добежать бы и свалиться, но отвлечь тварь от Рыжего. От него, такого беспомощного и перепуганного — я издали видел, как друг воздевает над головой руки, выводит что-то и вязнет в тартарской изнанке… Лиши мага чар — он станет беспомощней котенка.
Дракон опасался света, не летал днем, отворачивался от ярких заклинаний. И это был мой единственный шанс. Сил наших магов не хватило бы, чтоб обернуть ночь днем, значит, мне нужно было ткнуть ему в морду светом. Очень близко.
Световой амулет жег ладонь. Раскалялся сильнее и сильнее, и я хотел, чтобы он горел еще ярче. Когда я взлетел высоко, он стал настоящим светочем, и глядеть на свою руку было сложно. Каким-то наитием я почувствовал, что амулету жить осталось всего несколько мгновений: они не рассчитаны были на такое количество магии. Как-то я оказался на карнизе, выкатился к дракону… Он неотрывно пялился на Рыжего.
И тогда Амонея все-таки выстрелила снова. Я услышал знакомый хлопок, хотя единственное, о чем я мог думать, — это была кисло воняющая змеей морда с огромными зубами, на которых темнели разводы крови. Демонской крови. Крови кого-то из моей семьи. И я зашвырнул в него амулет, я взвыл — потому что больше ничего сделать не мог.
Дракона ослепило. Один глаз засветило моим амулетом, в другой вдруг впилась пуля Амонеи… Клянусь — я уловил момент, когда она скользнула по тяжелому веку дракона и раскаленным боком чиркнула по склере. И снова завыл, ликуя, не способный облечь в слова свою отчаянную радость, потому что в то мгновение мне показалось, что мы победили…
Амулет не выдержал. Он разорвался, но сгусток света остался парить в воздухе, как те фонарики, что обычно чаровал Нииран, а в следующее мгновение он начал стремительно распухать, и я заслонился рукой. Светоч разорвался, как фейерверки — в праздничный день над Столицей.
***
Бледное лицо Вирена казалось безжизненным. Бровь была рассечена, запекшаяся кровь чернела. Еще множество мелких царапинок было на стесанных руках — видно, он пытался защититься от камней, когда все начало обваливаться. Волосы растрепались, закрывали половину лица, и Ринка осторожно отвела их в сторону, до дрожи боясь увидеть страшную рваную рану. Несмело коснулась холодной, словно восковой щеки, и запоздало поняла, что у нее пальцы ледяные.
Сдавленно простонав, Вирен дернулся. Тут же Ринка вскочила, помогла ему приподняться, чтобы не захлебнулся — Вирен долго отплевывался песком и кровью, несчастно скуля. Потом обессиленно приник к ней, и она прижимала его к плечу, баюкая.
— Живой, — шептала Ринка, поглаживая по колтунам волос. По щекам катались жгучие слезы — солью разъедало ссадины. — Я как увидела, что вы оба… Зачем ты туда побежал?..
— Друзей спасать, — хмуро пробормотал Вирен. Часто моргал, но говорил удивительно трезво: — Рыж связан с этой дрянью, вот дракон его и нашел. Мы виноваты, не подумали. На его руке метка. Я-то считал, просто шрам.
— Но как ты остался цел?
— Это Рыж че-то колдовал, — сипло проговорил Вирен. — Где он? И Амонея… Нужно найти… Чего мы сидим!
Пошатываясь, он кое-как поднялся и побрел к завалу. Умом Ринка понимала, что там, под камнями, не выживет никто и лучше увести Вирена прочь, пока он не увидел побитое и истерзанное тело друга… Но и в ней затеплилась надежда: магия! Если Рыжий каким-то чудом прикрыл Вирена щитом, он и сам должен был спастись…
Рыжий и Амонея забились в углубление в скале, потому камни не упали на них, а отгородили. В ужасе переглядываясь, Ринка и Вирен молчали: у них не было сил разгребать все эти обломки, чтобы добраться до друзей. Только упрямство позволяло Ринке держаться на ногах. Упрямство и страх.
— Давай разберем сбоку аккуратно, я просочусь, вытащу их, — предложил Вирен, недолго помолчав.
— Как ты себя чувствуешь?..
— Ну, дышу пока, — отмахнулся Вирен. — Щит помог, но по голове меня приложило. Наверно, небольшое сотрясение, в глазах мутится. А у тебя с ногой беда: ты не сможешь!
В четыре руки разгребать завал было куда удобнее и быстрее. А еще теперь Ринка позволяла себе делать небольшие передышки, чтобы прийти в себя. Счет теперь не шел на минуты: она знала, что оба, и Вирен, и Рыжий, живы. А труда в том, чтобы достать его, было немного…
Не успела Ринка прийти в себя, как Вирен протиснулся за стену из камней, что-то бурча себе под нос. Он задел острый угол плечом: Ринка расслышала треск ткани. Приникнув ухом к завалу, она слушала, как Вирен возится, взваливая на себя бессознательного Рыжего. Выбраться так было куда сложнее, но вот они оба вывалились ей на руки, и Ринка задохнулась от счастья. Не останавливаясь, Вирен ринулся за Амонеей: с хрупкой демоницей пролезть удалось куда легче, справился и один…
— Наверно, их тоже отгородила какая-то магия, — почесав затылок, признался Вирен. — Внутри камни оплавились, поэтому и не свалились в углубление. Вот ведь…
— Что такое? — чутко спросила Ринка.
Оторвав рукав рубахи, она бережно проводила им по лицу Рыжего. Кровь запеклась у носа, в уголках глаз, около ушей — как обычно и случалось у перенапрягавшихся магов. К счастью, губы были чистыми и сухими — значит, Рыжему не грозило захлебнуться кровью.
— Я подумал, как хорошо, что этот дракон не умел дышать огнем, как в сказках, — сказал Вирен. — Иначе все было бы куда хуевее.
Он наклонился к другу, неловко глядя на него, будто бы не зная, как подступиться. Даже если Вирена учили оказывать первую помощь, сейчас он выглядел совершенно растерянным.
— Рыж! — хрипнул Вирен, дергая его. — Эй, Рина, у тебя есть вода? Может, так мы скорее заставим его очухаться…
— Мы не можем ее тратить. Каждый глоток на вес золота. Не забывай, что здесь нет никаких источников.
Кто-то должен был заботиться о будущем. И Вирен, трясущийся от ужаса, но старающийся это скрыть, не мог об нем думать. Ринка слышала, как у него стучат зубы.
Вирен выругался. Потом подумал и добавил еще несколько слов на земном наречии. Кажется, этот язык люди звали русским. Странным образом звук его голоса успокаивал Ринку, напоминал, что она не одна, не беспомощна. Когда она очнулась в темноте, оглушенная, Ринка едва не сошла с ума от ужаса, и была самоотверженно рада тому, что Вирену не пришлось это переживать.
Дышал Рыжий медленно, ушел глубоко в себя. Оглядывая его, Ринка не заметила никаких ран — значит, дело было в магическом истощении. Обычно нужно было дать магу выспаться, но у них не оставалось времени разлеживаться.
— Держи его, — решился Вирен, кивая на Рыжего.
— Что ты собрался делать? У тебя же нет нашатыря с собой, я права?
— Нет, конечно. Обойдемся подручными средствами.
Несмело поглядев на белого как полотно Рыжего, Ринка все-таки взялась за его плечи, прижимая к земле. Ей было любопытно, что такого придумал Вирен, но тот преспокойно выхватил короткий клинок из ножен на поясе… Ринке передавило горло. Но Вирен всего лишь полоснул по ладони и быстро, не давая крови зря пролиться на мертвую землю, прижал порез к сухим губам Рыжего.
Того всего пробила судорога, и Ринке пришлось потрудиться, не дать Рыжему рвануться с места. Обвила одну руку хвостом, перепутывая пальцы, чтобы он не смог ничего с перепугу сколдовать. Ринка прислушивалась к частому дыханию.
— Кровь — универсальный источник энергии, — важно пояснил Вирен. — Это даже в школе проходят, удивлен, что ты не знаешь. Владу всегда помогало… — добавил он тише. Проворчал, отдирая руку: — Присосался, упырь.
Ринка старалась не глядеть на отметины клыков на его ладони, тем более, Вирен поспешил достать лечебный амулетик из внутреннего кармана рваного мундира. Порез быстро закрывался, не оставляя самого бледного следа. Одни черные разводы на лице Рыжего напоминали о произошедшем — и то, что он стал просыпаться, завозился, как разбуженный ранним утром. По крайней мере, выражение у него было такое же недовольное.