Страница 27 из 69
Дракон видел сон. Сладкий, мучительный сон, в котором Хозяин, как и должно, сидел между шипов, тонкий, невесомый — и они летели вместе, купаясь в жарком небе, и иногда Он легонько похлопывал его по шее, у чувствительного места, натертого удилами, чтобы дракон ринулся вниз, клацая клыками, и подцепил кого-нибудь из крохотных существ… Они были вкусные. Такие, каких он не пробовал очень давно, перебиваясь отравленными зверьми, и это возвращало его в настоящее. В мир, покинутый Хозяином, совсем серый, бессмысленный…
Они ушли, ушли-ушли-ушли, — обидно дрожали мысли, не облеченные в подобие слов, но такие чистые, понятные. Плач верного пса, оставленного нерадивым хозяином. Дракон ворочался во сне, задыхался, переполнялся злостью и голодом, желая то ли вонзить зубы в тщедушную фигурку Всадника, заливая ненасытную глотку, то ли приникнуть к его ногам и беззаветно вылизывать запыленные ступни.
Рыжий почти нащупал его имя, главную нить — нить основы. Если бы коснулся ее, он бы мог навязать дракону свое что-то, иное, навсегда отвратить его от поселения гарпий, но боялся потеряться, соединиться с ним. Забыть имя…
Нахаррад — разнеслось голосом Вирена, и Рыжий отпрянул.
***
Очнулся Рыжий в госпитальной палатке. Сразу узнал ее по резкому запаху спирта и каких-то подпаленных ароматных трав — сладкий, пряный запах. Пару раз он забегал, чтобы помочь лекарям с простенькой обезболивающей магией. Сейчас Рыжий лежал на чем-то, напоминающем набитый соломой матрас; пошевелившись, он слабо застонал, дернулся. Не пробило судорогами, как в прошлый раз — значит, дела его были вовсе не так плохи.
Пока не рискуя вставать, Рыжий оглянулся. Справа от него, скрестив ноги и привалившись к стене, сидел гвардеец Хин, весь обвязанный бинтами и напоминающий мумию, как заявил в прошлый совместный визит Вирен. Что это такое, Рыжий не знал, но Хину сочувствовал от всего сердца: ему почти не разрешали двигаться из-за серьезной раны в животе, и безмятежность для гвардейца была смерти подобна.
— Проснулся! — возликовал Хин.
Едва он крикнул это, полог шевельнулся. На лицо Рыжему упала полоса света, он скривился, зажмурился. Последние лучи солнца заливали ущелье. Когда Рыжий снова открыл глаза, над ним весьма угрожающе нависали Ринка и Вирен. Обычно доброжелательный Вирен хмурился и выглядел старше; хвост Ринки метался. Однако, оглядев его, они не стали орать и кидаться вещами, а подошли поближе, вздыхая, и Вирен без лишних слов протянул Рыжему фляжку с водой. Сейчас он полностью осознал, как саднит горло и сухо склеиваются губы. Первый глоток был болезненным.
— Как ты до этого додумался? — сходу спросил Вирен, крепко сжимая кулаки, будто желая его ударить, нос там сломать, глаз подбить — и Рыжему почему-то показалось, что он вправе это сделать. — Ради чего? Ты мог выгореть! Никто не способен перенести такую силу…
— Никто, но я Высший боевой маг… Подумал, что чего-то да стою. — Рыжий не хотел отпираться и оправдываться. Сделал большую паузу, чтобы отпить глоток, но потом пораженно уставился на фляжку. — Чья это вода?
— Наша, — твердо заявил Вирен. Рядом зафыркал Хин, не вмешивавшийся в разговор. — Не увиливай. Тебе кто-то подсказал нанести символ на кожу? Это твои видения?
— Откуда ты…
— Ты спишь рядом, идиот, — вспыхнула раскрасневшаяся Ринка. — Каждую ночь мы слышим, как ты мучаешься, но ты слишком самонадеян и самостоятелен, чтобы попросить о помощи, верно? И до чего это тебя довело! Ты едва не погиб! Ты!.. — Она точно хотела добавить слово покрепче, но не смогла, задохнулась от недовольства.
— Никто мне не подсказывал… Это основы магии, можно активировать печати через тело. У меня не получалось наколдовать их в воздухе, потому что изнанка слабая. Что-то ее измучило многие годы назад, и она до сих пор не восстановилась! — убежденно втолковывал Рыжий то, что они и без него знали. — Поэтому оставался один способ… Более прочная основа. Я надеялся, что это сработает. Что…
— Всадник мог тобой завладеть, — оборвал Вирен. Он был неожиданно суровым; никогда Рыжему не приходилось видеть друга таким серьезным. — Это не игра, черт тебя дери! Это сила, которую мы не понимаем! Она зовет тебя, она хочет, чтобы ты ей что-то отдал! Насколько я знаю подобное колдовство — жизнь! Она могла тебя убить!
— Но Всадник мертв… — слабо заспорил Рыжий. — Он никак не может ничего от меня требовать.
Он чувствовал, что говорит не вполне правду. Что сила, крепко державшая его в объятиях, теперь была особенно близко, дышала в затылок. Конечно, это был не сам Голод, давно уж сгинувший, но отпечаток его силы, навечно оставшийся в Тартаре, послед ауры… И все-таки одна ужасающая мысль не оставляла Рыжего: если отпечаток оказался так силен, каков же был сам Всадник при жизни?..
— Я могу себя контролировать, — сквозь зубы огрызнулся он, злясь больше на себя, чем на искренне обеспокоенных Вирена и Ринку. — Чего ты зря панику разводишь?
— Я знаю, на что способна эта сила, — сказал Вирен, прямо глядя в его глаза. — Ян борется с ней половину своей жизни, а ты, уж извини, не смахиваешь на образец хладнокровия. Я знаю, как ему трудно, как он сражается с ней и с собой — и даже на него часто накатывает… Рыж, я всерьез волнуюсь, — сбившись на шепот, доверительно сказал он. — Я не хочу, чтобы это коснулось кого-то еще из моей семьи. Сила разрушает все, чего касается. Это отвратительно…
Он замолчал, задумавшись о чем-то своем и болезненно поморщившись. Но Вирен был рядом, Вирен глядел на него, готовый предложить любую помощь, и Рыжему почему-то стало легче на душе, хотя тот совершенно ничего не сделал. Несмело подняв руку, Рыжий уставился на выцарапанную руну на запястье. Шрам белел, глубокий, некрасивый, и Рыжий начинал подозревать, что он останется с ним на всю оставшуюся жизнь.
— Эти ебаные маги! — завыл Вирен, расхаживая рядом, у его матраса. Теперь он больше не ругался всерьез, а вздумал театральничать. — Меня же предупреждали! Мне Ян говорил: не связывайся с боевыми магами, они поехавшие! Пиздец какие поехавшие! А я, дурак, не слушал умных людей, я думал, в твоей рыжей башке есть хотя бы немного мозгов! Ну? Скажешь что-нибудь в свое оправдание?
Остальные тактично молчали.
— Я шел сюда искать приключения и совершать подвиги, а не терять друзей, — беспомощно прошипел Вирен. Придвинулся — не угрожающе, а как-то ломко улыбаясь. — Я не хочу лишаться хоть кого-то из вас, понимаешь? Ни за что. Моя семья однажды сгорела, и больше я не вынесу, я просто лягу и не встану больше…
— Я всего лишь тупой маг, ты сам говорил.
— Да, ты очень тупой! — зарычал Вирен, сердито жмурясь. — Твое счастье, что больных не бьют. Ринка, держи меня!
— Держу, — ответственно согласилась та.
Рыжий смеялся, забывая об уродливой руне на запястье, и ему было до странности хорошо.
========== VI. ==========
Тартар, Красные горы, поселение гарпий (день седьмой)
Когда наступил вечер, мы все готовились к битве. Часть времени я провел возле моего идиотского друга Рыжего, волнуясь, как бы этот дурак не натворил с собой еще больших бед. Гвардия точила сабли и чистила винтовки. Необычайное волнение царило в лагере; постоянно бегали и вскрикивали. Волк стоял где-то посередине, возвышаясь внушительной горой, раздавал приказы, а рядом с ним торчал сияющий Вахза. Они о чем-то договорились, но я пока не знал, в чем именно дело.
Гарпии сторонились нас, опасаясь. Белая вилась кругами, обозревая лагерь сверху, но больше никто из них не приближался. По отрывистым крикам я понял, что они были рады: еще бы, нам, загнанным в угол, пришлось решать их проблемы! Но белая была куда умнее их — она-то прожигала демонов взглядом. Следила, ища подвох: слишком охотно мы принялись возводить укрепления и расставлять позиции.
Часть из нас еще помнила гражданскую, другая (к которой я без ложной скромности отношу себя) была натаскана в постоянных вылазках: в Аду никогда не бывает спокойно. Мы умели воевать. В каком-то смысле это было понятнее, чем брести куда-то в неизвестность.