Страница 20 из 69
— Подождите, я не очень понимаю, — замялась Амонея, словно стесняясь своего незнания. — Что такого с капитаном?..
— Ты никогда не думала, почему нас зовут Ротой Смерти?
— Потому что вы ударный отряд… Или… О. О-о-о, — значительно протянула она.
Она замолчала, дальше поднималась в тишине, вновь прижимая к себе оружие. Зацепившись когтями за край обрыва, гарпия терпеливо ждала их, и в выражении ее диковатого и, если признаться честно, вовсе не красивого лица читалась легкая насмешка. Они могли обладать магией, изобрести огнестрельное оружие, но гарпии все еще были сильнее хотя бы потому, что умели летать.
Как и многие мальчишки, Вирен, видя порой легкость, с которой Падшие взмывают к облакам, мечтал о полетах. Его тянуло туда, и он подолгу размышлял о временах, когда демоны смогут наконец-то пересобрать человеческие самолеты для адских небес. Но от крыльев он не отказался бы: пока они шли к пещере, успел устать и украдкой вытирал со лба выступивший пот. Стараясь дышать через нос, чтобы не давиться воздухом, Вирен не хотел показывать слабость.
Ждать все равно пришлось: Нииран, привалившись к охладевшему камню, вздрагивал, кривился. Боевой транс и связь с гарпией и так выпивали все силы, так еще и пришлось торопливо взбираться наверх. Подойдя к магу, точно забыв про свою усталость, Вирен поддержал его, позволяя опереться: они были одного роста, и сделать это у него получалось куда удачнее, чем у массивного Волка или маленькой демоницы.
— Спасибо, — шепнул Нииран, будто стыдясь чего-то — может, давешних угроз облысением.
— Ничего, — искренне улыбнулся Вирен. Он лучше других знал, как часто боевые маги перенапрягаются: и лучший его друг, Рыж, и отец, Влад Войцек, — все они, бывало, выматывали себя ради общего блага.
Над ними сомкнулась темнота. В пещере не пахло сыростью, как Вирен ожидал; напротив, здесь было как будто жарче и душнее, чем в прохладе тартарской ночи. Не иначе как магия: и верно, знакомая щекотка пробежала в основаниях рогов, по старым шрамам от колдовского пламени. Колеблясь, на шажок отступила Амонея, но наткнулась спиной на замыкающего Волка и зашагала вперед.
— Свет, — попросил Волк. Гарпия, кажется, лучше них видела в темноте и не стала задерживаться, однако ориентироваться на ее расплывчатый белый силуэт было опасно. Вперед уходил узкий темный рукав — куда-то в глубину горы. — Если покажется, что это ловушка, стреляйте, — велел лейтенант Вирену и Амонее. — А лучше рубите: не дай Денница отскочит рикошетом…
Не сразу, но Нииран выдавил из себя осветительное заклинание. Он казался мертвенно бледным, темный шрам чернильно перечеркивал лицо. Ступая за ним, Вирен жалел, что ничем не может помочь и что Рыжего оставили внизу. Сгусток света завис над их головами, как потерянный светляк, вращаясь вокруг оси и бросая на стены угрожающе длинные, изломанные тени.
Идти пришлось не так далеко, а может, время исказилось. Вирену совсем не хотелось спать, хотя час был поздний, он постоянно озирался, первым заметил расширение туннеля. Под ноги попались выступы, и Вирен подумал, что когда-то это были ступеньки, выдолбленные в камне, но они стерлись. В стене, которой Вирен касался боком, виднелось едва заметное углубление — подобие перил. Но теперь камень под ногами сгладился, и взбираться по нему было не так-то легко. Тем не менее, преодолев резкий подъем, они оказались на удивительно чистой и просторной площадке, и, если б не кромешная темнота, разбавляемая слабеньким световым заклинанием, и неясная тяжесть, Вирен бы не подумал, что оказался в горе.
Круглая площадка была окружена выростами камней — они поднимались, неразделимые с буроватой горной породой, и не казалось, будто их притащили откуда-то снаружи. Да и не прошли бы они сквозь лаз, в котором Волку приходилось идти, нагнувшись. Теперь он расправил мощные плечи и оглядывался. Недобро показывал клыки.
Камня было четыре, и Вирен поспешил к ним, чтобы рассмотреть лучше, несмотря на тревожные окрики командиров. Он был не так глуп, чтобы трогать, но, оббежав каждый вокруг оси, Вирен выяснил важную ведь: они когда-то были покрыты рисунками, от которых теперь остались неглубокие царапины. Засечки, может, и сложились бы во что-то, но не хватало света.
Приблизившись к одной из стен, Амонея указала на небольшое чашеобразное углубление, потом, пройдя кругом, обнаружила еще несколько таких. Нагнулась к одну из них, тщательно принюхалась и расчихалась от пыли.
— Пахнет резко, точно смолой, — отчиталась демоничка. — Наверное, с их помощью освещали зал, но теперь все выветрилось. Жаль, — добавила она. В темноте ей тоже было неуютно.
— Не пробуй ничего! — вмешался Волк, точно с неразумным ребенком говорил; иногда он забывался и говорил очевидные вещи — сильно же он волновался. Кивнув, Амонея отошла от чаш, однако с интересом мазнула пальцем рядом, потерла — ничего…
Гарпия сидела на одном из камней и свысока взирала на гвардейцев. Сорвалась с него, захлопала крыльями и полетела дальше — Вирен и не подумал бы, что зал не заканчивается, что в нем есть еще углубление… То был алтарь, напоминающий церковный, человеческий: Вирен видел на картинках. Правильно обтесанный камень, по которому струилась засохшая черная кровь — вот что он различил издалека. Подойдя ближе, рассмотрел несколько костей, череп. Мелкие зверьки — размером с кошку.
— Им нечего есть, но они приносили жертвы? — недоверчиво охнула Амонея, тоже угадавшая место поклонения кому-то… чему-то… Вирен даже в собственных мыслях не мог найти названия, не то что произнести.
От алтаря разило тяжелой, грубой силой. Не зря Нииран сравнивал это с ударом дубиной: Вирена оглушило, и он оторопело молчал, жадно дыша спертым воздухом. Вид у алтаря был самый угрожающий, и при виде кровавых жертв (пусть это и были всего лишь животные) становилось дурно. Или это было от железного запаха — Вирен чуял, что камень окропили недавно. За алтарем, на стене, было выцарапано несколько символов, по центру темнела знакомая руна.
Куда крупнее, чем зарисовка Рыжего в журнале. Четче, чем та, что была найдена на стене: там ее подтерли время, ветер… Та же форма: нечто, напоминающее крест, но с засечками — внизу, по бокам… Под боковыми засечками было по точке, которых Вирен раньше не видел — на доме они не сохранились. Вся руна была острая, угловатая. Точно впивалась в глаза. Захотелось прикоснуться, почувствовать выемку в камне подушечками пальцев, но Вирен поборол опасное желание: он знал, что нельзя поддаваться чужой магии.
— Это не столько руна или буква, — понял Нииран, прервав молчание. — Это подпись. Имя. Нечто вроде наших сигилов.
У каждого Высшего демона был сигил — старая аристократия Ада вся была магами. Как был и у Сатаны — сигил Утренней Звезды Кара унаследовала у павшего Люцифера, и он, Вирен, как признанный ее сын, мог даже им подписываться, однако чаще всего не заморачивался рисованием сложных печатей.
— И чей он? — беспокойно спросил Вирен.
Знал, что Нииран ответит.
— Одного из Всадников, полагаю. Не знаю, кого…
— Я знаю, — прогудел Волк. — Это весы. Мы во владениях Голода.
Вирен вздохнул: все обретало смысл. И сухая, бесплодная земля, и отощалые гарпии, вечно жаждущие пищи, и даже та жалкая и мерзкая крыса, что, оглодав, рискнула в одиночку напасть на отряд вооруженных демонов. Их вывернула сила — или сила вскормилась их желаниями, их отчаянием?
Гарпии молились Всаднику, но, должно быть, не знали, что он покинул их окончательно, сошел в Ад, а потом сгинул где-то в истории: последний раз о них слышали незадолго до Исхода. Но белая птицеженщина продолжала исправно приносить своему мертвому богу куски, мучаясь и недоедая, слабея сама. Вирен стиснул зубы: этот Всадник не заслужил преданности…
— Она считает его… тем, кто дал им жизнь, — пояснил Нииран, когда белая гарпия вновь заговорила, не скрывая волнения.
— Отцом? — удивился Вирен. — Разве это возможно? У Всадников не может быть детей… Ну, по крайней мере, Ян мне так говорил. Они не вполне живы, разве нет?