Страница 17 из 69
Сегодня к полудню несколько гарпий притащили крупную зверюгу. Нечто, напоминающее тура, но с острыми зубами и когтями, с длинной шерстью, точно слипшейся — наверно, от крови. Волок его сразу десяток гарпий, кренясь к земле. Остальные приветствовали их клекотом и криками, прыгали, как вороны. Они кинулись на добычу там, на этом выступе. Изодрали в несколько мгновений, хотя и не соперничали и не дрались. Никакой цивилизации.
Описание их обеда заставляет меня вспоминать и нашу скромную пищу. Еда пока не заканчивается, экономить рано, хотя от вкуса сухофруктов меня, пожалуй, скоро начнет выворачивать, как и от вяленого мяса с сухарями. Никогда бы не подумал, что стану скучать по еде с Девятого. И по теплой ванне: воду берегут на питье, а от грязи спасают заклинания. Такими ленивые маги чистят одежду, чтобы не стирать. Ощущения — будто по коже проходятся наждаком… Не хочется думать, что будет дальше, если мы не найдем воду. Возвращаться? Теперь, когда мы столько прошли? И когда часть из нас погибла в бою?
Как оказалось, столь пристальное наблюдение за гарпиями интересует не одного меня. Сегодня, когда я наблюдал за полетом существ, вившихся вокруг, ко мне бочком приблизился Рыжий, куривший свою едкую дрянь. Он сосредоточенно осматривал движение гарпий, как и я, заметив в этом некоторую системность: наши птичьи хозяева несли караул. Защищали от кого-то свою территорию. Белая гарпия расположилась на карнизе, величественно принимала разведчиков.
Их было не так много, как показалось на первый взгляд, но не обращать внимание на гарпий, на ятаганы их когтей, на мощные, поднимающие ветер крылья было невозможно. Многих гвардейцев это вынуждало спать чуть не в обнимку с винтовкой, а Ринка, с трудом пришедшая в себя, старалась не смотреть в блестящие, чуть округлые птичьи глазищи — точно гарпии могли винить именно ее за чье-то убийство.
— Ты совсем не боишься? — изумилась Ринка, как-то поглядев на меня. — Эти чудовища…
— Кара говорит, если во что-то можно воткнуть кусок доброй стали и оно издохнет, то такое чудовище вовсе не достойно страха.
Я-то, конечно, храбрюсь. Подумал: кто-то должен быть стойким. Наверное, получается иногда не очень хорошо, особенно — когда кто-то из этих птах бесшумно приземляется у меня за спиной за какой-нибудь своей надобностью. Они умеют летать, не издавая ни звука: вот как они смогли неожиданно напасть позавчера утром.
Но едва мы побороли страх перед гарпиями, пришло почти детское любопытство.
— Удивительно, не вижу среди них мужчин, — шепотом заметил Рыжий, внимательно приглядывавшийся к гарпиям. Он следил за допотопной повседневной возней с почти презрением.
Все гарпии, несомненно, — женщины. Никакой одежды они не носят, и человеческие части тела не оставляют никаких сомнений. Но ничего приятного в их обликах нет: все гарпии оказались тощие, сухие и жилистые, словно из камня вырубленные, с чуть сероватой кожей. Ничуть не в моем вкусе и, судя по гримасе, не во вкусе Рыжего.
— Мы мало что знаем о них, может, они и так обходятся: гермафродитизм, предположим, — тогда решил блеснуть я, хотя для него это прозвучало не более чем ругательством. — Однако ты в верном направлением думаешь, мне тоже кое-что в глаза бросилось: я вот не вижу среди них детей. Положим, самый молодняк можно спрятать в гнездах, в которых они спят, чтобы уберечь. Но ни одного подростка — из тех, что должны бы учиться летать.
Весьма заинтригованно Рыжий уставился на меня.
— Они ведь не с рождения умеют! Кара рассказывала, что у ангелов крылья становились достаточно широки, чтобы летать, где-то в возрасте наших десяти лет. Эти гарпии немногим отличаются по размерам от ангелов. Поэтому — хоть несколько, хоть одну — должны учить летать. Да и все они выглядят на один возраст.
— Проклятие, в этом что-то есть! — воскликнул Рыжий, необычайно приободрившись. — И ведь правда! Как же они тогда не вымерли? Или это нынешнее поколение пропущено? А предыдущие?
Я пожал плечами. Задумался: ведь у нас тоже редко рождаются дети, и, мне рассказывали, это считалось чем-то вроде проклятия, наложенного на нас Богом. Но теперь наши столичные биологи ворчали на суеверия и зарывались в научные труды: прекратив войны, Ад мог себе позволить тихо изучать сам себя. Тем не менее, редко в какой семье больше одного демоненка. Рыжий с его двумя сестричками — счастливое исключение. Из моих знакомых только он мог бы похвастаться, да еще Гил с Заритом — но они близнецы, и маги говорили, у них одна аура на двоих.
— Может, мужчин они едят, — хмыкнул я, желая напугать друга — чтобы он не расслаблялся чрезмерно. — И для того не пропускают нас дальше. Внимательно следи за теми, с кем ты рядом спишь, вдруг начнут пропадать! — прибавил я, страшно округлив глаза и оскалясь.
— С тобой я сплю да с Ринкой, — буркнул Рыж.
Он и правда с концами переселился в гвардейскую палатку и вертелся ночами подле меня, тихонько рычал, и я в растерянности не знал, как бы ему помочь. Никогда прежде я не испытывал такой беспомощности. И сильно жалел, что не умею колдовать и не могу лично поговорить с белой гарпией: на ее крыльях чернели символы, похожие на те, что по утрам чертил в воздухе Рыжий.
***
Собиралась ночь: долгий тартарский день все-таки подходил к концу. За сегодня они, как и предполагали, не продвинулись дальше, потому что гарпии их попросту не отпускали. Налетали, кружили, пугали лошадей. Конечно, можно было прорваться с боем, и это Волк с Ниираном обсуждали, однако рисковать не спешили. Они совершенно не знали горы и не представляли, куда идти, чтобы оказаться по ту сторону.
Вечером собрались у сложенного костерка. Ветер поутих, так что получилось разжечь огонь на деревяшках, оставшихся от одной из разбитых телег. Грелись, сидя плотно, кутаясь в плащи: в горах по ночам прохладнело. Горячая еда согревала хотя бы изнутри: они сообразили нехитрую кашу, получившуюся довольно жидкой.
Рядом с солдатами сидели Волк и Нииран. Они не без оснований полагали, что хорошему офицеру следует спать подле своих подчиненных, а просыпаться первее всех. В это время Вахза почивал в палатке, охраняемой удвоенной стражей, а теперь и гвардейцы утверждали караулы заранее.
Вирену предстояло сторожить ближе к утру, так что он расслабился и не торопился вычищать миску ложкой, по-своему смакуя. По разговорам квартирмейстера с офицерами, украдкой подслушанным, и заметно уменьшившимся порциям он понял, что скоро придавит нужда.
Рядом сидела новенькая, Амонея, успевшая сблизиться с гвардейцами и отлично показавшая себя в стычке с гарпиями: стреляла она метко и бесстрашно. Ее теснее приняли в отряд: новобранцев всегда испытывали боем. Ничто так не срывает маски, как несущийся на тебя с визгом и воем враг. Это было последнее испытание, помимо тех, что требовали с солдата перед вступлением в Роту Смерти.
В отряд она пришла незадолго до объявления похода, и Вирен очень изумлялся, что Амонею сразу назначили в Тартар. Его-то не сразу отпустили, потому что он был мальчишкой, едва ли год значившимся в Роте солдатом, а тут пигалицу с чудной винтовкой сразу выписали. Поглядев на нее в бою, Вирен готов был передумать. Снайперы были в Аду чем-то новым, но, учитывая, что еще Рай брали с допотопными мушкетами, наука их сделала значительный рывок.
— А что это такое? — спросила любопытная Амонея. Чувствуя себя частью общего, не так зажималась и не боялась подлезть ему под руку, заглядывая в тетрадку.
Открыв журнал, Вирен не писал, а рассматривал начертанную Рыжим руну. Сейчас его друзья дежурили у купеческих палаток, так что он мог открыто разглядывать рисунок. Больше ничего на этой странице Вирен не отважился писать, хотя и берег бумагу.
— Из деревни… У белой гарпии похожие руны на крыльях, — убежденно заявил Вирен. Он посвятил время рассматриванию ее перьев. — Это не может быть случайностью. Она — нечто вроде шамана, верно, дядя Нииран?
— Гм, да, — согласился маг. Его это повседневное обращение несколько смущало. — Она говорит от лица всего племени, но не использует магию в привычном понимании. Ни разу я не видел, что она складывает заклинания или пытается… Она лишь может касаться изнаночных нитей и передавать по ним мысли.