Страница 93 из 138
Белка восторженно засопела.
— А потом?
— А потом… была война. — Слова сорвались сами собой. — Потому что рано или поздно начинаются войны. Люди и демоны не умеют жить спокойно, им постоянно нужно что-то делить. И наши герои — все они — были вынуждены оставить свои дома и отправиться воевать, потому что они были горды, не хотели, чтобы кто-то захватил их и подчинил своей воле. Они умело сражались…
Белка слушала, затаив дыхание, хотя война, казалось, и пугала ее.
— Дракон сжег множество деревушек и городов. Наконец он добрался до столицы королевства, где жил король, желавший подчинить его, забрать его замок. Дракон и король сразились, и владыка пал в трудном бою…
— И дракон стал королем? — прошептала Белка. — Разве так бывает?
— Бывает все, что ты захочешь. Да, теперь у дракона было королевство, но разве этого было ему достаточно? Нет, он не хотел всего мира, как ты могла подумать: война надолго запомнилась ему. Он извергал огонь, но на сердце не было так тепло, как прежде. И тогда дракон устал один сидеть на троне, он приказал поставить второе кресло — для его прекрасной принцессы, которая к тому времени перешила все королевские флаги на драконьи. А потом дракон позвал и брата-чародея, отважно сражавшегося рядом с ним, и рыцаря, отправившегося на войну не ради почестей, а потому что захотел защитить своих чудных знакомцев. И всех военачальников, которые помогали ему завоевать королевство, самых разных… Тогда дракон наконец-то почувствовал себя счастливым. Он не украл это счастье, как некоторые другие драконы, а завоевал его, он заслужил любовь соратников и их преданность — только это ему и нужно было.
— И они были счастливы? — уже сонно, утомленная его речью, пробормотала Белка. — Да? И жили… долго?..
— Долго и счастливо, — пообещал Влад, улыбаясь и поправляя на ней одеяло. Белка обессиленно закрыла глаза.
Влад вздрогнул, когда почувствовал легкое, ласковое прикосновение к плечу. Оглянувшись, он с изумлением увидел всю свою семью, не сидевшую в креслах, а тянущуюся к нему, чтобы обнять. И беспомощно улыбнулся.
========== смерть придет, у нее будут твои глаза ==========
Комментарий к смерть придет, у нее будут твои глаза
по заявке
au к Буре, где Ян не удержал контроль; незадолго после битвы под Дитом
название - строчка “натюрморта” Бродского
Впереди что-то еще грохотало. Горело. Отсюда Влад чуял запах паленого мяса — легиона, устилавшего поле перед Дитом десятью тысячами павших солдат. Все было отмерено с ужасающей честностью, однако мера была положена не тому, кто стоял перед ним. Что стояло.
Может, это была последняя воля Яна, утонувшего в чернильном мраке. Спасти их души, отбить накативший на беззащитный город легион. Он всегда был честным, и он любил их больше себя. Но в существе, стоявшем перед Владом, не было ничего от Яна, и это пугало сильнее всего — это не позволяло просто скорбеть, забившись в угол, скуля от ужаса. Он не думал, что мертвые сердца могут так болеть.
Всадник носил лицо Яна, точно маску, и это было его незавершенное дело.
— Это абсурд, вранье: череп, скелет, коса, — с трудом выдавил Влад. Говорить было сложно, глотку драло. — Смерть придет, у нее будут твои глаза.
Глаза. Хрустальные, чистые. Точно петербургское небо в солнечный день, когда хочется, смеясь, носиться по мостам… Такие пустые и безучастные.
Лицо Смерти осталось бесстрастно. Это не Ян, твердил он себе, это не Ян, он всегда тонко-таинственно улыбался, когда Влад что-то захлебчато декламировал, чуть наклонял голову, как будто желая лучше слышать. Оно стояло напротив, неподвижно и не живо. Сошедшая с постамента статуя.
Сквозь апатию потери пробивалась яркими всполохами ярость.
— Тебя ведь что-то связывало с ним, — промолвил Всадник, безмятежно взиравший на дымные клубы на горизонте. Словно размышлял, какая назавтра будет погода. — Но оставь это — человек уже стал одним из Меня. Ты ничего не изменишь.
— Я знаю, — негромко согласился Влад.
За что же он был маг — чтобы видеть, что там, на изнанке, зияет огромная черная дыра, в которую рухнул его Ян? Человек бы надеялся, тешил свою глупую мечту, что сможет разбудить, вытащить, вытянуть через неокрепшую броню едва вернувшегося Всадника… Он — знал. Знание падало тяжело, как огромный валун, застилающий небо. Ни спрятаться, ни уклониться.
Владу казалось, мир подходил к концу. Еще как будто слышалась бойня — плакала изнанка, напоенная болью. Следы заклинаний жестоко распахивали землю, будто отпечатки лап громадного чудовища. Небо набрякло, потемнело. Всего лишь гроза, — подумалось Владу, но он тут же помотал головой. Ад приветствовал возвращение Всадника, простирал перед ним кроваво-красную дорожку. Они все чувствовали, как где-то незаметно сдвинулся, поскрипывая, их бедный мир — почувствовав эту опору.
Где-то за спиной безумно выла Кара, вцеплялась ему в плечи, царапаясь, пыталась не пустить под стены, к Нему. Когда дело доходило до расставания с близкими, они все становились страшными эгоистами, хотели приковать их самыми крепкими цепями. Когда-то Влад держал ее в Раю — Кара едва не упала на меч, видя раненую Ишим…
Он усмехнулся. Всадник ничего не понял. Ян сразу бы уловил мысль.
Но Влад не мог его отдать. Позволить Всаднику и дальше носить это лицо, эти глаза, затрепать в бесполезных битвах, иссечь магией и сталью. Не мог отпустить убивать этими тонкими хрупкими руками.
Он не сберег Яна — так обязан был его похоронить.
— Ты, знаешь, очень прав. Нас многое связывало, — просипел Влад.
Может быть, рука дрожала, но он нашарил револьвер в кобуре на поясе. Влад носил его с самого начала революции — не хотел быть беспомощен, безоружен. Ваше слово, товарищ Маузер…
Всадник не пошевелился. Даже не усмехнулся: его не убить даже заговоренной пулей, так к чему этот пустой фарс?
Нити контракта еще целы были. Чудом держались, осиротевшие, но не отмерли вместе с Яном. Может быть, крупица его души еще сияла, и Влад тихо поблагодарил его за это упрямство и взмолился на него. Нити натянулись, приковывая. Серебристые, острые, как леска. Способные резать мясо на лоскуты. Всадник вздрогнул, почувствовав. Было уже поздно.
Дуло револьвера ткнулось Владу в висок. Грохнул выстрел.
Они падали одинаково — точно перед Владом поставили зеркало.
========== сережки, магия и шторы ==========
Комментарий к сережки, магия и шторы
по заявке, очень уж просили Влада с Агнешкой.
Владу тут около десяти, и он уже маленький вредитель!
Влад Войцек сидел на стуле с высокой спинкой, поджав ноги и раскачиваясь. Комнатка сестры мелькала перед глазами, словно бы в такт музыке: Агнешка, любившая старые вещи, включила патефон, и пластинка медленно вращалась, чуть заедая. Влад упрямо продолжал раскачиваться, хотя сестра уже дважды окликнула его и пригрозила, что он непременно сломает себе шею.
Дома у Агнешки было уютно, хорошо. Это местечко, спрятавшееся на последнем этаже, почти на чердаке, нравилось ему куда больше, чем даже та комната, в которой он провел детство. Родители ругались все чаще, и Владу не хотелось оставаться с ними больше нужного, он шатался по улицам, сбивая ботинки, глазел на людей — мирный быт Праги его особенно занимал, он мотался среди густой толпы, отирался около иностранных туристов, наслаждаясь их странными, непривычными слуху языками, смотрел на древние соборы. В последнее время он все чаще приходил на ночь к Агнешке, в ее снятую комнатушку, и сидел, наблюдая за ее нехитрыми занятиями.
Сейчас сестра прихорашивалась — видно, собралась на свидание. Зеркало над трюмо показывало ее умытое, сияющее лицо, и Влад был спокоен: похоже, она была счастлива новым ухажером и наслаждалась теплыми осенними деньками. Замелькала причудливая кисточка, окунутая в пудру, тут же усеявшую лицо Агнешки. Ненадолго ее изящная рука остановилась, и Агнешка сердито обернулась на Влада, нахмурясь. Ее раздражал пронзительный скрип стула, нарушавший легкость мелодии.