Voluntate Dei

— Никогда не забуду, — печально кивнул Ян. Что-то крылось за этими словами, чего Огнев не до конца понял. — Каждый может ошибаться. Но простить ее за все жертвы я не способен…

— Я тоже, — тяжело признался Огнев. Возможно, именно поэтому он так и не смог поладить с дочерью — знал, сколько бед она натворила из-за обиды. Понимал, что Есеня не может быть бессознательной жертвой, как под его давлением постановил суд — нет, она никогда не была глупым наивным ребенком. — Но за их ошибки отвечаем мы, — с горечью выговорил он, прямо глядя на Яна.

— Вы слишком много на себя берете. Наши дети могут быть куда самостоятельнее нас, и это даже хорошо, что они ищут свои пути, — поспорил Ян. — Мы не можем вечно брать их вину. Мне кажется, поэтому вы… так надорвались. Попробуйте пожить для себя — пусть и после смерти.

— Не предполагал, что ты будешь меня поучать, — хмыкнул Огнев.

— Это просто совет, — легко произнес Ян. — Ваше дело, следовать ему или нет. В любом случае, я уже договорился о месте в страже. Вам понравится, — без капли иронии пообещал Ян. — Там постоянно что-то происходит, но это больше… бытовые преступления. Со всем серьезным разбирается Гвардия. Останьтесь, Влад будет рад вас видеть! — воскликнул он, заметив, что Огнев поднимается, собираясь уходить.

— Ты все-таки переоцениваешь Войцека, — проворчал он. — Мы никогда не были друзьями, так что вряд ли стоит ожидать теплую встречу. Приятно было повидаться… и познакомиться с Виреном.

Почему-то ему стало спокойнее, когда он вышел за дверь и задумчиво поглядел на лестницу. Пожалел, что не попросил у Яна сигарету напоследок. Теперь Огнев был уверен, что инквизиторы вовсе не прокляты и могут устроить вполне милую семейную жизнь — значит, проблема была в нем самом.

Многие расценивали смерть как второй шанс. Постаравшись сосредоточиться на этом, Огнев вышел на улицу и присмотрелся к яркому адскому закату. Пусть когда-то он был ужасным отцом, одно Огнев умел хорошо — хранить порядок. Жить для других, а не для себя; таких не перевоспитывают. И с одиночеством он свыкся, но радовался за Яна и его безумного мертвеца.

А беспокойная Столица, погружающаяся в ночь, нуждалась в ком-то ответственном. И Огнев решил попробовать снова.

========== белка и колдунства ==========

Белка очень хотела научиться колдовать. Эта мечта поселилась в ней еще с детства, когда ей читали слишком много волшебных сказок, рассказывающих о великих колдунах, прекрасных принцессах и драконах, заслоняющих небо размахом огромных крыл… Какое-то время она сильно расстраивалась, что в школе не учат магии, о которой она грезила. Так, по мелочи. Были какие-то дополнительные занятия, однако Белке на них становилось страшно скучно.

— Если бы они учили вас настоящей магии, окна приходилось бы менять не раз в месяц, а каждый день, — пояснял Влад, которого в очередной раз вызвали в школу. Причиной разрушений было отнюдь не заклинание, а обыкновенный мяч, в который Белка с Виреном решили поиграть на заднем дворе после занудных уроков.

Магия Влада Белке тоже не нравилась, хотя он предлагал ее поучить. Казалось, его страшно обидело, что Вирен предпочитал упражняться в фехтовании с Яном, а не развивать свой дар. Но Белку ничуть не привлекал грохот и рев его боевых заклинаний, она робела перед ними и начинала помимо воли трястись — хвост ее выдавал. Со временем Влад смирился, что они с Виреном не смогут у него поучиться.

Размышляя об окончании школы, Белка давно задумала поступить в институт магии на Третьем круге Ада, где обретались лучшие лаборатории, где колдуны пытались вывести нечто особенное, например, способы смирить постоянные холода на Девятом или сделать земли Восьмого круга еще плодороднее. Это вдохновляло Белку: быть полезной, что-то выдумывать, чтобы жизнь Преисподней стала приятнее. Об этом она радостно рассказала родителям, а те готовы были согласиться с чем угодно, ужасно гордые за ее хорошие отметки, так что фурора не получилось.

— Слушай, это будет катастрофа, — сказал Вирен, покрутив пальцем у виска. Он после смены завалился в ее комнатку, закинул ноги в запыленных берцах на журнальный столик и жадно схватился за ближайшую книжку. Это оказался самоучитель по магии. — Ты че, это читала?

— Да, а что? — заинтересованно спросила Белка.

Ей, конечно, не нравилось, что Вирен так нагло захватывает ее столик, но она спускала ему это с рук, потому что он, как и все мальчишки, пытался казаться круче, чем он есть. Тем более, недавно Вирена определили в выездной отряд Роты, что дежурил в центре Столицы, и он возгордился еще больше. Белка считала, что со временем это выветрится само.

— Влад говорит, что учебники для слабых, — снисходительно заметил Вирен.

— Это поэтому он не поступил, да?

Вирен хмыкнул и перелистал первые десять страниц.

— Ладно, допустим, я поверил, что ты хочешь учиться колдунствам, — сказал Вирен медленно, размеренно кивая себе. — Моя-то какая в этом роль? Я никогда не собирался быть Высшим магом. И таланта не хватит, и одного на семью вполне достаточно, Влад не потерпит конкуренции… — Он замолчал, почесал рога и вздохнул: — Эй, я знаю, что ты не ищешь легких путей. Но чтобы стать магом, одного упрямства недостаточно. Ты уверена, что у тебя хватит сил для этого? Врожденных, я имею в виду.

— Я Высший демон! — грозно заявила Белка, стараясь приосаниться. Она сидела на своей кровати с розовым балдахином и теребила уголок подушки, расшитой подсолнухами, так что Вирен не очень впечатлился. Изогнул бровь. Белка так не умела — завистливо нахмурилась. — Почему ты не хочешь быть колдуном?

— У меня маленький потенциал, — пожал плечами Вирен. — А кирпич бьет быстрее заклинания! Его очень долго произносить или заплетать. Бросок обычного камня перебьет.

— Что-то мне не верится, иначе Гвардия ходила бы с пращами… — засомневалась Белка. — Ладно, ты должен помочь мне!

— Ты собралась кидаться в меня огненными заклинаниями? — поежился Вирен. — Что? Ян рассказывал, что уроки магии обычно проходят в таком ключе! Когда-то давным-давно Влад пытался ему что-то преподавать…

— Правда? — ужаснулась Белка. — Бедный Ян!

— Да нет, ему нравилось, все в порядке.

Покачав головой, она кинулась к подоконнику и достала из-за шторки небольшой керамический горшок, в котором проклевывался маленький зеленый росточек. Вирен посомневался, но подошел ближе, наклонился над цветком.

— Что должен делать я? — важно уточнил он. Белке показалось, Вирен смирился с ее затеей и решил подыграть, и она хотела рассердиться, но пересеклась с его взрослым серьезным взглядом.

— Будь рядом, мне так спокойнее, — попросила она, нервно дергая хвостиком. — Подстрахуешь меня, если что-то пойдет не так!

— А что может пойти? — не отставал Вирен. — Нет, ты скажи! Что за громы и молнии ты решила на нас наслать? Думаю, лучше пойти куда-то наружу? На гвардейский плац?

— Перестань паниковать! — прикрикнула Белка.

Ей стало досадно, что она решила обратиться за помощью к Вирену — он казался ей тем, кому она может доверять в любом безумном деле, как раньше, в средней школе… И Вирен присмирел, сел рядом с ней на пушистый золотистый ковер и сложил руки на коленях, гипнотизируя цветок. Изредка поглядывал на Белку, словно надеялся, что она даст ему какое-нибудь задание поточнее. Она вздохнула. С гвардейцами всегда было так — это несложно заметить.

Однажды у Белки получилось сотворить призывное заклинание, выдернуть из Ада саму Сатану и верным путем направить ее на Землю. С тех пор она поверила в свои силы, решила, что она… исключительная. Белка была уже достаточно взрослой, чтобы понимать, как наивно и нелепо это звучит, но, вызывая Кару, она почувствовала что-то — воодушевление, нахлынувшую радость…

Поэтому она разглядывала росток, напрягая фантазию, и воображала аккуратный цветок. Это должна была быть обычная ромашка, каких миллиарды на безбрежных полях человеческого мира; Белка купила семена, когда навещала инквизиторов в Петербурге. Теперь она, зажмурившись, рисовала себе эти поля, полные цветов. Сосредоточившись, она слышала шорох трав, чувствовала их слабый, чуть терпкий запах. Ветер играл в ее волосах… До нее донесся прерывистый вдох Вирена, но Белка не отвлеклась. Напротив, приблизила образ цветка, и кончики ее пальцев, которые она держала над горшком, окатило живым теплом, словно кто-то плеснул на них горячей водой.