В янтаре

Джинкс возвращает ему кинжал, а сама падает на землю у тех ящиков, прислоняется спиной. Силко садится рядом; подумав, стаскивает жилет и чертов мешающийся галстук, оставаясь только в рубашке — после схватки день кажется адски жарким и невыносимым. Он вздыхает, запуская руку в взлохмаченные волосы.

— Ты неплохо справляешься, — говорит он Джинкс.

— Ага, ты заколол меня всего лишь десяток раз.

Неудачи ее расстраивают, и Джинкс втягивает голову в плечи, как будто ее собираются ругать. Вряд ли она позволяла себе такое с суровой Севикой, но сейчас опасливо косится на Силко, словно… не хочет его разочаровать?

— У меня опыта больше, чем тебе лет, — успокаивает Силко. — В следующий раз будет лучше. Заун тоже за один день не строился, знаешь ли.

Джинкс неуверенно улыбается. Сидит, нахохлившись, подтянув колени к груди и наблюдая за Силко.

— Научишь меня стрелять получше? — вдруг предлагает он, вспоминая разговор с Севикой.

— Что? Ты разве не умеешь?

Силко многозначительно указывает на янтарный глаз, и Джинкс озадаченно кивает. Зажмуривается наполовину, прикидывая, насколько ограничено его зрение, и неловко вздыхает, поводя плечами.

— Мне нравится заниматься с тобой… и с Севикой тоже, — тихонько признается Джинкс. — Она хорошо дерется. Я могу отвлечься на что-нибудь. Не слушать… их. Я имею в виду, когда на тебя бежит Севика, только и мыслей остается, что как защититься.

— Ты справишься, — обещает Силко.

На следующий день Джинкс тащит его в тир и почти не хохочет, глядя на то, как Силко позорно мажет по нескольким легким мишеням из-за расплывающейся слева мути. А потом, улыбаясь, подходит и помогает поставить руку.

========== 8; краски ==========

Комментарий к 8; краски

кусочек больше юморной, но тут убивают людей, о да

Джинкс нравится рисовать. Обычно у нее выходят угловатые, жуткие чудовища с пастями, полными огромных клыков; иногда Джинкс размахивается странными, ни на что не похожими узорами. Рисунки покрывают пепельницу Силко, расползаются на потолке, в укромном углу, из которого Джинкс любит наблюдать за ним, ковыряющимся в бумагах за столом. Он не против — его жизни иногда не хватает хоть каких-нибудь красок, кроме светящегося фиолетового, вспыхивающего ядом.

Иногда руки Джинкс дотягиваются до Силко, и он смиренно вздыхает, пока она украшает костлявую кисть россыпью разноцветных звезд. Потом можно будет натянуть рукав пониже… Джинкс от усердия высовывает язык, вся поглощенная работой, а Силко может заниматься своими делами, не обращая внимания на то, что покрывается цветными рисунками, как одно из ее видений, по словам Джинкс.

Его руку увивают цветочные лозы и звезды, и Силко рассеянно хмыкает, поднимая руки и глядя на роспись. Джинкс как-то застенчиво улыбается, отводя взгляд, необычно тихая. Силко треплет ее разрисованной рукой по голове, лохматя синие волосы.

— Теперь я почти такой же яркий, как ты, да? — с неподатливой из-за шрама ухмылкой говорит Силко. — У тебя красиво получается, Джинкс.

Но однажды Севика врывается в кабинет в совсем не подходящий момент, и Джинкс дергается, едва не проводя линию куда-то вбок. Возмущенно смотрит на запыхавшуюся наемницу, что та посмела им помешать — Силко чувствует, как между дочерью и его первой помощницей потрескивает напряжение. Но Джинкс учится чувствовать людей — она понимает: что-то произошло.

Силко срывается с места, ни о чем не думая, неприятно уязвленный мыслью, что кто-то дерзнул пошатнуть основы его города. Сложно держать в ежовых руковицах всех химбаронов; в Зауне легко пасть в самые низы или неожиданно возвыситься, но Зейфирию Силко знает давно — и так же давно подозревает его в подготовке бунта. Ублюдок был осторожен, но у Силко есть глаза везде, в каждом уголке Зауна… Он до конца надеялся, что Зейфирия не отважится действовать открыто.

Севика уже собрала отряд, и Силко доверяет ее чутью. Если она считает, что десятка людей в придачу к ней хватит, значит, все не настолько серьезно, маленький, скромный бунт Зейфирии не перетек в масштабное восстание. Химбарон может нанять сколько угодно наемников — впрочем, еще надо посмотреть, сколь много будет безумцев, решивших пойти против Силко, — однако у его отрядов никогда не будет слаженности и отработанности движений, как у людей, выдрессированных Севикой.

Врываясь в старое здание, в котором обосновался Зейфирия, Силко уже не помнит себя. Он слишком долго сидел в кабинете, и теперь жажда действия щекочет горло, вынуждает рваться быстрее, в первых рядах, хотя обычно Силко куда осторожнее, старается держаться чуть позади от наемников. В холле древнего дворца их встречает несколько стражников. Одного срубает бросившийся вперед мальчишка, в руке которого стремительно мелькает мачете — выслужиться хочет, как же… Второго человека Зейфирии Севика хватает рукой за голову, сдавливает, что слышен мерзкий хруст, и швыряет в стену.

— Осторожнее, не обрушь этот памятник древности нам на головы, — ворчит Силко, поднимая голову. Холл накрывает купол с зеленоватым, кое-где битым грязным стеклом, и оно пронзительно вибрирует, когда из стражника выбивают дух.

Им приходится разделиться. Есть еще немного времени, прежде чем все забегают и зашумят. С несколькими стражниками его люди справляются в коридоре, и старый мрамор пятнают уродливые потеки крови. Совсем не та роспись, что это место заслуживает… Силко проходит, небрежно отпихивая руку трупа с дороги.

Кабинет наверху, но оттуда навстречу скатывается Севика. Глаза ее святятся безумием «мерцания», но она угрюмо мотает головой, как сердитая псина. Значит, Зейфирия ушел куда-то, спрятался… Не успел бы сбежать, у Силко есть те, кто контролирует дороги. Значит, нужно искать в доме, придется спускаться. Что-то подсказывает Силко, что нужно лезть вниз, но первыми он пускает наемников.

Нужное место находится быстро, Севика выносит дверь, и глазам Силко открывается лаборатория — чертовски похожая на ту, что когда-то была у него, и от этого даже как-то смешно. Но они с Синджедом старались сделать «мерцание» убийственным, но недостаточно смертельным для человека, а тут, судя по ядреному кислому запаху, делают какую-то паль — которую можно запросто сбывать тем, кто слишком отчаялся.

Силко травит этот город, но делает это не настолько неприкрыто.

Зейфирия еще пытается бежать, когда на вошедших бросается несколько наемников. Не обращая внимания на шум, Силко хватает химбарона, оттаскивая его в сторону, злобно глядя на него. Зейфирия еще молод, ему не больше двадцати пяти, но у парня с рождения какие-то проблемы с легкими, поэтому на лице его плотно сидит половина ионийской зубастой маски, в которую вделаны трубки, подающие воздух с «мерцанием»…

А Зейфирия глядит на Силко как-то испуганно и немного безумно, будто не верит тому, что видит. Хлопает глазами, даже вырываться перестает. Удивленно вскрикивает.

— Ну что, мальчишка, хотел, чтобы город пал к твоим ногам? — злобно шипит Силко. — Ничем не пожертвовав? Что же от себя ты можешь отдать, чтобы доказать, что ты достоин занять место правителя Зауна? И какую же часть от тебя мне стоит отрезать?..

В руке Силко стремительно мелькает острейший нож, рассекает одну из трубок. Зейфирия в ужасе хрипит, тут же хватаясь за горло. Он может дышать, но с трудом, едва не захлебываясь, пытаясь урвать себе больше воздуха. Падает на грязную плитку. Силко безжалостно вдавливает каблук в руку, скребущую по полу, дробит кости. Рука мальчишки похожа на пожеванную лиловую перчатку.

— Пощадите… — едва сипит Зейфирия, пытаясь отползти. — Я бы никогда… Я не… Ебанутый ты сукин сы-ын…

Схватка позади затихает, Силко слышит только глухие удары и жалкие стоны Зейфирии. Маска наполовину слетела; мальчишка выкашливает кровь из легких. Острый носок сапога вбивается под ребра, заставляя его поперхнуться мольбами. За спиной Силко за этой расправой наблюдает десяток наемников, но он почти забывает обо всем, поглощенный только ужасом на лице Зейфирии.