Последний долг (ЛП)

Я вздрогнул, когда еще одна завеса земли опустилась на мое связанное тело.

Маркиз бросился к двери. Мы, люди, были похожи в этом отношении. Мы жаждали кислорода и солнечного света. Погрузи нас под воду, и клаустрофобия убьет тебя быстрее, чем любая акула. Загони нас в подполье, и страх может свести тебя с ума.

Мое сердце вышло из-под контроля, когда прозвучала еще одна канонада поменьше.

Бл*дь.

Если не Маркиз убьёт меня от имени Ката, то, похоже, это сделает Алмаси Кипанга.

Шахта не должна вести себя таким образом. С годами туннели ныряли все глубже и глубже, но рабочие знали, как их укрепить. Их жизни были на кону. Они не срезали углы.

Еще один бум. Громче. Сильнее. Ближе.

Стены пещеры задрожали, рассыпав землю по столу и использованным медикаментам.

Я поднял глаза, опасаясь трещин и внезапного падения камня и земли.

- К черту это дерьмо.

Маркиз схватился за ручку и распахнул дверь.

Разразился Армагеддон.

Стрельба.

Пули внезапно срикошетили в комнату. Воспоминания о смятом металле джипа и аварийных посадках роились у меня в голове. Я уткнулся лицом в землю, свернувшись калачиком так, как только мог, пока был привязан к стулу.

- Какого черта…

Свист пуль и глухой стук их изрытого оспинами приземления ускорили мое сердцебиение, пока я не вдохнул грязь с пола. Ужас разрывал мою кровь, поселяясь в моей раскалывающейся голове.

Моя система испытывала здоровую дозу страха, когда дело касалось свинцовых снарядов. Когда он выстрелил в меня, я отреагировал инстинктивно. Я думал не о боли или смерти, а о спасении жизни моей сестры. Я не знал, каково это будет. Но теперь я знал, что случилось с телом, оказавшимся на пути смертельно раненого оружия.

Это чертовски больно.

Я не хотел повторения.

Борясь с веревками, чтобы защитить себя, я не мог перестать мысленно очищать свой разум, прощаясь со всеми и всем, что я когда-либо любил.

Нила.

Жасмин.

Кестрел.

Даже Вингс.

История моей жизни показалась мне жалкой.

А потом…всё было кончено.

Так же внезапно, как началась, стрельба прекратилась.

Тишина была почти такой же оглушительной, как и выстрелы.

Звук пуль сменил вой, нарастающий в децибелах по мере того, как тикали секунды.

Я поднял глаза.

Маркиз.

Он лежал на спине, прижав руки к груди, где на футболке расцвели многочисленные красные пятна. Я не мог понять, что произошло. В комнате были только мы. Никто не вошел. Больше никакой стрельбы.

Я посмотрел на открытую дверь. На деревянной раме были вмятины и осколки от брызг огневой мощи, но выход оставался пустым. В глубине шахты раздался топот ног, выстрелы орудий, и из ниоткуда донеслись звуки битвы.

Что, черт возьми, происходит?

Вопли Маркиза медленно превратились в стоны. Почва под ним приняла его кровь, как дерево принимает свежий дождь, впитывая ее глубоко в землю.

Я воздвиг барьер между ним и мной. Мне не нравился этот парень, но я не мог не разделить его боль, когда он умер у меня на глазах. Смерть была личным делом, и я не собирался участвовать в его последних минутах.

Где-то в шахте разразилась война. Я не знал, кто на чьей стороне. Я не знал, сработает ли это в мою пользу. Но я знал, что мне дали второй шанс: я бы не стал его упускать.

Отталкиваясь, я каким-то образом умудрился покачнуться в сторону, неловко опираясь на хрупкую ножку стула. Мои плечи облегченно поникли, но то, как я изменил положение, оказало огромное давление на мою грудь и ребра от веревок.

Я не мог сделать глубокий вдох, когда дергался и извивался. Стул затрещал, борясь с моим желанием сломать его.

Внезапно шаги послышались ближе, шурша по гальке.

Я замер.

Пот капал с кончика моего носа, когда я начал извиваться сильнее. Если это новые враги, я не мог быть все еще связанным, когда они…

Они вошли в пещеру.

Пятеро мужчин ворвались внутрь, блокируя выход. Их темная кожа поглощала скудный свет ламп, белки их глаз были напряжены и сосредоточены. Винтовки в их руках были старыми, но все еще способными убивать.

Я сердито смотрел, упиваясь их воинственными мыслями и жестокостью. Один из мужчин двинулся вперед, шаркая по пропитанной кровью земле там, где лежал Маркиз.

Маркиза ожил, вытащил из кармана пистолет и выстрелил. Он попал одному из мужчин прямо в сердце.

Нет!

Все произошло очень быстро. Еще больше рабочих хлынуло в дверь, бросаясь на гору мышц, размахивая пистолетом, хлопая руками по полу.

Он кричал, как зверь, на которого напали насекомые, но он был ошеломлен.

Вошел еще один мужчина, на этот раз с нашивкой менеджера на грязной футболке. Он был старше, ровесник Ката, и, стоя над Маркизом, был полон власти. Не дрогнув, он рубанул по его шее мачете.

В одно мгновение Маркиз был жив, скрывая меня от Нилы. В следующее мгновение он отправился в подземный мир. Ужасно наблюдать, но гуманно избавить его от страданий. Он уже был мертвецом...Таким образом...Боль ушла…даже если он и не заслуживал такого сострадания.

Бонни нужно будет купить чью-то преданность.

Если она выживет, когда я вернусь домой, конечно.

Если я вернусь домой.

Ко мне подошел мужчина. Мои мышцы напряглись, когда он склонил голову набок. Вблизи он казался моложе. Его кожа была безупречной, а зрачки такими же темными, как и его кожа. Не говоря ни слова, он пошел за мной.

Я с трудом сглотнул, ожидая, что нож перережет мне горло или пуля вонзится в мозг.

Свист клинка, вынимаемого из ножен, заставил мое сердце учащенно забиться, но затем давление в груди внезапно исчезло.

Я повалился набок, освобожденный от стула, веревки тянулись за мной. Обрезанные концы упали на пол, как обезглавленные змеи. В тот момент, когда стул больше не держал меня в плену, молодой человек схватил меня за запястья и разрезал оставшуюся бечевку.

Я не мог понять...Почему?

Зачем они это сделали?

Мужчина помог мне принять сидячее положение. Моя голова раскалывалась от боли, но я моргнул и потянулся. Это было потрясающе – сидеть, не опираясь на жесткую древесину, удерживающую меня на месте. Мои ребра ныли, и слабость в глазах не помогала, но я мог двигаться, я мог дышать, я мог выжить.

Во мраке показались жемчужно-белые зубы, почти такие же яркие, как бриллианты. Он улыбнулся и быстро заговорил на африкаанс.

Я плохо помнил их язык, но я позволил своему состоянию и нескольким оставшимся словам, которые я вспомнил, дать мне намек на то, что он сказал: Мы спасём вас, спасём.

В этом не было никакого смысла.

Рабочий, который освободил меня, протянул мне руку. Не колеблясь, я сжал кулаки и, пошатываясь, поднялся на ноги. Я споткнулся, обнаружив еще больше ран, теперь я стоял прямо. Моя правая коленная чашечка болела, а большая шишка на бедре распухла.

Слабость от недостатка отдыха и питания настигла меня, комната закружилась перед глазами.

Держа меня за локоть, рабочий не сказал ни слова, я моргнул и заставил себя быть сильнее.

Оттолкнув помощь, я дрожащими руками отряхнул влажную грязь с одежды. Это движение помогло напомнить моему телу, как реагировать, фильтруя свежую энергию, и боль немного утихла. Подняв глаза, я посмотрел на мужчин, которые все наблюдали за мной.

- Я не понимаю.

Вперёд вышел один из мужчин. Его некогда белая рубашка теперь была запятнана ржавой рудой, которую он копал всю свою жизнь. Его кожа блестела, а глаза горели жаждой мести. Его рука, сжимавшая мачете, все еще блестевшее от крови Маркиза, дрожала, когда он поднес его к моему сердцу. По-английски он повторил:

- Мы спасли тебя, чтобы ты мог спасти нас.

Его клинок дрожал, когда он тяжело дышал.

- Мы позаботились об охране. Теперь мы контролируем шахту. Мы благодарим Кестрела Хоука за его помощь, но охранники подчиняются приказам босса, и наши условия ничуть не лучше.

В его голосе слышалось напряжение.