Собственность мажора

Зажатая между ним и Оксаной, кусаю губы. Смотрю на него и чувствую себя виноватой.

Может не стоило его тащить? Это как застрять в лифте, только движущемся.

Сорвав с головы черную балаклаву, в которой выглядел, как настоящий головорез, Никита ерошит светлые волосы, в которых самый настоящий бардак.

— Добрый вечер, — осматривает присутствующих, расстегивая горловину своей куртки.

— Приветствую, — отзывается водитель, бросая на него любопытный взгляд через зеркало.

Забросив руку, Ник кладет ее на мое плечо, прижимая меня к своему боку. От этого жеста у меня опять все плавится, но я даже не думаю сопротивляться.

— Ну что, все на месте? — щёлкает радиоволны Дядя Валера.

— Ага, — отзывается Костя с переднего сидения. — Поехали уже. Надоело.

Машину встряхивает, и поначалу мне кажется, что на этом поездка закончится, но потом мы трогаемся с места, и это похоже на поездку в каком-то аттракционе, так нас трясет.

Стягиваю с головы шапку и пытаюсь расстегнуть ворот шубы, но мои пальцы просто не гнутся.

— Это что, так сейчас модно? — изумляется Оксана, глядя на мои волосы.

— Да, — дую на свои пальцы и отшучиваюсь от больной темы, — а что, не похоже?

— Дай сюда… — слышу над своим ухом, и моя рука оказывается в большой холодно ладони Баркова.

Подняв лицо, смотрю на него, чувствуя, как в груди замирает сердце.

Поднеся наши руки к губам, выпускает из себя поток горячего воздуха, а потом разминает мои пальцы и дует опять, опустив на меня глаза.

— Еще… — шепчу одними губами, пристраивая голову на его плече.

Уголок его губ ползет вверх. Я чувствую их на костяшках своих пальцев. Его губы теплые и мягкие. От этого щекочет под рёбрами.

— А вас как величать, молодой человек? — вдруг спрашивает Оксана.

Черт…

Оторвав глаза от моего лица, Барков переводит их на Оксану и отвечает:

— Никита.

— Вы всегда девушек на шее носите? — шутливо интересуется она.

— Обычно не ношу, — после небольшой паузы сдержанно отвечает он.

Замолкает, кладя наши руки на свое бедро.

Я точно знаю, что Оксана на этом ни за что не остановится. И сейчас я приблизительно начинаю понимать, что он имел в виду говоря о… дискомфорте и прочем. Я бы… черт, я бы очень удивилась, если бы сейчас он вдруг вступил с ней в развеселый диалог и начал швыряться анекдотами, как сделал бы любой нормальный коммуникабельный человек…

— Ну, всегда первый раз бывает, — воодушевленно продолжает моя сестра.

— Наверное, — отзывается Барков все в той же сдержанной манере.

Смотрит в окно, становясь напряженным. Я чувствую его своим телом. Чувствую, как напряглись мышцы бедра под моей ладонью, когда он поерзал по сиденью, как напряглась рука, лежащая на моем плече…

Я отчетливо понимаю, что более сложного ответа Оксана не получит от него ни при каких условиях. И воспримет это соответствующе. Решит, что он… высокомерный придурок, который хочет, чтобы его оставили в покое, потому что даже дураку понятно, что он не тугодум.

Он из-за этого напрягся?

Но ведь не все должны быть трепачами!

Но я не сомневаюсь в том, что на месте Оксаны подумала бы так же…

Повернув голову, смотрю на сестру.

— Не наверное, а точно, — просвещает она. — А фамилия у вас есть?

— Есть, — получает ответ Баркова.

Если бы дело касалось только нас с ним двоих, клянусь, я бы закатила глаза. Оксана же смотрит на меня, слегка выгнув брови и как бы спрашивая «где ты его откопала?».

Я не хочу, чтобы она думала о нем так.

— У него сегодня голова болит, — говорю ей, повернувшись к Нику. — Да?

Опустив на меня глаза, бормочет:

— Да, прям раскалывается.

— И у меня раскалывается, — вру так, чтобы все слышали.

— У-у-у… — тянет Оксана. — У вас эта, как ее… синхронизация?

Улыбаюсь, возвращая голову на его плечо. Опустив подбородок, смотрит на меня в ответ.

— Гиперсинхронизация, — отвечаю я, потому что взять на себя эту задачу Никита не собирается.

Ни и ладно.

Я могу за нас двоих.

Он так близко, что я чувствую его дыхание у себя на лбу. Чувствую и неосознанно тянусь. К нему. Забывая о том, что мы «застряли в лифте», и совсем даже не одни.

Плотно сомкнутые серьезные губы на уровне моих глаз приоткрываются. Мои вслед делают то же самое. Наши пальцы сами собой сплетаются в замок на твердом как камень бедре, и мое дыхание становится чаще, потому что… я безумно хочу почувствовать его губы на своих…

Хочу!

И не только губы. Эти ощущения пронзают, как молния. Новые… влекущие за собой что-то большее, чем жажду поцелуев. Это… Господи, это возбуждение…

Он чувствует так же?

Его губы сжимаются в тонкую линию. Из его носа вырывается воздух, мышцы бедра каменеют…

— А что такое си-н-хо-ни-за-ция? — картавя, требует маленький Толя.

— Ликвидация различий между копиями данных, — рассеянно, но без единой запинки проговаривает Барков хриплым голосом.

— Садись… — шепчу я. — Пять.

Глава 31

— Спасибо… — тяну руки к сестре, чтобы оставить на ее щеке легкий поцелуй.

— Приходи в гости, — целует она в ответ. — Прическа класс.

— Ага, — треплю волосы маленького Толика. — В курсе.

Хоть и со скрипом, но я стала к ней привыкать. Вариантов у меня все равно нет, только смириться. И кое-кому… кажется тоже нравится. Когда я сняла шапку там, но турбазе, он почесал лоб и… посмотрел так странно. Эти его взгляды, я понятия не имею, что они означают!

— Господи… — присматривается Оксана к тому, что творится за окном Нивы. — Неужели добрались…

— Хочу себе такую машину, как у вас, — надеваю я шапку. — Только для девочки. Такие бывают?

— Это розовые что ли? — хмыкает с переднего сиденья старший сын Оксаны Миша. — С котятами на капоте?

— Лиловую, — парируя. — И пониже, чтобы не карабкаться.

— Особенно тебе с ростом париться, — усмехается он. — Ты потолки лбом не задеваешь?

Маленький Толик хихикает, а я насупливаюсь. Шутки о моем росте меня не вставляют, поэтому оставляю ее без ответа. Я так долго комплексовала, что не способна реагировать по-другому, даже из вежливости. В эту минуту мне очень даже близка логика Никиты Игоревича.

— Квартиру что, в твое распоряжение отдали? Вечеринки устраивать? — осторожно спрашивает Оксана.

— Эммм… — стараюсь я звучать беспечно. — Ага…

Разумеется, я не стану посвящать ее в причины того, почему я попросила привезти меня именно сюда, а не в двухэтажный особняк Барковых.

Все наши родные немного в шоке от того, что мама… захомутала местного олигарха. Всем знакомым и родным интересно, как это произошло, и они жаждут подробностей, как наркоманы, но мама никогда не выносила за порог своих дел с Барковым. Да и не только с ним. В нашей семье мама что-то вроде «урода», которого за глаза все снисходительно жалеют, потому что она не вышла замуж и меня родила неизвестно от кого. Поговаривали, что он женился на другой женщине. В любом случае мне плевать, я его никогда в жизни не видела. Отца мне заменил дед!

Пытаюсь представить что будет, если… они разведутся. Думаю, мамины кости будут обмывать до следующего Нового года.

— Что-то у вас тут хоть глаз коли, — замечает сестра, имея в виду двор моего дома, в котором работает два дохлый фонаря. — Страшно мусор вынести.

— Угу… — отвечаю, не зная что возразить.

Мне не страшно. У меня есть телохранитель. Два метра ходячих противоречий, запакованных в обертку из шести кубиков пресса и стальных бицепсов, которые встают перед глазами во всей своей рельефности.

Вот уж кто задевает лбом потолки.

Ох…

Стрельнув глазами на своего мужа, Оксана прикрывает ладонью рот и понижает голос до заговорщического шепота, говоря:

— Симпатичный…

Ее глаза недвусмысленно указывают мне за спину, туда, где секунду назад исчез Барков. После его коронного выхода, вопросов у Оксаны больше не было, как и у ее сына. Это поездка могла бы стать неловкой, если бы не тот факт, что это моя семья и… они не чужие, чтобы он там себе не думал.