Дворецкий в Белом

Он не такой и старик: ему от сорока одного до сорока девяти, а выглядит так вовсе — на поздние тридцать. Растрёпанная причёска не достаёт даже кончиков ушей, а сверху походит на перекати–поле. Брови удивительно тонкимие, а рот наоборот толстый, что делало его лицо немного непропорциональным. Но, сразу хочется уточнить, у него много поклонниц, как за лицо, так и за характер.

— Приветствую, салаги! Я ваш инструктор Утияма Масахиро! — а ещё у него был чёткий дежурный голос, будто у генерала, однако не простого, а с юмором. Вот и он внезапно вытащил из кармана карамельные леденцы. Их было десять, и мужчина раздал их случайно, отчего Минами осталась без сладости. Это расстроило её больше всех.

— Любишь карамель? — девушка кивнула, и Аоко протянула ей свой, — А я ненавижу, ешь.

— Ооо, Аоко–Аоко. Как я тебя знаю, такая ты и осталась.

— Вы бы не давали мне карамель, если знаете.

— А я специально тебя проверял, — студентка закатила глаза. Юмор не значит гениальность шуток, зато инструктор постоянно улыбается. И, поверьте, на уме это не сказывается, — Что ж, все в сборе? Тогда пройдём в главный зал. Это обычная церемония, как и в школе!

— Дааа!

Длинный коридор, скромный и в спокойных оттенках пастельных тонов, вызывал предвкушение, однако зал в конце коридора был выполнен точно так же. Его отличали лишь кубки в стеклянных стендах по бокам зала, огромные полицейские значки по стенам и гигантский зал напротив входа, где переговаривались трое.

Двоих из них Аоко знала, плюс легко догадаться по возрасту — это двое инструкторов, а вот третьего человека разглядела лишь когда её поставили вперёд колонны.

Это был парень ранних двадцати лет. По нему нельзя было определить точно, но девушка догадывалась, что он, скорее всего, обучается на последнем курсе. Ведь кому ещё произносить приветственную речь, нежели как директору или выпускнику. И видимо именно этот жгучий брюнет (а ведь и правда, у него была очень миловидная внешность) с серьёзным лицом скажет им пару напутственных слов.

И тут, подтверждая все ожидания, как из шляпы фокусника обязательно вылезает кролик, инструкторы уходят, а вместо них из–за кулис медленно выходит директор без музыки или каких–либо объявлений.

Это второе несерьёзное лицо в этой академии, если сравнивать с остальными «преподавателями». Аоко в какой–то степени восхищалась им: в семьдесят с лишним лет сохранить юмор и собранность, а так же провести через себя кучу непослушных поколений — мастерство, достойное немногих. При этом он сохранил прекрасное лицо, осанку и пышные усы, которые превращали его в авторитета. Да и просто, этот старик был отличным человеком.

— Добрый день, студенты!

— Добрый день!

— Молодцы! Я Игараси Рё, директор этой академии! — все приветственно похлопали, — И сегодня я хочу поздравить кого–то с поступлением, а кого–то с началом долгожданной учёбы!

— Да! — лицо мужчины преобразилось и стало чуть серьёзнее, но не теряло позитива.

— Вы пройдете нелёгкий путь, но это необходимое условие для того, чтобы бороться с преступностью. Помните, что супергероев не существует. Единственные настоящие супергерои — это врачи, пожарники, спасатели, военные и полиция. И я надеюсь, что каждый положит все свои силы, чтобы защищать справедливость. Потому что это того стоит!

— ДААА!!!

Крик был громким и откровенным. В полицейскую академию не так просто поступить, потому почти все знали, на что идут, и были готовы к этому. Их искренний гомон растопил серьёзность директора и даже вызвал улыбку у выпускника рядом. Он приложил руку лбу, будто у кружится голова, а, одновременно с этим, на его плечо легла рука Рё.

— Мамору–кун, доверяю тебе речь, — парень кивнул, подходя к микрофону. Директор представил парня, — В этом году он выпускается из академии — Иида Мамору, наш самый успешный выпускник.

Все замерли в предвкушении. Парень скромно встал, взял микрофон своей бледной рукой и произнёс первое предложение. У него был хороший голос, певчий, но…

Его речь была адски скучной.

Он даже говорил долго и нудно. Нет, его текст не выглядел зазубренным, но ораторские навыки у него, очевидно, отсутствовали. Плюс, он оперировал очень тяжёлыми терминами, которые для первокурсников звучали, как латынь. И в таком скучном ключе прошла вся речь, потому если бы директор не занял микрофон, все бы давно заснули.

— Спасибо за напутствие, Мамору–кун, — стараясь скрыть стыд, пролепетал директор. Потом заговорил смелее, — Я ещё раз приветствую здесь новичков и бывалых, а так же желаю удачи и карьерных успехов выпускникам. Как и всем остальным, конечно же!

Его «конечно же» прозвучало молодёжно, совсем не так, как бы сказал семидесятилетний старик, что вызвало одобрение и добрый смех в зале. Такие директора — самые приятные люди, с которыми можно учиться.

А с умным, но весёлым инструктором — всё ещё круче!

***

— Я дома! — в прихожей Аоко встретила тишина. Лишь тогда, когда она вышла в гостиную, Кайто вышел из коридора первого этажа и поприветствовал её, почему-то странно дыша:

— С… возвращением! Я пойду… приготовлю обед, — девушка хотела остановить его и спросить, что не так, но нужно было хотя бы умыть руки с улицы, переодеться и записать расписание в ноутбук, чтобы точно не забыть… да, всё остальное потом.

С этим мыслями студентка побежала наверх и спустилась спустя долгие минуты, чтобы встретить у лестницы мяукающего Кида.

— Голоден? — «мяу» звучал отрицательно, — Играть?

А сейчас положительно. Девушка вновь вернулась в свою комнату и достала писклявую игрушку–птичку. Закрыв свою дверь, она бросила игрушку в другой конец коридора. Кид сорвался за ней, и довольная хозяйка спускалась вниз.

***

На кухне Кайто закончил шинковать капусту, после чего посолил её и зачем–то стал отжимать жидкость.

— Что готовишь?

Тугое тесто и мясной фарш нужны во многих рецептах, сразу не догадаешься.

— Цзяоцзы.

«А, китайские мясные булочки! Давно их не ела!» — девушка повеселела в один момент.

— С детства их не ела, класс! А можно помочь?

Уже выжатая капуста резко упала в миску.

Дворецкий повернулся к хозяйке не сразу, но та обомлела, когда увидела его лицо. Оно не то, что желало выражать эмоцию, а почти её выражало. Не совсем, в очередном блеске глаз, но… он удивился.

Да что удивился, он охренел!

— Ч–что?

— В смысле… В смысле «помочь»?

Сначала Аоко посмотрела на него, как на идиота, но потом мысленно избила себя, когда вспомнила с кем говорит.

— Будем готовить вместе. Нет, я понимаю, что это твоя работа, но я долго готовила в этом доме, плюс, раз мы… ну, — сожители? Соседи? Друзья? Не понять, — Просто хочу помочь, хорошо? Давай, как друзья. Там, фарш замесить?

Кайто посмотрел на неё с ещё большим ахером (меньше не скажешь), чем ранее, почти выражая эту эмоцию. Пришлось долго торопить его междометиями вроде «ну», прежде чем он выдавил из себя следующее, странным тоном:

— Добавь туда… соевый соус… и… если без соуса для макания делать, можно… много соли и перца…

— Ой, соус долго делать. Давай без соуса? Люблю перец! — студентка вылила соевый соус в миску с фаршем, насыпала соли и чуть больше перца, чем в рецепте, — И вообще — лепить вместе веселее!

Следующие несколько минут Кайто наблюдал за каждым движением пальцев Аоко. Его память вновь шокировала — его первые булочки выходили идеальными, а потом становились ровно такими же неровными, как у девушки напротив. Та посмеялась над этим, не особо замечая, насколько точно дворецкий копирует её булки, а то иначе испуг бы накатил с головой. Так, вдвоём, цзяоцзы приготовились гораздо быстрее.

Осталось достать сковородку и приступить к жарке, которую возглавляла тоже Аоко, потому что парень не мог оторвать от неё взгляда, что, только сейчас, начинало пугать. Девушка успокаивала себя, что это последствия её просьбы или он следит, за её готовкой, но…

— Дальше что?