Дворецкий в Белом

Может, Мику и не любила детективы, но она была хорошим журналистом.

Иногда она замечала в подвале ножи или пилы, а то и какие–то флаконы. Первые с кухни не пропадали, другие не были похожи на духи и, к тому же, кто бы стал прятать духи в подвале? Так же, стоило ей иногда зайти в его комнату, она замечала старую коробку и позволяла себе заглянуть туда. Обычно там ничего не было, лишь старый картон, который уже не такой яркий, как раньше, но иногда там лежала какая–нибудь сложенная рубашка, перепачканная в красной, засохшей жидкости.

Забавно, но в первый раз Мику даже не коснулась её и закрыла рубашку крышкой. В тот день Шингу готовил для неё завтрак и не раз пачкал одежду в томатном соусе, который был очень похож на эту жидкость. Сославшись на это, девушка не стала разбираться в происхождении странной жидкости, однако потом, месяц спустя, снова увидела ту же рубашку, уже с другой формой пятен. «Может её стирать надо, а не в коробке прятать?» — с такими мыслями, она подняла эту одежду и тут же почуяла чуть засохший, металлический запах крови.

Всё было так очевидно, что не было никаких вопросов, однако Мику даже не попыталась что–то сделать. Она сложила рубашку обратно и забыла о том, что только что видела. Потом вскрыла архивы, проверила всё по знакомым и догадалась до правды, но всё равно молчала.

Миуда быстро очаровал её. Он казался ей интересным, заботливым, нежным, совсем не как её дед в детстве. Отца у девушки не было, а единственный мужчина был строгим и наглым. Когда–то его не взяли в армию, хотя он мечтал о ней с детства, и это сорвало ему крышу. Дома всегда были требования, режим, задания, а Миуда был полной противоположностью: умел баловать, позволял ленится и вежливо разговаривал. Мику не могла думать о ком–то другом и попалась.

И она, и Юка покрывали Шингу своим молчанием, а теперь хотели мести… Но ради чего?

***

— Юка, напомни, как мы так умудрились? — недовольно протянула Мику, взмахнув рукой. Юка цокнула языком.

Они лежали в одной палате для двух человек на третьем этаже. Инвалидка поглядывала на своё кресло и накрывала обрубки ног тонким одеялом, медленно ворочаясь, а журналистка листала ленту новостей в телефоне. О преступлении, совершённом в отношении них, было известно всем.

— Хм, интересно, чья это вина…? — спокойным тоном спросила Юка. Её соседка замотала головой, как от стыда.

— Ну, знаешь, я не знала, что мой бывший коллега на такое пойдёт! — возмутилась она, — И, кстати, я говорила, что такой, как ты, лучше не участвовать в поисках.

— Что? Раз ног нет, я сразу пошла к чёрту, да? — Юка редко вскипала, — Знаешь, мне вообще не стоило связываться с тобой.

— И к кому бы ты обратилась?

— К Муку. Или к Нагисе.

— Муку? Да он ничего не скажет, он же его лучший друг! — сказав это, Мику бросила телефон на тумбочку и откинулась назад, — Но кое–что мне наверняка понятно — подозреваемых двое.

— Кайто и Тоя, да?

— Кайто и Тоя.

В палате не было стойкого больничного запаха, но белизны стен и твёрдости кровати хватало с лихвой. А в темноте ночи атмосфера становилась ещё мрачнее, особенно с полной луной, выглядывающей из окна. Юка свистнула, посмотрев в окно, и повернулась к тумбочке Мику.

— Эй, достань дневник.

— Сейчас.

Мику потянулась к тумбочке, где лежала сумка, с которой они гуляли по улице. Половину еды они съели, другую — оставили, а под ней спрятали маленькую тетрадку, в которой Шингу записывал все свои мысли. Девушки искали среди строк всё подозрительное или то, что казалось подозрительным, и проверяли по сотне раз. А найти нужную информацию, тем более понять, кто подозрительнее, было сложно, ведь Шингу сделал нечто весьма озадачивающее.

— Ты тоже не понимаешь, зачем он сделал? — мрачно выдохнула Мику и перекинула тетрадь Юке. Та посмотрела на текст и кивнула:

— Да, я понятия не имею, по какой причине он мог быть таким опрометчивым, — она, не улыбаясь, листала страницы, — Вечно аккуратный и эгоистичный Шингу внезапно решил помочь своему будущему убийце — никогда в это не поверю!

— И я тоже, — буркнула Мику, откидываясь на свою койку.

Луна всё ещё сияла в окне их палаты, как вдруг… стук!

— А, что это? — инвалидка чуть приподнялась, — Будто в окно камень кинули…

Стук, стук!

— Смотри… Мне показалось, или реально камень? — Мику переводила взгляд с соседки на окно. Стук становился всё более частым, — А как я встану–то, а?!

Журналистка попыталась сделать над собой усилие и хотя бы вернутся в положение сидя, но раненная нога заныла, и девушка громко простонала. Стук снизу внезапно прекратился, сменившись на какое–то шкрябанье. Долгое время оно было тихим, однако медленно и верно поднималось к их окну. Когда Юка хотела указать на это, в окне уже появился человек.

Немного растрёпанные каштановые волосы прибавляли ему неаккуратности, хотя серый костюм наоборот, был похож на творение дизайнера–перфекциониста. Сам держался за какую–то верёвку и смело поднимался по стене, не страшась ночи и темноты. Когда он добрался до приоткрытого окна, он толкнул его и ввалился в комнату. Там он отряхнулся и прикрыл окно, чтобы не чувствовать прохладного ветра.

Девушки смотрели на него с непониманием. Каждый раз его лицо, которое только приближалось, казалось разным, пока Юка не догадалась включить настольную лампу. Стоило ночному гостю приблизится, инвалидка догадалась, кто это.

— Муку? — тихо спросила она. Парень немного выпучил глаза, но кивнул и подошёл к узнавшей его пациентке поближе. Его взгляд опустился к тетради.

— Дайте мне её, — сказал он, протянув руку. Юка посмотрела на тетрадь, и на парня, прижав к груди первую.

— Я хочу выяснить, кто это был…!

— Вы сами поняли, почему не можете это выяснить, — сухо отчеканил Муку, — И Вы тоже, Мику–сан.

— То есть, ты читал его?! — проронила журналистка, — Но зачем он тебе?

— Надо для закрытия дела. Полиция считает его потерянным, — парень говорил совершенно без эмоций, — Вы отдадите его мне?

— Но как мы найдём убийцу?!

Ночной гость посмотрел на инвалидку, лицо которой перекрасилось от ярости, на журналистку, которая метала в него воображаемые молнии, и опустил голову. Его безэмоциональный тон внезапно стал мягким, а заданный вопрос — острым:

— Вы серьёзно его любили?

Если бы Муку сам отвечал на это вопрос, он бы назвал Шингу другом, но не сказал бы, что лучшим. Скорее, он был бы худшим, но надёжным, который всегда выручит и поможет. К тому же Муку не умел думать о таких вещах, потому мысли в его голове редко доходили до логического конца, и чаще обрывались, только появившись.

Зато девушки всколыхнулись, замерев в неестественных позах: Юка держала тетрадь на уровне с головой, будто замахивалась ей, а Мику выставила вперёд ладонь пальцами вниз. Обе погрузились в мысли.

Юка видела в Шингу надёжность — человека, который держал обещания, данные ей, в ответ на что она… молчала об убийствах, которые он совершал. «Я делала это просто за его заботу, хотя он был эгоистом, который иногда сразу делал и ничего не спрашивал. В такие моменты он был мерзким, но я привязалась к нему из–за того, что… мы пережили? Почему я вообще любила его?» — мысли перемешались: «А я его любила…?». Девушка не могла отсортировать эмоций — она думала о причинах и не могла прийти к выводу, потому медленно опустила дневник на колени. Муку тут же подошёл к ней и взял тетрадь, но инвалидка уже не сопротивлялась. Она уставилась в пол.

Мику тоже задумалась, увидев перед глазами покойного дедушку. Он отвратительно обращался с ней и её мамой, но стоило на горизонте появиться бабушке, как он становился шёлковым и нежным. «Неужели я просто была моей бабушкой и не замечала, что все остальные встали на моё место?» — задумалась она: «Я наслаждалась тем, как он мил со мной, не задумываясь, что некоторые милые парни могут быть… такими». Журналистка сжала часть одеяла в пальцах. Вздох сорвался с её губ, разрушив тишину комнаты.