Делектус

Алиса Бастиан

Делектус

Часть первая. ОТБОР

Пролог

Болотистая жижа подступала медленно, месяц за месяцем, сантиметр за сантиметром, и в тот день, когда она окончательно завладела небольшим старым домиком, её жертвы оказались обречены на смерть. Какими бы лёгкими ни были стены из специальной строительной смеси, разработанной в Круге, чтобы земля не так проседала, дом опускался ниже и ниже, пока наконец на поверхности не осталась одна крыша. Людям, жившим в нём, теперь предстояло сражаться за выживание на и без того переполненных улицах. Их единственной надеждой теперь был Делектус. Один из проживавших знал, что не сможет совладать ни с улицей, ни с Делектусом. Он встал на плоскую крышу своего увязшего домика и смотрел на остальных, пока те не отвернулись. Они решили попытать удачи – что ж, не ему их судить. Поглощая дом, жижа становилась активнее и сильнее, словно всё, что попадало в её жадную пасть, расширяло её и лишь разжигало аппетит. Его ноги были оплетены красной тиной, ползущей вверх, к коленям. Крыша домика давно скрылась из вида. Когда жижа утянула его по пояс, ему стало всё равно. Было вовсем не противно, а как-то мягко и даже тепло. Почему все так этого боятся?

Он не знал, куда смотреть в последние минуты. Ничего из окружавшего не казалось ему достойным прощального взгляда. Он ненавидел окраины Круга и свою жизнь. Первое было причиной второго. Если закрыть глаза, можно избавиться от того и другого разом. Красная болотная жижа сомкнулась над его головой.

Круг лишился своего жителя, но это было не так важно.

Важнее – Круг лишился ещё одного дома.

Красные Болота: Круг – 5: 0.

Глава I. Орнубий

Выбранный Инсайт не может отказаться от своей должности; в противном случае он вступает в конфронтацию с государственными и общенациональными интересами, что является преступлением класса «Б».

Слишком темно.

Теперь слишком ярко светит ночник.

Слишком громко тикают часы.

Холодно.

Под одеялом жарко. И почему, кстати, оно вдруг стало таким неудобным?

Орнубий ворочался в постели, убеждая себя в том, что ему необходимо выспаться перед важнейшим днём в его жизни, но заснуть всё равно не удавалось. Лишь под утро мозг, беспрестанно проигрывающий различные сценарии ближайших дней, всё же соизволил сделать передышку, и Орнубий провалился в неспокойный сон. Всего на пару минут, как ему показалось, когда оглушительно заверещала сирена, вырывая его из объятий Морфея, и нещадно, наотмашь забила по ушам.

– Господи, – простонал он, проклиная свою недавнюю покупку. Орнубий всегда плохо вставал по утрам, почти все будильники были бессильны в попытках разбудить его для важных дел. Почти все – но не этот, купленный специально перед Отбором. Ещё не хватало проспать.

«Не дайте себе проспать ни одного значимого события или встречи в вашей жизни! Будильник просто взрывной!», – сказали они ему. «Разбудит даже мёртвого!», – сказали они ему. «Берите, не пожалеете!», – и он взял, но с первой же его активацией пожалел. Будильник-динамит, оповещавший хозяина о том, что пора проснуться, адской сиреной, от которой только что не разлетались вдребезги окна у всех соседей в радиусе полукилометра, при срабатывании автоматически включал режим детонации. В связи с этим начинался обратный отсчёт («десять секунд, вы как раз успеете окончательно проснуться») и появлялась острая необходимость отключить «взрывной» провод. И сделать это правильно и быстро. А иначе…

«Рванёт не по-детски», – сказали они ему, и он не хотел проверять, насколько они преувеличивали. Меры, конечно, были радикальными, зато действовали безотказно. «Господи, ну какой же?!» – от паники у Орнубия, как и в предыдущие разы, затряслись руки. Проводов было много, а отключать сразу все было нельзя. Когда на таймере оставалось две секунды, Орнубий, уже готовый отшвырнуть будильник подальше (хотя вряд ли «не по-детски» погасилось бы парой метров), наконец отключил нужный провод. Положил взрывоопасное устройство на кровать, глубоко вздохнул, спуская напряжение, и поплёлся на кухню.

И если физически он проснулся, отключил эту адскую штуковину, чуть не заполучив себе сердечный приступ, даже сварил чашку кофе – мозг его ещё не пробудился, и, похоже, не собирался. Спать всё равно хотелось безумно. Предстоящие волнения наверняка его взбодрят, но до этого ещё надо было дотянуть.

Орнубий выпил кофе, взял брошюрку Инсайта и снова перечитал её. Ничего нового для себя не обнаружил, лишь убедился, что каждый пункт ему не нравился. Каждый пункт был против его природы. Как его вообще занесло в Инсайты?

За что?

Первый же пункт брошюры гласил, что от инсайтства отказаться нельзя – а именно это Орнубий сделал бы с величайшей радостью. Что угодно бы сотворил, чтобы не быть Инсайтом, но Наблюдательный Совет это нисколько не волновало, и Орнубий прекрасно это знал. Дальше ещё хуже. Пункты про обязанности и ответственность Инсайта, про лидерство, командность, рекомендации по взаимодействию, советы про успех, выигрыш… От всего этого даже подташнивало. Орнубий не был последним человеком в списке тех, кто подошёл бы на роль успешного лидера, он вообще отсутствовал в таком списке. Так он считал. Это всё не про него – незнакомые люди, взаимодействие, риски и победы. Совсем не про него. Однако Наблюдательному Совету, похоже, так не казалось.

В целом брошюрка была почти бесполезной – всё это им уже рассказывали в Зале Собраний, когда им, в том числе и ему, не посчастливилось там оказаться.

Хотя кто-то скажет, что, наоборот, весьма посчастливилось.

Кто-то скажет, что Инсайтом быть в тысячу раз лучше, чем Игроком.

Кто-то скажет, что Инсайтом быть в тысячу раз лучше, чем Аппликантом.

Кто-то, но не Орнубий. Брошюрка отправилась в стопку других информационных буклетов о Делектусе, Аппликантах и Игроках. Во всех них было что-то, от чего сводило живот. Информация была преподнесена безобидно и радостно, но когда она достигала мозга, становилась устрашающей. И, чего уж там скрывать, расплывчатой. Общие слова.

Проект Делектуса готовили больше года. За это время все уже привыкли к тому, что он неизбежен, и даже успели морально к нему подготовиться. Даже те, кто голосовал против. Орнубию до сих пор плохо верилось, что результаты голосования не были подтасованы, хотя таких как он, неверующих, оставалось всё меньше. Чем чёрт не шутит, может, и правда половина из них сочла Делектус за благо.

Чем чёрт не шутит, может, так оно и есть. По крайней мере, жить все они стали лучше. Намного лучше.

Невыразимо лучше, что уж там.

День, когда пятьдесят один процент из них проголосовал за Делектус, стал последним днём их нищенства. Днём, когда был отменён жилищный налог, годами сжирающий почти все их доходы, оставляющий их бедствовать и голодать. Таково было условие – отмена разрушающего жизни людей немыслимой величины налога в обмен на внедрение Делектуса. И пятьдесят один процент из них согласился на это, несмотря на всё, что приносил с собой Делектус.

Суть Делектуса была простой. Проигравшие покидали свои дома. Отказывались от своих жилищ. Теряли свои пристанища навсегда. Опустевшие дома переходили в собственность тех, кто в них нуждался, – битвы по этому поводу порой разыгрывались нешуточные. Проигравшие лишались жилья, потому что подписали соглашения об этом. Все их подписали, даже против воли, – плата за новую жизнь без налога. Если у Игрока жилья не было, при победе в Делектусе он бы его получил (с наибольшей вероятностью от Игрока проигравшего), а при противоположном раскладе… Что ж, просто не оставил бы после себя приюта для кого-то беднее, чем был он сам. Проигравшие никогда не возвращались. Информации о том, куда они девались, толком не было. Всё было засекречено по воле Наблюдательного Совета, а когда особо интересующиеся пытались лезть не в своё дело, им вежливо намекали, что делать этого не стоит. Наблюдательный Совет периодически менял версии места, куда попадали Игроки, которым не посчастливилось победить. То их переселяли в другие поселения, в бедняцкие лачужки, то устраивали на чуть ли не каторжные работы. Орнубий начал подумывать, а не избавляются ли от проигравших самым простым способом – уничтожая их, как мусор, но такие мысли считались крамольными и делиться ими с кем-либо Орнубий не решался.