Соучастие постфактум

На дознании не говорилось о возможной связи преступления и следов велосипеда, как не пояснялся и явно бесплодный призыв полиции к велосипедистам и медсестрам, но естественно, что в поселке немедленно увязали его с убийством, и редактор «Смотрителя» сделал это темой статьи. Конечно, общественность знала, что следы убийцы шли от калитки и обратно. И теперь, взглянув за калитку, Хед мог увидеть, что земля истоптана журналистами и ротозеями.

Пока инспектор стоял в раздумьях, к нему подошел человек, которого он ранее видел у входа в «Герцога Йоркского». Он радостно поздоровался:

– Доброе утро, мистер Хед.

– Вовсе не доброе, – ответил тот. – Во всяком случае, пока.

– Не возражаете, если я пройду в усадьбу и поговорю с Арабеллой Канн? – спросил журналист. – Я должен кое-что передать.

– Возражаю, причем активно, – ответил Хед. – Пока я не продвинусь в расследовании, я возражаю против того, чтобы связанных с делом лиц расспрашивали посторонние, будь то вы или кто угодно еще. Как вы знаете, это повлияет на их мнение и усложнит мою работу.

– Хорошо, я не буду беспокоить ее, – разочарованно пообещал журналист. – Но не можете ли вы сказать мне что-нибудь о деле? А то я здесь лишь время теряю, а так и нагоняй от начальства получить недолго.

– Вы можете сообщить, что у нас есть многообещающая линия расследования, и мы надеемся, что в течение нескольких дней она разовьется, – сказал Хед. – Я знаю, вашему редактору это покажется пустяком, но это максимум, что я могу сказать, пока сам не узнаю больше.

– Пустяк? – довольно повторил журналист. – Когда завтра утром вы раскроете газету и увидите, что я сделаю из него, вы обнаружите, что столько наговорили! Колонки на полторы!

– Ну, доброго вам утра, мистер Симпсон, – попрощался Хед. – Я иду внутрь.

Он прошел через ворота и направился в усадьбу. Кстати, вот что он прочел на следующее утро в одной из газет:

Инспектор Хед, имя которого хорошо знакомо нашим читателям, дал интервью нашему специальному корреспонденту на месте преступления. Он сообщил, что расследование при­ближается к установлению личности убийцы, но в интересах закона мы вынуждены умолчать о том, в каком именно направлении развивается деятельность полиции Вестингборо. В течение ближайших дней можно ожидать стремительного развития событий, и можно с уверенностью предполагать, что убийство в усадьбе…

И так далее, и тому подобное – на полторы колонки и даже чуть больше – настолько этот журналист сумел растянуть простую фразу Хеда. Ведь это место на странице было зарезервировано для освещения дела об убийстве, и его нужно было заполнить. Подзаголовок, набранный полужирным шрифтом, помог заполнить пространство, также помогло и описание зимнего пейзажа; в следующем выпуске можно было ожидать сообщения, что для холодного времени года воцарилась необычайно мягкая погода, и очередного предсказания скорого раскрытия дела.

Но все это в будущем, а пока Хед шел по дорожке, пересекая лужайку и направляясь к усадьбе. Окна, выходившие на фасад, были закрыты шторами, и дом выглядел непривычно уныло – похороны Картера были назначены именно на этот день. Наследник – высокий и, судя по внешнему виду, недоедающий священник нонконформистской церкви по имени Септимус Снуд. Радовался он наследству или нет, но приличия явно намеревался соблюдать. Будучи дальним родственником и единственным из объявившихся наследников (хотя в завещании, помимо него, было упомянуто еще два человека), он обосновался в усадьбе, взяв на себя руководство происходящим. Помимо прочего всем слугам и конюхам он дал возможность выбора между уведомлением об увольнении через месяц либо немедленном получении зарплаты за этот период. Он намеревался как можно быстрее продать все на аукционе, так как был единственным душеприказчиком.

Хед заметил местное такси у входа в дом. Когда инспектор подошел к газону, появились таксист и девушка – они несли боль­шой баул. Водитель поставил баул у своего сиденья и вернулся в дом (за очередной порцией багажа?), и пока девушка ожидала его на пороге, Хед узнал в ней Филлис Тейлор. На ней был отличный макияж и лисий мех.

– Доброе утро, мисс Тейлор, – поздоровался Хед. – Я решил, что было бы хорошо еще раз взглянуть здесь на все, а также взять ваш будущий адрес – на случай, если нам потребуется связаться с вами.

– Но кто сказал вам, что я сегодня уезжаю? – испуганно спросила девушка.

– О, у нас есть свои методы все узнавать, – ответил инспектор. Он и не знал о том, что она уезжает, но не собирался в этом признаваться.

– Полагаю, от кого-то из этой кошачьей стаи, – предположила Филлис, красноречиво взмахнув в сторону дома. – Ну, если это так, то мне все равно, что обо мне говорят эти самодовольные сплетницы.

– Я думал, что вы останетесь до похорон, – предположил Хед, оставив предыдущую тему разговора без развития.

– Я бы так и сделала, если бы не этот хитрый болван, которому так нужны деньги Эдди, – объявила она. – С чего это он решил, что перед завтраком мы обязаны молиться? Я не потерплю ничего подобного ни от него, ни от кого бы то ни было еще!

Таксист вынырнул из дома с чемоданом в руках.

– Это все, мисс? – спросил он. – Маленький я поставлю внутрь.

– Тогда и этот вместе с ним, – ответила девушка. – Да, их много. Ну, мистер Хед, желаю вам доброго утра и надеюсь, что вы поймаете того человека.

– А еще вы дадите мне адрес, по которому вас следует искать, если это потребуется, – несколько категорично потребовал он. – Вот карандаш и бумага.

Филлис Тейлор положила бумагу на сумку и написала адрес. Взяв его, Хед присмотрелся к буквам.

– Боу-роуд, так? Эта миссис Мерримен – ваша родственница?

– Это моя замужняя сестра, раз уж вам нужно знать обо всем на свете, – огрызнулась девушка.

– Пока вы будете в пути, я успею проверить это, – ответил инспектор.

– Я… я ошиблась, – сконфузилась Филлис. – Там должно быть «Коннаут Рентс, Боу-роуд, четырнадцать». А не просто «Боу-роуд, четырнадцать».

– Из-за подобных ошибок люди иногда оказываются под подозрением, – заметил Хед. – Юная леди, я буду следить за вашим путешествием, и пока вы едете, я наведу справки о миссис Мерримен. Вы уверены, что не ошиблись насчет Коннаут Рентс?

– Готова поклясться! Дом номер четырнадцать.

– Если это не так, – предупредил Хед, – то вы будете арестованы, как только выйдете из поезда, или чуть позже. Хорошо, можете идти, но не думайте, что окажетесь вне досягаемости.

Хед отвернулся от девушки и увидел, что преподобный Септимус стоит в дверях усадьбы, степенно кивая ему. Инспектор направился к нему, кивая в знак приветствия.

– Мистер Снуд, позвольте воспользоваться вашим телефоном? – спросил он.

– Ну конечно, инспектор. Я боюсь… – здесь он кивнул в сторону такси, – этой дщери вавилонской.

– Да-а, – протянул Хед, – так она и до висячих садов дойдет, если продолжит в том же темпе.

– Именно такая женщина спускала на веревке соглядатаев со стен иерихонских, – мрачно продолжил Септимус. – Мой покойный кузен был человеком со множеством пороков, как ни печально говорить об этом.

– Надо же! – Хед взглянул на удалявшееся такси. – Спускала на веревке! Если бы вы только знали, это же почти в яблочко! Только не о ней… Я войду и позвоню, если не возражаете.

Войдя в гостиную, он позвонил Уоддену и сообщил ему об «ошибке» с адресом Филлис. Судя по раздавшемуся в ответ звуку, Уодден шумно выдохнул в трубку перед тем, как заговорить:

– Отлично, Хед, отлично! Я немедленно уточню насчет этой миссис Мерримен – на случай, если девушка все еще пытается обвести нас. Если это так, то у нас еще хватит времени на то, чтобы задержать ее при выходе с поезда. Ну, продолжайте свое дело. Вполне вероятно, что Филлис хотела просто отделаться от нас, чтобы мы не смогли вызвать ее как свидетеля.

Хед повесил трубку и и прошел в столовую. Гроб стоял на подставке возле стола, а в углу за дверью чинно тикали старинные часы. Преподобный Септимус прошествовал за инспектором в комнату и посмотрел на гроб.