Соучастие постфактум

Инспектор тщательно спланировал серию визитов; и от Квэйда, Денхэма и даже немного от Поллена он получил общее представление о вечеринке, а также о том, как гости уезжали из усадьбы. Денхэм подтвердил показания Квэйда о последовательности, в которой гости покидали усадьбу, а из слов Поллена было видно, что у Денхэма не было возможности сделать остановку возле калитки-вертушки. Мортимер уехал последним, видимо, с сестрами Перри.

Кроме того, свидетельства Квэйда, Денхэма и Поллена было легко проверить. Хед в какой-то степени знал всех их, Денхэма меньше всех, так как он принадлежал к иным, более высоким кругам, в то время как к двум остальным можно было подойти практически на равных, если учитывать, какое положение в Вестингборо занимал Хед. Инспектор расследовал дело Форреста,[4] которое здесь еще помнили, так что в глазах местного населения Хед был не просто полицейским – его уважали, что ставило его на один уровень с тренером скаковых лошадей, и гораздо выше непутевого сына подрядчика.

Теперь инспектор возвращался в Вестингборо, чтобы опро­сить Фрэнка Мортимера, от которого он намеревался узнать больше, чем от прочих. Этот человек наверняка сможет рассказать о прежней жизни Картера, тогда как трое уже опрошенных знали о ней не больше, чем сам Хед. Инспектор был уверен: он должен обратиться к этой прежней жизни, чтобы найти того, кто застрелил Картера в предрассветные часы.

V. Эдди Энсор

Сворачивая вправо с Маркет-стрит (главной дороги Вестингборо), начинается Лондон-роуд, которая спустя треть мили пересекает реку Айдлборн – городской поселок в этом месте становится деревенским. И на «городской» стороне от моста находится белокаменный дом, окруженный полуакром садов, спускающихся к берегу реки. У этого дома два фасада и окна-эркера; между ним и дорогой растет могучий древний кедр, а в саду есть и другие деревья, в частности, плакучий ясень, ветви которого свисают до земли и летом образовывают что-то вроде беседки. Дом и сад выглядели аккуратно и ухоженно – вполне подобающе для резиденции сибарита со вкусом.

Ночной снег растаял, и к прибытию инспектора Хеда его остатки смыло утренним дождем. Полицейский вышел из машины и прошел к парадной двери «Керкмэнхерста» – согласно латунной табличке на воротах, дом назывался именно так. Инспектор позвонил в дверь. Вышла угрюмая женщина, сообщившая инспектору, что мистер Мортимер не только дома, но и ждет его визита. Она провела Хеда в комнату, две трети стен которой занимали фотографии с автографами. По-видимому, на них изображались разнообразные актеры театров и мюзик-холлов. Ирвинг, Дан Лено, Маргарет Купер и Сикевалли были легко узнаваемы; Хед прошел к весело пылающему камину и остановился, задумавшись, сколько же фотографий составляют эту коллекцию. Тут дверь раскрылась, и в комнату вошел низенький толстяк в черной визитке и брюках в полоску. Монокль на широкой черной ленте свисал ему на живот. Его яркие глазки-бусинки пристально взирали на Хеда с невыразительно-бледного лица. Толстяк на мгновение задержался в дверях, проформы ради отвешивая инспектору поклон.

Затем он вошел в комнату.

– Доброе утро, доброе утро. Полагаю, вы пришли увидеться со мной. Не присядете?

– Спасибо, – Хед уселся в кресло у камина. – Мистер Мортимер, я пришел сообщить вам, что вы должны присутствовать на дознании по делу мистера Эдварда Картера, который был убит сегодня – в четыре часа утра, всего лишь через час после того, как вы покинули его.

– Ах, обо всем этом я уже знаю. Думаю, от молочника. Мистер Хед, возьмете сигару или сигарету?

– Нет, спасибо. Вы не против ответить на несколько вопросов?

– Ничуть, ничуть. Всегда рад услужить, если только могу. Так вы сказали – убийство. Не является ли это… так сказать, скоропалительной версией?

– Возможно, – согласился Хед, – ведь у нас все еще нет вердикта. Но факты вполне убедительны.

– Ну-ну! В самом расцвете сил… – он произнес это пародийно-напыщенно, после чего выдвинул стул и немедленно сел перед камином так, чтобы Хед оказался по правую руку от него. – И о чем вы бы хотели расспросить меня, мистер Хед?

– Для начала мне кажется, что вы должны быть одним из трех человек, которые последними видели мистера Картера живым. Конечно, не считая того, кто застрелил его.

– Но я могу быть и тем, кто застрелил его, – делая это удивительное заявление, Мортимер впился в собеседника своими глазками-бусинками. При этом он казался очень серьезным.

– Это возможно, – согласился Хед, – но я считаю это маловероятным.

– Да-да, я придерживаюсь того же мнения, – заметил Мортимер, переведя глаза на пламя в камине. – Мне выпала честь сопровождать двух леди, и они наверняка возражали бы против подобного развития событий. Так что с тех пор, как я усадил дам в машину и вернулся на порог, чтобы пожать руку мистеру Картеру (то есть покойному мистеру Картеру), полагаю, я стал последним, кто видел его живым. Конечно, за исключением того, кто застрелил его.

– Значит, к этому времени вся остальная компания уже разошлась?

– Скорее, расходилась. Мы сыграли в «паровозик» на выездной дороге и в переулке, затем Поллен свернул вправо, тогда как все остальные поехали через поселок. Мистер Хед, мой ответ удовлетворил вас? Я очень хочу быть полезен.

– Спасибо, ваш ответ вполне удовлетворил меня. Вы видели, как мистер Картер закрыл дверь перед тем, как вы уехали?

– Нет. Он стоял на пороге, ожидая, когда мы уедем. Совсем один. Около полуночи я слышал, как он сказал слугам, что они могут идти спать, так что он там остался совсем один.

– С вами в машине были мисс Перри и ее сестра?

– Да, Лилиан и Этель. Очаровательные девушки – очень очаровательные.

– И все четыре машины проехали по переулку – одна за одной?

– Да, вереницей. «Паровозиком», как я уже сказал.

– Все вы ехали с одной и той же скоростью?

– Да, полагаю, около двадцати миль в час. То есть как только мы выехали из ворот усадьбы и до угла. В этот час можно не опасаться, что на дороге будет кто-то еще.

– Мистер Мортимер, хорошие ли у вас фары?

– На редкость! Я мог видеть затылок Квэйда – через заднее окно его автомобиля. А он ехал первым. У него маленький салон, как вы, вероятно, знаете.

– Вы видели затылок Квэйда, хотя между вами было еще две машины? – удивился Хед.

– Переулок идет под уклон, – пояснил Мортимер. – У Поллена низкая машина, а перед ним ехал кабриолет. И мои фары светили очень хорошо.

– Должно быть. Вы видели кого-нибудь еще на дороге? Или на обочине – пешехода, велосипедиста или кого угодно?

– Никого. Всю дорогу – никого. Я высадил Лилиан и Этель, то есть, как вы поняли, сестер Перри у их двери на Треерн-роуд и отправился сюда, поставил машину в гараж, и, выпив виски с содовой, пошел спать. Кстати, я могу предложить вам виски с содовой?

– Нет, спасибо, – ответил инспектор. В трех предыдущих беседах он чувствовал, что понимает, когда за словами его собеседников крылось что-то недосказанное. Но с этим невозмутимым низеньким человеком все было иначе: говорит ли Мортимер честно или же уклоняется от прямого ответа?

– Никогда не пьете на службе, так?

– Вчера вечером вы не слышали, чтобы Картер упомянул о каких-либо планах на утро? – спросил Хед, проигнорировав вопрос о том, почему он отказывается выпить.

– Молодой человек… то есть, прошу прощения, мистер Хед. Честно говоря, это была совсем не та встреча, на которой кто-либо мог о чем-то упомянуть. Мы развлекались вовсю. И Эдди, то есть Картер, был очень занят с дамами, в частности, с одной из них. Должен признаться, что сам я был очень занят с другой.

– Значит вы ничего не слышали о том, что у него было запланировано на это утро?

– Заверяю, совсем ничего. Совсем ничего.

– Мистер Мортимер, кем и чем был Эдвард Картер? Понимаете, мы не интересуемся людьми его положения, пока у нас нет на то причин. Как я понимаю, он был как-то связан с театром, но кем он был и чем занимался?

4

См. книгу Э. Чарльза Вивиана «Тень над домом».