Хочу с тобой

— Ты пойдешь с нами? — выпаливает она с надеждой.

— Нет.

— Пожалуйста!

— Что мне там делать? Может, лучше поужинаем где-нибудь вместе?

Лена выбегает из дома и вновь обнимает Марину за плечи. Веселая, немного покрасневшая от восторга. Мой вопрос остается без ответа.

— Всё, я дозвонилась до папы! — тараторит она. — У него аж голос дрогнул, когда услышал, что Кузнецова у нас в гостях. Папа выехал, будет где-то через час. Поговорите. Он всё тебе объяснит. Боже, как мы переживали, когда вы внезапно уехали!

— Отлично, — взволнованно отвечает Марина.

Я слегка прищуриваюсь, наблюдая за ситуацией.

— Марин, идем в дом? Ты должна мне всё-всё рассказать о себе и о Варе. Как она? О! Я же ничего не знаю! Куда ты поступила? Где Варя учится? Дай угадаю! В Москве или Питере? С ее мозгами и способностью сосредоточиться только туда и дорога.

Марина пожимает плечами и загадочно улыбается:

— О да, нам есть о чём поговорить.

Пока обедали, Лена успела рассказать, что поступила в местный ВУЗ, который обожает. У нее море друзей, подруг и планов. Обычная жизнь. Всем бы такую.

— Идем? — торопит она мою Хулиганку.

Та бросает на меня неуверенный взгляд.

— Я поищу гостиницу, — говорю. — Буду на связи.

— Хорошо... О! Данил, сфотографируй меня, пожалуйста.

Марина подбегает к рябине и встает рядом. Улыбается. Как всегда широко и искренне.

Мы с Павлом действительно ищем подходящую для Данила Виноградова гостиницу. Освежившись, я плюхаюсь на кровать, закрываю глаза всего на секунду, но вырубаюсь мгновенно.

Снится мне какой-то кошмар, поэтому вовсе не сержусь на Пашку, когда тот стуком в дверь вырывает из трясины беспредельной дичи. У меня будто пропали руки и рот, в этом состоянии я пытался кого-то спасать от смертельной угрозы. Белобрысого и испуганного.

— Привет, — говорю я, открыв дверь.

Выходит нервно. Отдышаться не могу. Сердце до сих пор шалит, спина мокрая от ужаса. Потираю ладони — как же хорошо, что они у меня есть.

— Поговорить надо. — Пашка хмурится и решительно заходит в номер. Встает в позу, кулаки в бока упирает.

Видно, что готовился. Щас стих расскажет. Или не стих.

Так.

Я тру глаза, а потом вновь руки щипаю. Языком зубы пересчитываю. Блин, приснится же!

— Сколько времени?

— Половина одиннадцатого. Данил, я всё обдумал. Надо Марине правду сказать.

Вашу ж мать! Я решил, на хуторе что-то страшное. Наливаю в стакан воды, делаю глоток.

— А то что?

— А то некрасиво выходит. Она нормальная девчонка, молоденькая и добрая. Какого фига ты ей мозг паришь? Я всю дорогу голову ломал. Что вас связывает? Не пойму, ты игрушку себе нашел развлечься? Она живой человек! Ты понимаешь, что она всерьез твое представление воспринимает? Ты вообще видел, что она плачет постоянно? Сегодня весь день глаза на мокром месте. Ты добавить хочешь?

— Если ты не понял до сих пор, то плачет она не из-за меня. Я, наоборот, проблемы ее решаю. Она благодарна мне. Расслабься. Вместо автобуса прокатили ее на «Лексусе», ничего смертельного.

— Да при чем тут твой «Лексус»! Она втрескалась в тебя!

— Это вряд ли. — Не удерживаюсь от смешка.

— А ты? Ты-то ее любишь?

— Ты прикалываешься надо мной? — хмурюсь я, понимая, что Павел настроен на конфликт. — Это какая-то анкета для третьеклассников? Маша любит Петю, а Петя — Катю. Слушай, я только проснулся, в себя хочу прийти. Давай позже обсудим, чем можно твою совесть заткнуть.

— Блть! Иногда ты кажешься нормальным, но иной раз...

Вскидываю глаза, разозлившись.

— Иной раз что?

Павел прищуривается.

— Мы будто зверюшки в твоем зоопарке, вот что! Решения меняешь молниеносно. То будешь продавать хутор, то не будешь. Нам то готовиться к переезду, то воевать. То на Злате женишься, представляешь ее невестой, заставляешь нас ее принять. Сам с Мариной во все тяжкие! Что дальше-то будет?

— Речь пламенная. Засчитываю. На этом всё?

— Не всё. Я ей расскажу правду. Если хочешь продолжать играть, то без меня.

— Может, тогда тебе лучше уехать?

Мы смотрим друг другу в глаза.

— В смысле? — переспрашивает Павел. — Выгоняешь?

— Возвращайся домой. Я с собой тебя не звал, ты сам напросился. Девочку эту я хочу. Она не против. Проблемы не вижу.

— Тебе повторить, в чём проблема? Она живой человек, Данил! У нее и так никого не осталось, ты ее к себе привяжешь, поиграешь и кинешь. А потом что? Что с ней будет?

— Может, не кину?

— Да конечно! — всплескивает руками Пашка. — Охотно верю! Мудак ты тот еще. Иногда на тебя работать стыдно.

Меня взрывает.

— Хорошо, что ты, Паш, у нас не мудак. А хороший парень, — говорю с ледяным спокойствием. — Тебе лет сколько? Полагаю, как и мне? И что ты за эти двадцать семь лет сделал? Женился? Детей завел и содержишь? Может быть, бизнес построил? Или... из станицы хоть раз, блть, выехал дальше ста километров?! — повышаю голос, нагнетая. — Ты с родителями живешь до сих пор, тебе мамка борщи варит и носки гладит. Ты себе вообще представляешь ответственность, которая на мне лежит? Сколько людей от меня зависит? Размер моего, сука, зоопарка! Все звери в котором жрать хотят и жить сыто. Прежде чем предъявлять претензии, сделай хоть что-то самостоятельно. И да, я уже сказал, что девочку эту хочу. И возьму сегодня. Просто потому, что могу. И никто мне ничего не сделает. А ты — особенно.

Павел сжимает губы. Я продолжаю:

— Расскажешь ей хотя бы что-нибудь — вылетишь со своим отцом на улицу этой же ночью. И запомни, ты никто и зовут тебя никак. Поэтому в следующий раз трижды подумай, прежде чем учить меня, блть, жизни.

Павел идет к двери и не забывает ею хлопнуть напоследок. Чуть с петель бедная не срывается. Какие мы нервные.

Я же сажусь на кровать и закрываю лицо. Сука! Совсем охренел, указывает мне, с кем спать!

Вспышка гнева потихоньку угасает, сменяясь раздражением на друга детства, а потом и... на себя самого.

Что я, блть, творю? В очередной раз отталкиваю от себя хорошего, надежного человека. Который не зассал сказать правду в лицо. И с которым, между прочим, я полностью согласен.

Но остановиться не могу. Просто не получается! Если меня трогают, одна потребность — задавить, задушить. Уже на каком-то рефлекторном уровне. Синапсы только и ждут, чтобы сигнал передать и тело ответку выдало. Делают больно мне — я бью. Наотмашь.

Сука.

Иду в ванную и умываюсь. На телефон падает сообщение. На экране Марина в розовом платье. Волосы непривычно прямые, губы красные. В глазах блеск — сразу видно, намахнула. Бухает каждый день, безмозглая. Иногда я понимаю ее мать, которая всеми правдами пыталась не выпустить дочку из дома. Безумно горячая и сексуальная — такие девушки большая редкость. Смелая. Дурная. Хочу ее тело так, что зубы скрипят. Хочу ее стоны, ее теплоту и влажность.

Рядом с ней Лена, темненькая, весьма симпатичная девица. И тоже, увы, пьяная.

«Мы в клубе “Пилот”. Не хочешь тоже полетать?»

Я бросаю взгляд в зеркало.

Хочу. Хочу полетать.

Вновь потираю руки. Как это страшно — без них остаться. Ничего не поднять, не прижать к груди. Не ударить.

Раздеваюсь и забираюсь под душ. Теперь холодный.

Через полчаса, одевшись получше, я выхожу в коридор, стучусь в соседнюю дверь — Пашка не отзывается. Звоню — не берет. Обиделась лапочка моя.

На улице такси вызываю.

В клубе битком народу, но меня пропускают — спасибо костюму и часам класса люкс, которые дарили коллеги еще на прошлый день рождения.

Нахожу Марину глазами сразу же. Она на танцполе с Леной и, видимо, ее друзьями и подругами. Танцуют, смеются. Я занимаю место за барной стойкой и заказываю виски.

Делаю большой глоток, алкоголь с непривычки ударяет по мозгам.

Опять смотрю на Марину. Долго. Тянет к ней. Словно приворожили.

В какой-то момент она замечает меня. Но отворачивается.