Хочу с тобой

Его избили тогда, следы драки до сих пор не зажили.

— Я и не собиралась, — фыркаю. — И сегодня не хотела, особенно после того, что было. — Прикусываю губу.

— Было очень хорошо. Я думал о тебе. А ты обо мне? — говорит он спокойно, никак не реагируя на мои попытки укусить его.

— Некогда особо было. — Я стреляю глазами вниз, потом возвращаюсь к дороге. Сомнения душат. Это не мое дело. Господи, решения, принятые сердцем, однажды меня погубят! — Я хотела тебе кое-что рассказать. Я... — мешкаю. — Подслушала утром один разговор. Не спрашивай чей. Просто не спрашивай, всё равно не скажу. Да и... вообще это не мое дело.

— Говори, не бойся, — подбадривает Данил. — Я пойму и поддержу, что бы там ни было.

Серьезный, опять хмурится. Я настраиваюсь и выпаливаю на одном дыхании:

— В воскресенье поджоги планируются на хуторе. Полицию и пожарных отправят в соседнюю станицу на объект. Так что... Опасно на хуторе будет, и помощь придет не скоро.

— Пожары? — Его руки крепче сжимают руль, и сам он напрягается.

— Мироновские всех бесят! Законы нарушают, воруют, землю отбирают. Их проучить решили по-крупному. Может, и заслуженно. Но я... — Трудно такое из себя выдавить, но раз уж начала: — За тебя переживаю. Ты мне не безразличен. Не хочу, чтобы ты, дурак, пострадал за семью эту. Сгорел там или еще что-нибудь. — Отворачиваюсь к окну.

На самом деле с самого утра от одной мысли, что с ним что-то случится, у меня остро начинает щипать в носу. Это так сильно бесит, что словами не описать. Я должна была сегодня уехать на все выходные работать на одну ферму, там хорошо платят. В итоге сбежала из автобуса, и всё ради этого тупого колхозника!

Данил молчит полминуты, потом произносит:

— В воскресенье, значит. Ночью?

— Наверное. Или на рассвете. Я точно не знаю.

— А что именно поджигать будут? — его голос звучит спокойно. Глаза же при этом бегают.

— Говорю же, не знаю! Честно. Может, поля. Или амбары. Или гаражи с техникой. Там по-крупному готовятся. Менты точно не скоро приедут, это не от них зависит.

— Понял. Спасибо, Марин. — Данил берет меня за руку, сжимает сильно. — Ты очень хорошая, добрая девушка. Мне крупно повезло, что тебя встретил. Возможно, эта информация спасет кому-то жизнь.

В груди горит, я дыхание непроизвольно задерживаю. Сердце, напротив, разгоняется. Оно будто в тесной клетке оказывается и на волю рвется. Рядом с Данилом всё иначе. Каждый его комплимент меня до костей пробирает и таким важным кажется, словно я на уроке в университете жизни, а он мой любимый преподаватель. У которого я фаворитка.

Мы едем дальше, хотя я всё сказала, что планировала.

— Тебе, может, на праздник пора? — спрашиваю осторожно.

— Хочу с тобой побыть. Не трону, обещаю. Если сама не попросишь. — Данил стреляет в меня глазами.

Я смеюсь, стараясь уж сильно не краснеть.

— Топорно ты флиртуешь. А еще из Москвы. Лжешь, может?

— Я не флиртую.

— Флиртуешь!

Он вдруг сворачивает на обочину и останавливает машину.

— Я. Никогда. Не флиртую, — чеканит слова. — Если я хочу, то говорю прямо.

— И чего же ты хочешь? — дразню, закатывая глаза.

Данил отстегивает ремень. Ловит мои руки, целует их, немало смутив меня. Потом тянется. Я тут же за шею его обнимаю и к себе притягиваю.

Соскучилась.

Мы целуемся. Его рука по моему бедру ползет, задирая платье. Мой язык по его губам скользит. Мимолетная улыбка на его лице вызывает во мне восторг. Запах его кожи, который я жадно вдыхаю, кружит голову.

Дальше едем молча. Рука Данила на моем колене.

— Если бы меня ждали подруги в этом классном санатории, я бы бросила тебя в ту же секунду, — продолжаю провоцировать его.

В ответ он улыбается.

— Ну себе бы я тоже предпочел любую другую компанию.

— Самокритично.

— Я не пью, а смотреть на косые физиономии в трезвом состоянии тошнотворно.

— Совсем не пьешь? Вообще-вообще? Алкоголик, что ли?

Он снова кивает.

— Хочу просто побыть с тобой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— А я с тобой, — отвечаю тихо. Примирительно.

Через час мы едим в придорожном ресторанчике, стилизованном под средневековый замок. У официантки приличный вырез на блузке и пышные формы, которые меня почему-то раздражают. Развернув меню, я немного теряюсь: цены здесь кусаются. Но Данил кивает и велит заказывать всё, что душе угодно.

— Тогда финский суп с форелью, карамелизированные баклажаны в вашем фирменном соусе, жареную курицу и апельсиновый фреш, — выдаю на одном дыхании. — Про десерт подумаю пока.

Кроме того, выпиваю бокал вина, Данил из напитков заказывает газированную воду.

Мы едим, болтаем ни о чем. Я строю Данилу глазки, он отвечает на флирт тяжелыми голодными взглядами, от которых воздух из легких выбивается, а низ живота гореть начинает. Не от предвкушения, а просто от самого флирта, в котором мы оба преуспеваем, провоцируя друг друга. Эта игра затягивает — мне кажется, она никогда не надоест.

Дальше мы гуляем по небольшому парку у озера. Здесь и правда красиво. Огороженная территория, посторонних практически нет, зато есть множество самых разных птиц: уток, лебедей, гусей... Та еще экзотика, конечно, для сельской девицы, но пялиться на них вдруг кажется прикольным.

Данил покупает мне мороженое, которое я ем с удовольствием, пока Колхозник сидит рядом на лавочке и курит.

— Не хочешь попробовать? — спрашиваю я, проводя языком по десерту. — Безумно вкусно!

Напряжение в теле с каждой минутой усиливается. Признаться если честно, то соски напряжены всё это время, а когда Данил по ним взглядом мажет, мурашки по спине бегают. Я без лифчика, реакция моего тела более чем заметна.

— Я не люблю сладкое, — отвечает он, снова хмурится.

Наверное, о пожаре думает, а хочется, чтобы обо мне. Надо было рассказать ему попозже.

— Совсем не любишь? — удивляюсь я.

Данил поворачивается ко мне и говорит с улыбкой:

— Рецепторы на языке у детей и взрослых различаются. У детей больше тех, что распознают сладкое, потому что дети активно растут, им нужно много быстрых углеводов. — Он подмигивает. — Взрослым же так много топлива не надо, поэтому мы предпочитаем горькое. Оливки, темный шоколад, — заканчивает, посмеиваясь.

Я больше не хочу мороженое. Выбрасываю недоеденное в урну. Внутри вдруг злость просыпается от того, что Данил не воспринимает меня всерьез. Привез в это красивое место, чтобы покормить. А поцелуи? Он их прервал и больше не хочет будто бы.

Я придвигаюсь ближе. А потом перекидываю ногу через Колхозника, оседлав его.

Он не отталкивает, но и не обнимает. Откидывается на спинку лавочки, затягивается, смотрит на меня мрачно. Мое сердце стучит быстро-быстро.

— Мне с января восемнадцать, — ставлю его в известность. — А ты дурак, если поверил в мою ложь. И извращенец, если давал трогать член малолетке.

Данил слегка прищуривается. Снова не спорит. Боже, ну почему он никогда не спорит?! Не ругается, не требует восстановления справедливости! Не обзывается в ответ! Молча глотает оскорбления, будто они его не касаются! Я к такому не привыкла. Его унижать совсем не хочется. Он не раздражает, не бесит. Он... так вкусно пахнет.

Данил скользит по мне взглядом. По груди, животу, коленям. Снова затягивается, выпуская дым в сторону. Не на меня. В жизни ничего сексуальнее не видела. Солнце садится — на юге рано темнеет. Еще восьми нет, а уже без фонарей никак. Они тут слабо светят, атмосфера интимная.

— Останешься со мной на ночь? — спрашивает он.

Мои губы пересыхают.

— Здесь?

Данил кивает и произносит медленно:

— Тут хорошая гостиница. Хочу провести эту ночь с тобой.

Сам в глаза смотрит, с ума сводит. Манит, обещает. Целоваться с ним хорошо. А спать? Как с ним спать?

— Расскажешь о себе тогда? Я толком ничего не знаю, — шепчу в ответ. Губы облизываю.