Страница 14 из 102
Ева Браун почувствовала изменение в отношении к себе Адольфа. Это случилось не более месяца, да, не более того… Если раньше фюрер категорически запрещал Еве участвовать в приемах высокопоставленных гостей, которых изредка появлялись в резиденции, то в последнее время он встречал своих гостей в кампании своей любовницы. Бог мой, с каким трудом ей удалось в свое время уговорить его познакомиться с четой Винздоров! А сейчас… Ева на минуту задумалась. Семья Браунов из Мюнхена была довольно обеспеченной, хотя к богатым ее отнести было сложно. Отец был человеком строгим и прижимистым, но именно эти его качества помогли семье выжить в тяжелые послевоенные годы. Тем не менее, его опекой Ева тяготилась. Поэтому в двадцать девятом пошла работать помощником фотографа в ателье Генриха Гофмана, идейного нациста, знакомого со многими лидерами движения. Ей было семнадцать, когда в ателье впервые столкнулась с Адольфом. Девушка была далека от политики и к фотографиям нацистских лидеров не присматривалась, ей хватало работы и без этого. Она взобралась на лестницу, чтобы папку с документами положить на место: почти на самую верхнюю полку шкафа. Вот тогда в ателье и появился хозяин и гость, которого представили, как господина Вольфа. Этот интересный мужчина примерно сорока лет сразу же положил глаз на молоденькую девушку и даже начал довольно трогательно ухаживать. Потом Ева узнала, что господин Вольф никто иной, как лидер нацистов Адольф Гитлер, с этого начались их отношения, которые очень долго были тайной для всех, к тому же слишком платоническими, только в тридцать втором… впрочем, он постоянно говорил, что его женой стала Германия и поэтому он никогда не женится. Две попытки самоубийства, постоянное давление окружение фюрера, которое не выносило эту «мюнхенскую дурочку», подчеркивая отсутствие ее влияние на первую персону Рейха[2]. Они и не подозревали, что умение Евы не вмешиваться в дела фюрера, и ничего ему не советовать и стало тем оружием, которым она научилась владеть в совершенстве. Она точно знала, почувствовала своим особым женским чутьем, что Адольф не будет терпеть рядом с собой женщину-помощника, женщину-лидера, женщину-конкурента. Ему нужно то семейное тепло и уют, что так и не достались в детские годы. И Ева никогда не говорила фюреру о том, что хочет стать его законной супругой. Подругам? Нет… Никогда! Вот в семье проговорилась как-то и не знала, донесли это Адольфу или нет, но в разговорах с НИМ вопрос брака даже не поднимался. Когда сюда приезжали важные гости, она растворялась, предаваясь чтению, ничегонеделанью, и только. Но месяц назад тут появился граф Чиано, и его они с Адольфом встречали вместе. Итальянец рассыпался в комплиментах, поговорили о ничего не значащей ерунде, после чего итальянский министр уединился с фюрером в кабинете. Сегодня утром прибыл еще один итальянец, сам Бенито Муссолини вместе с небезызвестной Кларой Петаччи, и они с Адольфом снова встречали их вместе. При этом Ева долго общалась с итальянской аристократкой, любовницей дуче, прекрасно владевшей немецким, и их общение было достаточно теплым, никакого высокомерия, которое ощущалось от так называемого «светского общества» Берлина, не чувствовалось вообще. После почти шестичасовых переговоров итальянская чета уехала, а к фюреру примчался Герман Геринг. Вот его Ева на дух не переносила и была даже рада, что встречать этого весьма грузного гостя не было необходимости.
Этот дом фюрер арендовал в свое время за 100 марок в месяц, он всегда мечтал о большом хорошем доме. Потом, получив гонорары за издание книг, этот дом был уже выкуплен у прежних владельцев и стал его резиденцией, местом личного отдыха, можно сказать, что семейным гнездом. Она нашла Гитлера на террасе, он любил смотреть на пейзаж, открывающийся с этой точки дома. Плетеное кресло, любимая овчарка, которую Адольф совершенно автоматически поглаживает…
— Я выгуляю…
Ева пытается потянуться за поводком, он останавливает ее:
— Присядь…
— Ты выглядишь утомленным… — обеспокоенно роняет женщина, усаживаясь в плетеное кресло рядом с мужчиной.
— Да! Сегодня я принял важное решение. Очень важное. И назад нет хода. Совершенно. Я должен делать то, что я должен.
Ева промолчала. Иногда ее Адольф начинал вещать, выталкивая из себя слова и фразы, смысл которых иногда от нее ускользал. Но на этот раз было не так… Ей показалось, что ОН что-то почувствовал. Что-то слишком важное для себя. И это состояние… знакомо, он всегда такой, когда принимает какие-то очень ответственные шаги.
— Я пригласил на завтра на одиннадцать бургомистра Оберзальцберге. Одень что-то поприличнее. Он сочетает нас официально браком. Пока что мы не будем его афишировать. Я так решил.
Еве на секунду показалось, что Адольф хотел сказать что-то совершенно иное, но волна эмоций захлестнула её, наконец-то! И молодая женщина не обратила внимание на какую-то тень обреченности, которая на мгновенье накрыла террасу в Бергхофе.
Лондон. Кабинет премьер-министра.
3 августа 1943 года
— В фокусе наших стратегических интересов наиболее болезненными представляются три региона: Европа, Ближний Восток и Азия. Тихоокеанский регион мы предлагаем рассматривать как часть общеазиатской проблемы.