Сила Алхимика

По телу прокатилась привычная слабость отката. Несмотря на простоту исполнения, заклинание потребовало много энергии.

— Теперь вы служите мне. Попробуете предать или сбежать — умрете в страшных мучениях, — предупредил я.

Пленные прислушивались к собственным ощущениям, пытаясь обнаружить магическое воздействие. И, разумеется, ничего не находили. Чары работали незаметно.

В случае срабатывания метка их убьет. Не будет особой боли, просто сердце вдруг остановится. Но пообещать страдания никогда лишним не будет.

Простоявший все время сотворения заклятья неподвижно Йогар-гал шевельнулся.

— Неплохо, — он по достоинству оценил сложность примененного заклинания. Но чтобы я особо не зазнавался, с ехидцей добавил: — Хотя мог и придумать что-нибудь более изощренное.

— Пошел ты, — привычно огрызнулся я.

Изощренное ему подавай. Так бы и сказал, что хочет увидеть все на что я стал действительно способен.

Куска свиных испражнений ему за шиворот, а не мои тайны.

— Так, с клятвой закончили, — я посмотрел на Хагрима. — Ваше первое задание: отправляетесь назад в город и привезите мне голову жреца.

Предводитель наемников вытаращился на меня в немом изумлении. Он ожидал услышать что угодно, только не заказ на бывшего работодателя.

— Зачем?

— Считай это вашей проверкой. Вернетесь сюда до восхода солнца.

— Но…

Я вздохнул.

— Хагрим, кажется ты неправильно понял наши с вами взаимоотношения. Нет никаких: «но» и «зачем». Я говорю — вы исполняете. Ясно? — на этот раз мой голос скрежетнул сталью. — Впрочем, мы в любой момент можем вернуться к первому варианту с отрубленными руками, — по моим губам скользнула тонкая улыбка, больше похожая на хищный оскал.

Помогло. Пленников проняло.

Я повел рукой, веревки опали. Еще одна демонстрация силы не помешает.

Осторожно обходя застывшую фигуру в темном балахоне, мои новые нукеры молча седлали коней и направлялись в сторону покинутого города. Больше вопросов о судьбе похотливого жреца не возникало. Она была предрешена.

— Товарищей похороните при возвращении, — сказал я напоследок вожаку, уходившему последним, помедлил и предупредил: — И не делайте глупости. Это темная грань Искусства. С ней не справиться обычному гильдейскому магу.

Хагрим словно споткнулся. Так и знал, планировал попробовать снять заклятье с помощью другого мага.

Хитрый. Но не слишком умный. Мог и умереть, пытаясь освободиться. Метка обладала средствам самозащиты, активируясь при внешней попытке контроля.

Наемники уехали. Йогар-гал как-то неопределенно хмыкнул.

— А зачем тебе на самом деле жизнь святоши? — спросил он, когда всадники отъехали достаточно далеко.

Я пожал плечами.

— Подумал будет забавно, если придурку снесут голову. В городе начнется знатный переполох, уже никто и думать не будет о нас. А уж как сам жрец удивится. Хотелось бы мне посмотреть на его физиономию, когда Хагрим вместо связанной сочной рыжей бабенки с аппетитными сиськами, вернется с обнаженным мечом, чтобы срубить ему голову. Думаю, это будет веселое зрелище.

По моему лицу скользнула ухмылка. Божок на меня внимательно посмотрел.

— Не кажется, что чрезмерная кровожадность в этой ситуации слегка неуместна? — удивительно ровно осведомился он.

Тоже мне противник насилия. Когда выжигал мозги солдатам наверняка не думал о жестокости собственных действий.

— Ты что, мне собрался проповедь о морали читать? Возлюби ближнего своего и все такое? — удивился я.

Йогар-гал вытаращился на меня в изумлении.

— Кого возлюби?

А ну да, это же из другой оперы: другой религии другого мира. Ошибочка вышла.

— Забудь, — я отмахнулся.

Но божок не отставал, решив развить тему, зайдя с другой стороны.

— Это влияние перстня. С каждым днем он все больше изменяет тебя. И это становится необратимым.

— Ну и что? — я снова пожал плечами и посмотрел на край горизонта.

Солнце медленно уходило в закат, наступали сумерки, воздух ощутимо похолодел. Я потер плечо и грудь, неплохо меня приложили, останутся синяки. И ссадиной на лице надо заняться.

— Превращение зашло слишком далеко. Эта шутка со жрецом в духе истинных дэс-валион.

Я раздраженно дернул уголками рта.

— Отвали. Жрец был мерзавцем, любящим насиловать женщин. Он заслужил смерть. Тем более ублюдок хотел убить нас.

На самом деле изменения зашли еще дальше, но я не стал об этом говорить. Перстень не единственный, кто оказывал на меня влияние. Меч Шахода воздействовал еще сильнее, играя в унисон с реликвией темных.

За моей спиной клубилась тьма — наследие истинных дэс-валион, но тьма была не однородной, ее прорезали красные молнии божественного оружия.

Эфирный клинок, артефакт-перстень, иномировое происхождение второй половинки души — все это в совокупности накладывалось друг на друга, создавая странный эффект.

Уже непонятно во что я могу переродиться.

Алия однажды упоминала о перерождении. И оно уже происходит. Но идет не так как должно и как привыкли в дуэгарских колдовских семьях.

Воздействие кольца, влияние божественного оружия — все это сформировало чудовищный симбиоз, уже изменивший магический дар.

Изначальная алхимическая направленность стала гибридом, где жутким образом переплелись другие разные грани Искусства.

Но главное — Меч Шахода стал частью меня. Отказаться от него, значило все равно что потерять руку или ногу. Именно поэтому в свое время я отклонил предложение Отверженных. Страх перед Блуждающей Башней был лишь удобным предлогом. На самом деле, я не хотел отрывать от себя эфирный клинок. Слишком сильно мы с ним срослись, став одним целым.

— Как знаешь, — Йогар-гал отвернулся, изображая безразличие.

Думаю ему самому интересно во что в конечном итоге превратится человек, ставший живым носителем божественного оружия.

— Уже уходишь?