Изыскатель

— Должна повиниться, а это со мной редко случается. Первый раз ошиблась, когда увидела вас впервые, мысленно решила всеми правдами и неправдами подвести к тому, чтобы съехали. Вторая ошибка, когда предупредили о заболевании, в тот момент и вовсе рассмеялась, хотя уже не до шуток было. Потом у липы, прощалась с жизнью. Следующий раз, когда племяннице стало плохо… Ох, да не о том речь! Простите и, если можно, помогите в очередной раз, но лично. Хотите на колени встану?! — резко подалась она ко мне и бухнулась на паркет.

— Немедленно вставайте! Вам нельзя перенапрягаться! — рыкнул я на консьержку.

— Пообещайте, что Настю полечите, а взамен мы с ней до гробовой доски в ваших должницах ходить станем! — заявила упрямая Глафира, не спеша подниматься с колен.

— Хозяин, ты чего время тратишь? — возмутился Жейдер. — Вижу же, что все решил! Приступай к лечению, быстрее начнешь, девочке легче окажется.

— Хорошо, вставайте, — махнул я консьержке, но погрозил пальцем: — Учтите, всяческие мысли о «гробовой доске» и чего-то похожего — выкиньте из головы!

— А вы не обманите? — подозрительно посмотрела на меня женщина.

— Еще чего не хватало, — буркнул я, а потом добавил: — Своим словом дорожу.

Немного в раздраженном состоянии отправился на кухню, сообщить о принятом решении. Стеша и Стелла медленно пьют чай, Петр Борисович сидит с прикрытыми глазами и что-то себе под нос бормочет. Перед профессором сразу две чашки, одна с чаем, вторая с кофе, но они почти полные, а вот лист бумаги весь исчеркан. Какие-то цифры и подсчеты зачеркнуты, потом их обводили в кружок и вновь перечеркивали.

— Дамы, профессор, хочу вас попросить, что если потребуется, то прийти на помощь, — объявил я.

— Стас, ты о чем? — внимательно посмотрела на меня княжна.

— Хочешь сказать, что сам собираешься девочку исцелять? — догадалась Стелла, но вопрос задала.

— У меня нет решения этой проблемы, — вздохнул Майнин. — Ребенка надо госпитализировать и подключить к различной медицинской аппаратуре, собрать консилиум и, может быть, найдется тот, кто такие операции проводил. Как уже говорил, такой случай очень и очень редок. На моей памяти ни в одном из крупных городов нашего княжества в ближайшие года таких операций никто не проводил. Выкладки же, — Петр Борисович постучал пальцем по своим записям, — не внушают оптимизма.

— И тем не менее, у меня есть кое-какой план, — ответил я.

— Станислав Викторович, вы подвергаете риску не только ребенка, но и свою карьеру, — предостерег меня профессор. — Впрочем, вам не привыкать, постоянно так делаете. Учтите, если ошибетесь, то можете заплатить высокую цену, вплоть до тюремного заключения. Лицензий у вас нет, а…

— Я буду действовать не от имени целителя, — перебил я профессора. — Не забывайте, у травника другой подход и методы сильно отличаются от целительских.

— Не забудьте взять письменное согласие родственницы и укажите, что велики риски неудачи, — поморщился Майнин. — Когда вы позвонили, то я прямо загорелся этим случаем. Собрал необходимые лекарства и настроился на работу. Однако, очень быстро зашел в тупик и не вижу, как из него выбраться. Переделать дар отрицания очень сложно, тот разрушит почти все посылы или перевернет их с ног на голову, что приведет к ужасным последствиям. Подумайте сто раз, прежде чем сделать такой отчаянный шаг.

Из гостиной выставил всех, но позволил за своими действиями наблюдать из коридора, благо тот широкий. Очень этому мой питомец возмущался, даже требовал оставить его и клялся, что без моих указаний ничего не предпримет.

— Нет, можешь помешать, — отрицательно заявил я хорьку. — Мысленный приказ и так услышишь, а если мне или Насте понадобится помощь, то позову.

— Хозяин, твой план содержит множество допусков и не учитывает риски. Необходимо иметь возможность в любой момент выставить щит или что-то другое сделать, но ты окажешься не в состоянии из-за занятости с больным ребенком, — продолжил настаивать мой питомец.

Его доводы не прошли, в круге силы должен находиться один на один с пациенткой. Паркет, дерево сохранилось отменно, круг силы получился очень хороший, а отрицательную энергию, если таковая случится, направлю в вытяжку. Создал парочку подстраховочных алгоритмов, а потом непосредственно выпустил два щупа и направил их к магическому источнику ребенка. Диагностика работает исправно, активность Настиных внутренних органов снижена в несколько раз, это действие лекарства профессора. Связывающие нити с даром девочки обнаружил быстро. Мелькнула идея перерезать их все и оставить дар отрицания без подпитки, но последствия и вовсе непредсказуемы. Поэтому, придерживаюсь плана. Запускаю алгоритмы дружбы, подчинения, вражды и убеждения, что готов причинить вред девочке. Да, именно такие противоречивые, но с временными рамками на час, по истечении которого эти посылы без следа исчезнут.

— Вроде все продумал, — мысленно сказал сам себе и начал передачу информации в источник девочки своих воспоминаний.

Разумеется, основной алгоритм рассчитан на изменение дара. Моя теория и наблюдение за источниками дает надежду, что действую правильно. Перепрофилирование и признание, что дар отрицания лишь разновидность творческой профессии. В последний момент возникла идея, что образ перевоплощения подошел бы лучше. Однако, менять уже что-либо поздно. Источник же как ребенок, податлив и впитывает информацию с огромной скоростью. Его внутренняя структура наполняется, оборванные и запутанные связи и нити управления восстанавливаются. Сам дар отрицания никак не реагирует на мое вмешательство. Почему? Наверное из-за того, что алгоритмы спрятаны в информации о чем-то новом и неизведанном, прямой угрозы нет, расчет строится еще и на том, чтобы новая специализация подошла дару.

— Ноги затекли, — буркнул себе под нос, после длительного нахождения в позе лотоса.

Буйства стихий и энергии не случилось, все прошло буднично и спокойно. Честно говоря, даже нет уверенности, что получилось. Девочка так же спит, но уже не стонет. Ее сердечко медленно бьется, давление низкое, как мозговая активность. Странно, но в моем источнике энергии стало больше. Почему не произошло расхода?

С кряхтением поднялся на ноги, буднично убрал круг силы и подошел к девочке. Вроде все хорошо, стандартный посыл лечения сработал и остатки боли у ребенка снял.

— Станислав Викторович, нам можно зайти? — поинтересовался Майнин.

— Да, я закончил, — ответил и потер висок, на котором запульсировала вена.

Усталость накатывает волнообразно, оказывается силы все же растратил.

— Хозяин, ты опять через себя пропустил уйму энергии, — попенял мне питомец. — Прости, но за магическими потоками наблюдение вел, как и сканирование на момент возможной атаки. В самом начале, произошел небольшой всплеск отрицательной энергии, но он втянулся в ребенка и больше не появлялся.

— Больше ничего необычного не заметил? — уточнил я хорька.

— Нет, — коротко ответил тот.

Глафира Викентьевна робко встала позади Стеши и Стеллы. А вот профессор уже у дивана, внимательно осматривает Настю и что-то негодующе бормочет себе под нос. Не пойму, ругается или радуется?

— Капельницу можно снять, — посмотрел Петр Борисович на Стеллу.

— Поняла, — кивнула та, отклеила лейкопластырь, осторожно вытащила из вены иглу и хотела приложить к ранке бинт, но даже капли крови не показалось, а прокол мгновенно затянулся.

Сработало мое заклинание или источник ребенка постарался? Точного ответа нет, но даже мышцы у Насти не затекли, хотя девочка долго находилась в одном положении.

— Ее следует разбудить и задать пару вопросов, — задумчиво произнес Майнин, но ничего не предпринял.

— Настеньку излечили? — с надеждой в голосе спросила консьержка.

— Надеюсь, — ответил я ей и запустил процесс пробуждения.

Это оказалось не так-то просто сделать. Введенные лекарственные препараты блокируют не только физические процессы, но и оказывают воздействие на головной мозг. После нескольких неуспешных попыток расщепить вещество в организме ребенка я обратился к профессору: