Страница 40 из 52
Снова среди гостей много дядюшкиных офицеров, и Себастьен Марни среди них. Они замечают друг друга и более уже не видят вокруг никого.
Прямо на балу объявлено о помолвке племянницы генерала де Шатийона и его заместителя. Свадьба состоится летом.
Известие приходит в конце мая, незадолго до того, как ей должно было исполниться тридцать четыре. Они были в Африке, и бог бы знал, что они там делали. Себастьен не вернулся из какой-то сложной операции. Тело и то нашли с трудом. Кроме него, погибли еще полтора десятка человек. Похороны состоятся в Риме…
Элоиза проснулась от сильной сердечной боли — и в слезах. Она даже не видела, что там вокруг, и кто рядом.
Себастьен протянул руку и включил лампу.
— Сердце моё, что случилось?
Он был здесь, с ней, и он был жив, несомненно жив.
— Вы живы, и это счастье, — она размазала слёзы по лицу в попытке вытереть и взглянула на него.
— Так ведь и вы живы, и я тоже скажу — это счастье. Скажите, вы видели сон?
— Да, — прошептала она. — Странный сон. Как будто мы с вами познакомились на том празднике у бабушек. Практически в детстве. И знали друг друга всю жизнь, получается.
— Не поверите, мне приснилось что-то очень похожее. Какая-то история про взорванную бутылку. Ну да, так могло быть. Но не было. А потом господин генерал привез нас к себе домой, а там — вы.
— И… что я сделала?
— Вы были настолько красивы, что я дышать не мог, на вас глядя. В серебристом платье, с распущенными волосами. И думал только — генерал меня убьёт прямо там или подождёт и отправит на какое-нибудь невыполнимое задание, — рассмеялся он. — А вы подошли к нему и отпросили меня на двое суток. И привели к себе, в вашу мансарду. Но потом не согласились выйти за меня замуж. И ещё несколько раз не согласились.
— И вы женились.
— Да, на Челии. Я не был так влюблён, как случилось на самом деле, но она, в отличие от вас, хотела быть моей женой. Представлять меня официально и общаться с моей семьёй. Правда, она, как и в этой реальности, не захотела поехать со мной, осталась в Риме, родила двоих детей и умерла от передозировки наркотиков. А вы очень своевременно приехали вечером в день похорон и помогли мне сохранить человеческий облик.
— И разум? — хмыкнула она свозь слёзы.
— И разум, — кивнул он. — Ещё вы приезжали в больницу, когда я был практически разобран на запчасти, и помогали меня собирать.
— Ох, и вы приезжали ко мне в больницу после аварии. И были со мной, и помогали, очень помогали.
— А потом вы всё же согласились выйти за меня замуж, представляете?
— Но вы не вернулись с задания?
— Нет, это вы не вернулись из Женевы. Вы там впутались в какую-то историю и вас застрелили на улице. На этом моменте я и проснулся. И очень рад видеть вас невредимой, — он крепко прижал её к себе. — Вы целы, вас никто не убивал. И спасибо всем высшим силам за это. Я не готов оплакивать вас, хотя бы и во сне.
— Но знаете, у меня ведь в самом деле был шанс умереть там, — проговорила Элоиза. — Погиб другой человек.
— Вот как? Расскажите, а я где сгинул? И когда?
— Получается — шесть с лишним лет назад, в мае.
— Ну так у меня там тоже был реальный шанс. Просто мне повезло, и я выжил. Нас было два десятка, выжили двое, — он сел, поднял её, усадил на колени и гладил по голове. — Не плачьте, Рафаэлита, сердечко моё, не плачьте. Всё к лучшему. Нам не свезло быть знакомыми с детства, но сейчас мы живы и есть друг у друга, и мне кажется, смысл наших снов в этом. Но если вдруг у вас есть в колоде какие-то профессиональные толкователи — давайте расскажем им.
— Что-то я даже сообразить с ходу не могу, — пробормотала она.
— И не надо сейчас ничего соображать, пятый час на дворе. Надо спать. Сможете спать?
— Не знаю, — она пошевелилась, спустила ноги на пол и встала. — Сейчас вернусь.
Нужно хотя бы умыться.
Он ждал её с бокалом вина.
— Ничего, что один? Поделим? Я взял первый попавшийся.
По глотку они выпили вино, а потом он отставил бокал, выключил свет и обнял её.
— Вы думаете, мы уснём?
— Думаю, да. Мы живы, мы здесь. Мы есть друг у друга. Это главное. Остальное приложится или сами сделаем. Неужели не верите?
— Вы снова очень убедительны. Верю. Сейчас — верю.
22. Мышки и кошки
Элоиза проснулась от головной боли. То есть, она ещё и глаз открыть не успела, а уже поняла, что у неё болит голова. Такого не случалось давно, пожалуй, с тех пор, как она только начала работать на Шарля. Тогда, в начале, Бруно хорошо её подлечил. А потом, видимо, была хорошая жизнь, и никаких тебе обострений и ухудшений.
Глаза пришлось открыть. Попытки повернуться вызывали головокружение и тошноту. Ага, на ноги лучше не вставать — вечером она что-то ела, и не хочется, чтобы всё это оказалось на полу.
Себастьен никуда не делся, он был здесь, отложил телефон, дотянулся до неё и поцеловал.
— Доброе утро, сердце моё.
— Доброе утро, — прошелестела она. — Вас не потеряли врачи?
— Конечно, потеряли, — рассмеялся он. — Я запретил им меня искать, пока сам не найдусь. Теперь, думаю, уже можно.
— Скажите Бруно, что у меня приступ. Он знает, что делать.
— А я могу вам помочь? — с него мигом слетело всё веселье.
— Увы. Мне помогут своевременные внутримышечные вливания. Наверное.
Она снова закрыла глаза. Он вставал, ходил, что-то делал. Открывалась и закрывалась входная дверь.
— Добрый день, Элоиза, — а это уже Бруно. — Что вы с собой сделали? Ведь всё было достаточно прилично уже долгое время?
— Угу, было, — проговорила она.
Он быстро поставил два укола, видимо, обезболивающее и противорвотное. И теперь оставалось только лежать и ждать, пока подействуют.
И хорошо бы удалось уснуть.
Второй раз Элоиза проснулась в сумерках. В спальне никого не было, из гостиной доносились какие-то шорохи.
Она попыталась сесть. Получилось. Слабость чудовищная, как всегда после таких приступов, но голова вроде бы не болит. Встать тоже получилось. Нужно попробовать выпить воды и узнать про тошноту.
Но сначала следовало узнать про гостиную. Она заглянула туда.
На диване лежал — кто бы мог подумать — Себастьен. С книгой в руках. Происхождение книги было понятно — из её шкафа. Чудесное позитивное фэнтези, которым она спасалась от тьмы в жизни всю последнюю неделю.
— Элоиза, как вы? — он отложил книгу, свернулся хитрым образом и стал подниматься с дивана.
— Лежите, не нужно вставать! — покачала она головой. — Я всё равно сначала хотела бы умыться.
И одеться, ага.
Элоиза почистила зубы, умылась, оделась и даже расчесала волосы. Голова вела себя смирно. Тогда она выбралась в гостиную, села на диван возле Себастьена и налила себе воды. Вода осталась со вчера, а ещё вино и пара апельсинов. Вероятно, об остальном и о грязной посуде кто-то позаботился. Возможно, это был Себастьен.
— Рассказывайте, как вы тут оказались, — кивнула она ему.
— Я тут, можно сказать, скрываюсь, — усмехнулся он и всё-таки сел. — Ходить и сидеть пока получается понемногу, как-то слишком быстро я устаю. Ноутбук отобрали, сказали, тоже утомляет. Рабочие вопросы решать не дают. Посетителей разрешили, но через три часа я от них тоже устал, потому что все считают своим долгом меня развлекать и болтают без умолку. И даже если запереть дверь, то в неё постоянно стучат. А у вас здесь благодатная тишина. И если компьютер нельзя, то простую книгу-то можно, правда? Я думал, у вас в книжном шкафу только высокоучёные трактаты, и сплошь на латыни, а тут встречаются очень хорошие книги на понятном языке, прямо здорово. И, кстати, Бруно велел сообщить, когда вы проснётесь. И если вы хотите одиночества — я поднимаюсь и ухожу, немедленно. Только скажите, — он взял телефон, написал в него несколько слов и отправил.
— Пожалуй, нет, оставайтесь, — после недели без него и в беспокойстве за него даже просто сидеть рядом уже было хорошо.