Му-анг

Внезапно я переместился в чьё-то сознание. Обычный человек, который ещё несколько лет назад жил в трущобах Северной Африки, стоял в строю таких же, как он, людей, облачённых в форму, и готовился подняться на борт межзвёздного корабля. Человек был полностью здоров, сыт и счастлив, и готов убить любого, кто это счастье попытается у него отнять. А для этого — сделать всё, что прикажут слуги королевы му-анг.

— Ну вот, а всё так красиво начиналось, — смахнул я наваждение. — Что за хрень? Они тут фанатиков растят?

Но симбионт не отвечал. Только картинка поблекла, и дальше я уже словно кино смотрел. Команда звездолёта проходила через порталы, высаживалась на чужих планетах, которые были один в один как Земля, и насаждала счастье среди населения с помощью чужих — те только направляли и советовали, и ни во что не вмешивались.

Промывка мозгов продолжалась, по моим внутренним часам, где-то минут сорок. За это время я успел осчастливить полтора десятка планет, время в капсуле текло намного быстрее. Когда сеанс закончился, и капсула начала подниматься, навязанные картинки резко поблекли и словно спрятались где-то в глубинах памяти, чтобы в нужный момент, когда придётся выбирать, подтолкнуть меня в правильном направлении.

В задумчивости я добрёл до посадочной площадки. Похоже, пропагандистская машина чужих работала на полную мощность — промывка мозгов, мотивация, образ врага. У пленных не было шансов. Я пока не мог понять, зачем чужим ручная армия аборигенов, эллипсоиды легко заблокировали звёздную систему и выдавили местных на планету, казалось бы, проще уничтожить всех людей здесь, и потом уже без балласта сделать то же самое со всеми остальными. Но у пришельцев наверняка были свои соображения на этот счёт.

Конфедераты, охраняющие площадку, на меня внимания не обращали, их интересовали только те, кого привозили шары. Остальных, тех, кто уже прошёл обработку на территории, они за угрозу не считали. Так что я спокойно дождался очередного пленника. Парень был в форме Империи, так же, как и я, сменил свой лёгкий скаф на местную униформу, и так же, как и я, перепрятал оружие. На месте надсмотрщиков я бы прилежнее относился к своим обязанностям, так не только пистолеты, но и что-то посерьёзнее на территорию пронесут.

К Империи я относился лояльнее, чем к Федерации, которая меня посадила в тюрьму, Конфедерации, отправившей на каторгу, и к Республике, представители которой постоянно пытались меня прикончить. Да и вообще, надо было хоть с кем-то посоветоваться.

— Как-то странно это всё, — выслушав меня, заявил имперец. На то, что я бывший заключённый, он никак не отреагировал. — Не то, что память теряют, это как раз нормально, никто не будет перевербовывать врага, который видел, как ты захватываешь его систему. А то, что нет конфликтов.

— Тебя только это беспокоит?

— Да. Слушай, я понимаю, ты отбывал срок охранником, и прошёл курсы, где наверняка давали навыки по подавлению беспорядков. Но если в одном месте собираются несколько тысяч человек, конфликты неизбежны. Все эти ребята, и республиканцы, и конфедераты, и отбросы из Федерации, и бездельники с окраинных планет ненавидят друг друга куда сильнее, чем каких-то там захватчиков, для них битва в системе Пяти комет или уничтожение целой планеты Республики в Треугольнике намного важнее непонятных чёрных клякс. Ты говоришь, что семь дней здесь? Снаружи ничего не поменялось, и люди начинают успокаиваться. Да, кого-то уносят в купола, но есть и те, кто остаётся, кого шары просто облетают. И те снаружи, кто останется, скорее перебьют друг друга, чем сплотятся против общего врага. Так же и здесь, пусть полтора года забыты, но старые обиды никуда не делись.

Я не стал объяснять имперцу, что есть ещё чёрная пирамида и прочие местные развлечения, которые выглядят куда опаснее эллипсоидов. Предоставил ему возможность посмотреть на всё своими глазами.

Мы обошли территорию, заодно я выслушал рассказ о том, как имперец попался. Про базу на другом конце континента он говорил скупо и без подробностей, и о своей миссии на поверхности — тоже, но про то, как ввязался в воздушный бой с эллипсоидом, скрывать не стал. Вместе с пилотируемым штурмовиком чужого атаковал целый рой беспилотников, пилот отлично знал, что идёт фактически на смерть, но всё равно, с задания не слился.

— Мы его почти задавили, — развернув в воздухе экран, показывал он схватку. — Видишь, эта тварь словно расплываться стала, края сделались прозрачными, чуть-чуть не хватило, может ещё один штурмовик, и мы бы его сделали. У дронов гравизахваты слабые, тут мощная техника нужна, может, ребята уже придумали, как пришельца уничтожить, и скоро нас освободят.

Разочаровывать я его не стал, сдержанный оптимизм — это хорошо, мы заглянули в капсульный зал, там имперец уверенно опознал военное оборудование для ускоренной подготовки пилотов. Для того, чтобы увериться в моих словах, он очень профессионально допросил нескольких пленников, почему-то моего нового знакомого больше интересовало прошлое, чем настоящее. Один из попавшихся нам республиканцев оказался штабным офицером, и выложил имперцу много интересного — и про планы республиканского командования, и про те силы, которые были брошены в систему, и про те, которые остались в соседней. Мой приятель прямо-таки лучился от счастья и нетерпения доложить об услышанном своему начальству. И активно включился в обсуждение способов побега.

Парень продержался так до вечера, умело избегая надзирателей, а потом пробрался в семнадцатый блок, и занял свободный пенал.

— Если я просплю построение, разбуди, очень хочется на это посмотреть.

Имперца будить не пришлось, он стоял в первых рядах, глядя на парящую пирамиду, и, как и все остальные, по-дурацки улыбался. Мой знакомый, а точнее — знакомая, обнаружилась неподалёку — увидев пилота, она подошла к нему и что-то спросила. Судя по её гримасе, ничего стоящего узнать не удалось.

Зато я кое-что узнал. Значит, распределитель — не то место, где промывают мозги, пирамида основной элемент подчинения. Оставалось узнать, почему мы с моей нехорошей знакомой не такие, как все.

Глава 6

Глава 6.

Внутренние часы работали без сбоев — я проснулся за пять минут до того, как вереница народа потянулась на улицу, и уселся на краю пенала, наблюдая за нужным отсеком. Он открылся, но его обитательница, похоже, в общую толпу вливаться не собиралась. Была видна её голая ступня, которую она свесила наружу. Пленники вели себя прилично, в чужие дела не вмешивались, за чужие конечности не хватались, и тихонечко разошлись по своим делам.

Блок опустел. Назрел момент для приватной беседы, я спрыгнул на пол, и заглянул в отсек на втором ярусе — советник Илли Доушем лежала на спине без одежды, закрыв глаза, её эмоциональный фон был совершенно спокон, словно не в плену спала, а у себя в комнате на базе. Не удержался, потрогал её за плечо, она потянулась, выгнув изящную спину и выпятив небольшую аккуратную грудь, поморгала, прищурилась.

— Дэн? — хрипло произнесла она. — Что ты тут делаешь?

— А ты?

— Я сплю. Но если ты так хочешь, присоединяйся, вдвоём веселее.

— Нет, — я покачал головой. — Почему ты не снаружи, вместе со всеми?

Не успел среагировать — теперь я лежал на спине, а голая женщина сидела на мне, прижимая костяшки пальцев к горлу. Глаза у меня не вылезали из орбит, и что там творится возле моей шеи, я мог только предполагать, но неприятные ощущения и тихое потрескивание как бы намекали, что колечки на пальцах у неё не только для красоты были нацеплены. И хватка у этой хрупкой на вид советника Доушем была бульдожья.

— Вот и я хочу выяснить, — протянула она задумчиво, чуть наклонила голову, словно раздумывая, стоит ли вообще что-то выспрашивать, — почему ты здесь, а не со всеми. И как ты вообще здесь оказался.

У какого-то из старых авторов, писавших о древних греках я прочитал, что красивые женщины изначально не были злыми. Они могли быть жестокими, бессердечными и равнодушными, но это шло не от злости, а от возвышенности. Весь уродливый мир лежал у их ног, и тут уж приходилось выбирать, или опуститься до его уровня и стать как все, или остаться там, у себя, в немыслимой вышине.