Гарвардский баг

Зачем нужно было убивать Екатерину Николаевну, зачем нужно было убивать собственную сестру? Так много смертей из-за меня? Дичь какая-то…

Я вяло ковырялась в еде и мысленно крутила ситуацию, как очередную программу, как привыкла, когда составляла кейсы. Вот только чем больше думала, тем больше вопросов у меня возникало, тем непонятнее становились мотивы Валика. Если он меня ненавидит, почему не убьет? Чего тянет? Зачем делает то, что делает? И снова никакого ответа.

Я настолько задумалась, что весь ужин просидела, не замечая ничего вокруг, не слыша, о чем переговаривались Гор и Черт. Слишком необычной казалась задачка, слишком тревожной.

Очнулась немного только, когда мы с Игорем уже прощались с Сергеем. Окончательно пришла в себя, когда позвонили маме, чтобы наконец-то рассказать правду, ну… или большую ее часть.

Разговор вышел напряженным, но гораздо легче, чем прошлый. По крайней мере, она не сбегала от нас в ванную, чтобы прийти в себя. Следующий звонок был отцу. Папа отреагировал на Гора в моей жизни примерно так, как я и ожидала: попробовал вывернуть его наизнанку и посмотреть, что внутри. Ястреб даже бровью не повел, и я им безумно гордилась. Сама история вызвала трехэтажный мат и обещание поставить всех в коленно-локтевую, если с моей головы упадет хоть волос. Родителя успокаивать пришлось минут тридцать, клятвенно пообещать быть предельно осторожной и держать его в курсе дел.

Последним мы набрали Келера, и этот разговор был самым простым. Юрист, выслушав нас, лишь расплылся в довольной, хищной улыбке и заявил, что не сомневался, правда, в ком именно уточнять не стал. Мы с Гором дружно выдохнули, повесили трубку и так же дружно завалились спать в немыслимые для нас двенадцать ночи, потому что вечер, как оказалось, нервы помотал обоим знатно.

В четверг мне все-таки сняли долбанный гипс, а уже в пятницу я снова была в офисе. Шла знакомыми коридорами чуть ли не приплясывая, отмахивалась с улыбкой от ботов и приводила в чувства собственную Энджи в кабинете.

Воронята встретили меня шарами и тортом, засыпали вопросами и ворчали на то, что им никто не дал расписаться на гипсе. Последнее, кстати, привело к тому, что расписаться они решили на дверях моего кабинета. К делу подошли с душой и энтузиазмом. В итоге вся правая стена аквариума была изрисована, исписана и обклеена стикерами с пожеланиями и шутками. И каждый раз поднимая на нее взгляд, выцепляя очередную надпись, я понимала, как сильно по ним скучала, как сильно мне не хватало все этого.

Прикончить торт решено было в конце рабочего дня, а заодно и обсудить текучку, о чем я и предупредила Ястреба, потому что предполагала, что посиделки затянутся.

А дальше день закрутил и завертел как раз так, как надо и как хотелось. Я даже от писем вездесущих Китайцев кайфовала, бесконечно радовалась, что рядом нет неутомимого и непрошибаемого Бори и наслаждалась гулом и гомоном опенспейса.

А вечером, как и планировала, спряталась вместе со своими в переговорке и вонзила нож в торт. Время близилось к одиннадцати, от обсуждения текучки, мы давно перешли к обычной болтовне и сплетням и откупорили несколько бутылок вина. Точнее ребята болтали, а я слушала, мотая на ус и всматривалась в лица. Не хотела этого делать, но и бороться с собой была не в силах. Кто-то из них мог помогать анону, кто-то из них дал ему доступ к Энджи, доступ ко мне и Иннотек, кто-то из них… что? Ненавидел? Повелся на деньги? Решил подсидеть?

Сашка? Эльвирка? Кто-то из новеньких?

Я растерла руки и размяла шею, делая осторожный глоток из бокала.

— … нашли? — дернулась, ощутив чужое прикосновение к плечу. И только, встретившись взглядом с Эльвирой, осознала, что она меня о чем-то спрашивает.

— Что прости? — с усилием заставила себя расслабиться.

— Говорю, того, кто в тебя въехал, нашли?

— Нет пока, но ищут, — ответила, всматриваясь в лицо Хорос, разговоры за столом притихли: тема интересовала не только Эльвирку, даже зам подался вперед, хотя знал куда больше остальных, возможно, больше, чем следовало. — Наверняка, какой-то обдолбавшийся урод или просто больной, — пожала плечами. — Его найдут. Насколько знаю, записи с камер были довольно четкими, и из моего кара удалось кое-что вытащить.

— Видно лицо? — вскинул Сашка брови в изумлении.

Я задумалась меньше, чем на долю секунды, и усмехнулась.

— Да. Причем неплохо, — и тут же подняла руки вверх, останавливая дальнейшие вопросы. — Все, больше пока ничего сказать не могу. Нельзя, — развела руками, притворно извиняясь и следя за реакцией окружающих. Но заметить ничего не смогла. То ли помощника анона здесь не было, то ли он не повелся, то ли слишком хорошо держал себя в руках.

— Значит, ему недолго бегать, — широко и солнечно улыбнулась Элька. — Таких вообще прав лишать надо. Твоя авария, наверняка, не первая ведь. — Она сердито сдула цветную прядь со лба. Следом раздался нестройный одобрительных хор голосов, за которым никто не услышал шума открывающейся створки двери.

— Кстати об этом, ты почему никому, ничего не сказала? — нахмурился строго Костя, тыча в меня обвинительно пластиковой вилкой. — Даже навестить себя не разрешила. Ты как вообще справлялась сама?

Ответить я не успела, даже на вопрос отреагировать, даже на ухмыляющегося Сашку шикнуть и бросить предупреждающий взгляд в сторону Эльки. На плечи уже знакомо опустились теплые руки, а над головой раздался тягучий голос Гора:

— Она справлялась не сама.

Занавес.

На несколько секунд в переговорке воцарилось молчание, даже Энджи, казалось, охренела и зависла, обрабатывая новые данные.

Вовремя он, конечно.

Мне даже не нужно было головы поднимать, чтобы понять, что Ястреб нахально и самоуверенно улыбается. Я слышала эту улыбку в низком голосе, в интонациях, в паузах.

— Ну наконец-то! — первым отмер Сашка. — Забрать ее у нас пришел? — вопрос зама потонул в восклицаниях и хлопках, кто-то даже тихо свистнул. Воронята улыбались и гомонили. А я снова среди этих улыбок старалась найти всего одну, которая казалась бы фальшивой, всего одну, которая царапнула бы холодом и сбитыми базовыми настройками. И опять ничего подозрительного не увидела.

— Поздравляю, ребята! — взвизгнула Элька и бросилась обниматься, чуть не снеся меня вместе со стулом. В ответ я обняла ее несмело и выбросила из башки все ненужное. Реакция Хорос была такой, будто Гор сказал, что за эти несколько недель мы, как минимум, успели пожениться, как максимум сгонять на острова и заделать ребенка. От последней мысли позвоночник покрылся липким потом, а под ложечкой противно засосало. Вот к чему я точно не готова, так это к детям…

— За это надо выпить, — пророкотал Костя и, не дожидаясь ни ответа, ни согласия, потянулся на разлив. Парня дружно поддержали, а Элька наконец-то от меня отлепилась, чем я и воспользовалась, чтобы повернуться к Ястребу.

Стоит, ухмыляется, плечи гладит. Такой…

— Доволен собой? — сощурилась, вскидывая подбородок. Должно было выйти строго, но получилось скорее с насмешкой.

Гор только голову набок склонил, молча выдвинул кресло, на котором я сидела, и поднял на ноги, казалось бы никого не замечая и ни на кого не реагируя. На мой тон в общем-то тоже лишь шире улыбнулся. А меня повело вдруг от улыбки этой сильнее, чем от вина. От взгляда его, от рук на талии, от запаха.

— Я бы так не сказал, — признался тихо, шепот почти в самые губы. — Весь день тебя не видел, забаррикадировалась в своем кабинете, вороньем окружила и затихарилась. Так занята была, что даже на обед не выползла. Дразнила? — теперь он щурился подозрительно и все крепче и крепче прижимал к себе. Спину гладил. Медленно, длинно, очень кайфово. И я с трудом уловила суть.

— Нет, — ответный шепот был хриплым. — Накопилась куча и Энджи… — я правда, просто закрутилась.

— Да целуйтесь уже! — проорал Сашка, заставив меня вздрогнуть, а Гора немного разжать руки, перетягивая к себе под бок. — И так и быть можете валить.