Гарвардский баг

На планшете действительно была фотография того самого дома, который я нашла через карты. Снимали с близкого расстояния, но от этого лучше он выглядеть не стал. Старый и разваливающийся, не потому что за ним не смотрели, а потому что одинокая женщина, работающая медсестрой, просто не может ничего толком сделать с такой избушкой. Судя по тому, что я видела, фасад первого этажа красили не так давно, может в прошлом году, может немного раньше, карнизы и дверный косяки покрывали лаком, дверь стояла новая, но уже успела кое-где проржаветь, на окнах висели занавески. А чердачное окно казалось темным узким провалом, и с ним ничего делать даже не пытались, впрочем, как и со ступеньками и с почти гнилой трубой водостока. Я была уверена, что на чердак Нестерова не поднималась ни разу, даже дверь на него не открывала, была уверена, что не заходила в сарайчик, неловко примостившийся чуть сзади.

Я сдержала вздох, пролистала еще несколько фотографий и на миг прикрыла глаза, стараясь сосредоточиться. Все снимки показывали мне одно и то же: видимый порядок и запустение.

Вообще странно, потому что у Дыма и Екатерины Николаевны дома было всегда чисто и аккуратно. Они бережно относились к вещам, одежда Димки редко бывала новой, но он всегда выглядел опрятным. А здесь…

— Она как будто… — я листнула на следующую фотографию, потом назад, хотела пролистать снова вперед, но не успела, потому что Игорь вдруг ловко забрал планшет и вместо него поставил мне на колени мороженое.

— Что? — спросил он, вонзая ложку в лакомство.

Я собралась с мыслями и попробовала снова объяснить то ощущение, которое возникло, когда я рассматривала фотографии:

— Как будто плевать было, где она живет, как будто… это не ее дом, как будто она в нем и не жила. Какое-то непонятное чувство, — покачала головой.

— Скорее всего ты права, Лава, — усмехнулся невесело Ястреб. — Даже не представляешь, насколько.

— Объяснишь? — нахмурилась, не понимая, почему Игорь забрал планшет, но не торопясь его возвращать. Возможно, забрал, потому что мне не стоит видеть что-то еще, что есть на этих фото.

— Никита поговорил с коллегами Нестеровой, поговорил с соседями. С вашими соседями тоже поговорил, очень осторожно. И знаешь, о ней в больнице никто почти ничего не знает, кроме того, что написано в паспорте и трудовой. Работала хорошо, но ни с кем не общалась, была вежливой, тихой и неприметной, — Игорь обнял меня, притягивая ближе, проглотил следующую порцию. — Не скандалила, не сплетничала, не отсвечивала, в общем. Догадываешься, почему?

— Она Сухорукова ждала, — ответила, пожав плечами, и сама удивилась, насколько безразлично сейчас это прозвучало, насколько… ровно я себя при этом чувствовала.

— Ага. И дождалась. Мы теперь уверены, что она его убила. Знаешь, что потом сделала?

Догадка мелькнула в голове тут же, просто вспыхнула метеором, почти обжигая, и заставила внимательно посмотреть в лицо Ястреба.

— Кроме того, что уволилась? — протянула осторожно. Почему-то озвучивать мысль вслух не хотелось. Казалось, что, если я не скажу, реальность может измениться. Но чудес не бывает… И Игорь кивнул. — Как это произошло? — спросила, утыкаясь ему в шею.

— Или таблеток наглоталась, или что-то себе вколола сама, или ей помогли. Никита не смог определить, в тумбочке шприцы, какие-то блистеры и ампулы. Названий не разобрать.

Я с шумом выдохнула и зажмурилась, чувствуя тяжелую, горячую ладонь на собственной спине и отгоняя от себя предательские картинки, всплывающие в сознании против воли.

Отомстила и умерла сама… Зачем? Понятно, на самом деле… А зачем ей жить, если единственный, ради кого бы стоило, давно мертв.

— У нее место на кладбище куплено… — прохрипела я через какое-то время. — Рядом с Димкой, только похоронить некому…

— А вот тут… — Гор оборвал себя на мгновение, словно искал слова, — могут быть варианты, Лава, — добавил очень мягко и тихо. Я подняла голову, всмотрелась в лицо Игоря, но ответа в глазах так и не нашла. Что значит, могут быть варианты…

— Она лежит… — начал Ястреб объяснять. — Никита нашел ее в подвале, на кровати, явно принесенной из комнаты, руки сложены. Нестерова укрыта и причесана, нигде ни складочки, вокруг максимально чисто. Больше в подвале ничего нет.

— Ты считаешь… Считаешь, что ее не просто убили, но и перенесли?

— Да. Черт со мной согласен.

Я скривилась, переставила мороженое с колен на диван. Есть его больше не хотелось. Хотелось понять и разобраться.

— Сколько она там пролежала?

— Непонятно, но достаточно долго…

— Человек Черта точно… Это точно она?

— Труп сильно изменился, конечно. Но… я не верю, что в том подвале кто-то другой… — звучало так, как будто Игорь извинялся, как будто ему приходилось прикладывать усилия, чтобы произнести эти слова.

— А записка? Что-то еще нашли?

— Нет. Но согласись, это странно — купить место на кладбище и остаться лежать в подвале.

Я кивнула отрывисто и немного нервно. Теснее прижалась к Игорю, чтобы отогреться. Не хотелось верить, что Екатерина Николаевна сделала это сама. Так долго жила, так долго ждала, чтобы тут же умереть? Возможно ли такое?

— Я не знаю, кто мог это сделать, — покачала головой. — Просто никто в голову не приходит. Не знаю, с кем она общалась и общалась ли вообще с кем-то.

— Никита все еще в Тюкалинске, как раз пытается выяснить. Кажется, мы наконец-то что-то нашли, Лава, кажется, что-то начинает вырисовываться.

— Да, — только и смогла выдавить я.

Растерла руки, пытаясь принять решение. Очень важное решение. Мне не хотелось этого, но оттягивать и ждать больше нельзя. Анон напал на меня, чтобы сделать больно, возможно, убил Екатерину Николаевну, Фирсов, скорее всего, тоже его рук дело. Что если в следующий раз он выберет Янку, маму, Гора…

— Скажи, — повернулась я к Игорю, — парень, который в Тюкалинске, он…

— Он сообщил в полицию вчера, — правильно понял так и не заданный вопрос Гор. — Завели дело, тело Нестеровой сейчас в морге.

Ну вот тебе и ответ, Лава.

— Хорошо, — кивнула. — Я хочу завтра поехать в полицию, написать заявление о преследовании и рассказать про анона. Я хочу завтра рассказать им все.

Игорь согласно кивнул и поцеловал меня в макушку, возвращая назад, ближе к себе. Полагаю, Ястреб знал, чего мне стоило это решение.

Глава 20

Игорь Ястребов

Славка уснула поздно: возможно, покоя не давала нога, но я ставил на последние новости о смерти Нестеровой и очередной непростой разговор. Плюс вряд ли ей добавляло спокойствия собственное решение и его последствия, вряд ли она их не осознавала — слишком мозгов много. Открытие нового дела сулило тем, что в истории с Сухоруковым снова начнут копаться, втянут не только ее, но и мать, отца, скорее всего заденут Иннотек. С другой стороны, смерть Фирсова уже наделала достаточно шума и едва ли с этим можно что-то сделать.

Я бросил на наконец-то притихшую Славку короткий взгляд, убедился, что она уснула и осторожно разжал руки, поднимаясь на ноги.

К завтрашнему дню надо подготовиться, и Лава осознает это, как только откроет глаза утром, сомнений нет. И лучшее, что я мог в этой ситуации — сыграть на опережение.

Я подхватил с тумбочки смарт и ушел в гостиную, плотно прикрыв дверь спальни.

Звонок Черту вышел коротким и быстрым, зато, по существу. Личность трупа подтвердили, в подвале на кровати лежала действительно Нестерова, и умерла она, судя по предварительной экспертизе, где-то через три недели после кончины Сухорукова. Черт обещал к утру прислать все необходимые документы и результаты, пообещал, что сообщит сразу, как определят причину смерти, заверил, что Никита будет предельно аккуратен. Черту на слово я не поверил, но возражать не стал. Даже если неаккуратно, завтра это уже не будет иметь почти никакого значения, потому что заведут новое дело и, скорее всего, весть небольшой Тюкалинск совсем скоро поднимут на уши и напомнят старую историю. Другой вариант развития событий был маловероятен, почти так же маловероятен, как обретение Энджи полной автономности. Поэтому я попросил кое-что проверить и держать меня в курсе обо всем. Вообще обо всем, что удастся найти, о любой мелочи. Черту повторять дважды и объяснять не пришлось.