Страница 6 из 15
– Уф…Своеобразно! – мадам таки опрокинула в себя фиолетовую настойку и теперь ошалело моргала, видимо, стараясь осмыслить ощущения. – Забористая, однако…Нет, зря ты в своё время отказался от места на кафедре алхимии, ох, зря… Такой талант пропадает!
Хорь безразлично пожал плечами и снова внимательно посмотрел на меня, словно проверяя, заметила ли я его мимолётную подсказку. Я едва заметно кивнула, и увидела, как он чуть заметно вздохнул с облегчением.
– Собирайся, чего стоишь, как просватанная, – неожиданно обратилась ко мне ведьма, – настойки, конечно, хороши, но рассиживаться мне тут некогда, своих дел невпроворот.
– Ага, – я кивнула, даже не пытаясь изображать любезность, – сейчас, только тапки подберу – и сразу. Дел, говорите, невпроворот – так в добрый путь, любезнейшая! Вас сюда никто не звал, и вас тут, собственно, никто не держит. Я вообще, если честно, не очень понимаю, что привело вас в наше скромное жилище.
– Сон мне был, – помолчав, недовольно буркнула ведьма, стрельнув взглядом в Хоря, – мол, надо навестить старого друга, познакомиться с его…воспитанницей и забрать её в Лесную Академию. Учиться.
– Зачем? – абсолютно невозмутимо поинтересовалась я, не собираясь отправляться ни в какую академию. – Меня всё вполне устраивает. У вас на этом всё?
– Кассандра, и вправду – зачем тебе Роза? Да ты только свистни – от желающих учиться в Лесу отбоя не будет, а девочке и здесь неплохо, – Хорь сбросил маску сельского ведьмака, предпочитающего всему остальному крепкую мухоморовку, и тоже внимательно смотрел на гостью, приобняв меня за плечи. – Она мне как дочь, так что я не готов отпустить её неизвестно куда, даже с тобой. Особенно – с тобой!
Кассандра (теперь хоть знаю, как её зовут!) помолчала, потом сама налила себе какой-то на этот раз ярко-оранжевой жидкости из очередной бутылки, залпом выпила, безуспешно попыталась вдохнуть, занюхала любезно подсунутым Хорём кусочком вяленого мяса и слегка осипшим голосом проговорила:
– Бывает так, что один небольшой необдуманный поступок становится началом целой череды изменений, которые затрагивают все пласты реальности, и в такие времена нельзя игнорировать вещие сны, тебе ли мне это рассказывать? –она внимательно посмотрела на нахмурившегося Хоря. – И если мне было видение о том, что Розалинда должна уехать – значит, она уедет, чего бы мне это ни стоило. Ты меня понимаешь?
Хорь мрачно кивнул, чуть сильнее сжав моё плечо. Он старательно избегал моего взгляда, и я совсем уж было собралась, наплевав на нежданную гостью, поговорить с ним начистоту, как вдруг Кассандра вскочила со стула, на котором сидела и как-то странно повела носом, словно принюхиваясь. Черты её лица слегка заострились, кожа побледнела, а на лбу выступили бисеринки пота.
– Хорст, – резко бросила она тоже мигом подобравшемуся Хорю, и я даже не успела удивиться, что, оказывается, у Хоря есть нормальное обычное имя, – что это? Ты чувствуешь?
Он ничего не ответил, но нахмурился, закрыл глаза и стал медленно поворачиваться из стороны в сторону, сконцентрировавшись на каких-то своих, мне пока абсолютно непонятных, ощущениях. И, чем дольше Хорь вслушивался в окружающее пространство, тем мрачнее становился.
Между тем на улице постепенно стихал шум разговоров, и я с удивлением подумала, что в кои-то веки лень победила в моих односельчанах жажду новой сплетни, и им надоело стоять под жарким полуденным солнцем. Наверняка все мужики дружно отправились в трактир обсудить последние новости и пропустить по кружечке, а женщины ушли по домам заниматься никогда не заканчивающимися хозяйственными делами. Но, выглянув в окно, я огромным усилием воли заставила себя не выругаться и не вытащить Хоря и Кассандру из их странного забытья. Причём поступила я так не из каких-то высоких соображений: просто я отлично знала, что нельзя резко выдёргивать колдуна из транса – последствия могут быть совершенно непредсказуемыми. А у нас и так за окнами творится что-то, мягко говоря, странное.
На улице не было видно ничего, то есть совершенно ничего – всё заоконное пространство заполнял тот самый грязно-серый туман, клочок которого мне померещился возле старых развалин. Или не померещился? На окне медленно проступали морозные узоры, уменьшая и так отвратительную видимость. Мороз в конце мая, выдавшегося на редкость жарким? Серьёзно?
Я до боли в пальцах вцепилась в спинку стула, около которого стояла, и молча, как загипнотизированная, смотрела на белое окно и едва просматривающуюся за ним белёсую мглу, которая, как мне почему-то казалось, была не лучшим образом настроена по отношению ко всему живому, ибо сама была абсолютно мёртвой. От слов вообще и совершенно. Не знаю, сколько времени мы так простояли: я – пытаясь хоть что-то рассмотреть за окном, Кассандра и Хорь – закрыв глаза, прислушиваясь и принюхиваясь, серая мгла – пялясь на меня сквозь мутное от морозной пыли стекло.
Затем Кассандра открыла глаза, которые, как мне показалось, мрачно сверкнули двумя тёмно-зелёными искрами, посмотрела на окно и клубящуюся за ним муть, тяжело, как-то даже обречённо вздохнула и шагнула в сторону входной двери. Даже дураку было понятно, что ей до ужаса не хочется никуда идти, но не мне же бодаться с этим, не буду врать, до обморока пугающим туманом. Кассандра взялась за ручку двери, но в последний момент задержалась и обернулась к Хорю.
– Хорст, если всё будет совсем плохо, ты знаешь, что делать, – она жестом остановила встрепенувшегося было и попытавшегося что-то сказать Хоря, – это мой долг, и тебе его не закрыть, ты сам всё понимаешь не хуже меня. Я сдвинула пласты, мне их и на место ставить. Надо же, как бывает – всего-то и хотела, что нахального мальчишку проучить, а вот что получилось…Недаром меня сюда так тянуло…прямо к прорыву…
Кассандра вздохнула, вытащила их кармана какие-то амулеты, пересчитала их, потрепала по пушистому загривку кота, незаметно как и когда пристроившегося рядом, безрадостно усмехнулась и вышла за дверь. Я сделала было шаг вслед за ней, но почувствовала на плечах тяжёлые руки Хоря и остановилась: если уж он не лезет, то я-то куда со своими скромными способностями…
Следующие полчаса показались мне самыми длинными в жизни: за стенами дома что-то шуршало, подвывало, скрипело и стонало. Иногда слышался голос Кассандры, гортанно выкрикивающий какие-то длинные и совершенно непонятные фразы, ответом на которые был утробный и невероятно мерзкий хохот. Мы с Хорём вслушивались и бесились от невозможности помочь, я даже пару раз взглянула на любимую и не раз опробованную в деле чугунную сковородку, но потом представила себя, в боевом экстазе размахивающую сковородой посреди серой мглы, и поняла, что неведомый туманный монстр если и помрёт, то исключительно от смеха. Тоже, конечно, вариант, но проверять, сработает ли он, как-то не тянуло. Визг за окном поднялся до каких-то немыслимо высоких нот, так, что даже уши заложило, а потом внезапно с лопнул, как рвётся очень сильно натянутая леска, если на крючок вдруг попалась слишком крупная рыба.
И всё внезапно стихло: морозные кружева на стекле стали таять и как-то очень быстро исчезли, не оставив после себя ни капли влаги, а за окном робко подала голос какая-то первая, видимо, самая смелая (или самая глупая) птица. Я взглянула на Хоря и, увидев его согласный кивок, выскочила на крыльцо. Ни во дворе, ни возле трактира, ни у колодца не было ни души, что, в общем-то не удивительно, и только возле недавно врытой, новой, еще даже не потемневшей от дождей коновязи на траве ничком лежала хрупкая фигурка, издали похожая на сломанную куклу.
Я бросилась к Кассандре, но меня опередил Хорь, вихрем слетевший с крыльца и рухнувший на колени возле ведьмы. Он склонился над ней, быстро сканируя как-то неправильно лежащее тело с помощью неизвестного мне амулета, а потом тихо прошептал:
– Эх, Кэсси, Кэсси…Ну почему всё так? Зачем тебе понадобилось ехать сюда? Чтобы помереть у меня на глазах? Ведьма ты бессовестная, вот что я тебе скажу…