Страница 25 из 82
Боже. Это так отличается от того, кем я являюсь. То, чем я являюсь. Обычно я не позволяю никому играть со мной — не то, чтобы они когда-либо приближались достаточно близко, чтобы сделать это. Но сейчас само обещание заставляет мою кожу трепетать от того, что я никогда не позволяла себе испытывать раньше.
Волнение.
И, возможно, опасность. Возможно, я должна сказать «нет». Но, черт, я не могу.
Это безобидная забава. Просто секс.
Ничего больше. И ничего меньше.
Я подключаю наушники и нажимаю кнопку «воспроизвести» на своем плейлисте «Старое-Доброе». Звучание рок-музыки восьмидесятых и девяностых приводит меня в безмятежное настроение. Я всегда любила старинную музыку, хотя новые технологии — это мой конек. В этом смысле я парадокс.
Я редко слушаю музыку во время работы, но с тех пор, как я столкнулась с враждебной ситуацией, которую создали Чад и Бен, я стала религиозной. Я не только наслаждаюсь хорошей музыкой, но и отключаюсь от них.
Победа-победа.
Я думаю, что они в основном завидуют, и, хотя я не обращаю на них особого внимания, я также не молчу, когда они начинают бросать уколы в мою сторону. Я могу не смотреть им в глаза, но не позволю никому обращаться со мной, как с ничтожеством.
Палец касается моего плеча, пока я печатаю, и я приостанавливаюсь, думая, что это один из них пришел, чтобы начать дерьмо.
Но нет.
Девушка, которая смотрит на меня сверху вниз, широко улыбается и протягивает небольшую корзинку с выпечкой. Ее зовут Гвинет — или Гвен, как она попросила меня называть ее.
Она студентка юридического факультета, летом проходит практику в нашей фирме, и мы с ней одного возраста. Мы познакомились два дня назад, и я попросила ее помочь мне с новой системой, которую я создавала. С тех пор она стала часто приходить в отдел информационных технологий, потому что другие стажеры ее избегают.
Тогда я не знала почему, но вчера она рассказала мне, что на самом деле она дочь Кингсли Шоу. То есть, Шоу из Уивер&Шоу, и, видимо, из-за этого все ее опасаются. Она даже стажируется у самого Натаниэля. Я знаю, что он не принимает стажеров, но это имеет смысл, поскольку она дочь его партнера, который не может следить за своей дочерью из-за того, что находится в коме.
Я снимаю наушники и улыбаюсь ей в ответ.
— Принесла тебе кексы. — она подталкивает корзинку к моей груди. — Мне пришлось спасти несколько от Дэниела. Он монстр кексов.
— Тогда, может, тебе не стоит печь их на постоянной основе. Слышала, что сейчас все хотят их.
— Все в порядке. Мне нравится, когда я делаю людей счастливыми через кексы. — она смотрит на Чада и Бена. — Только не этих ботаников.
Они смотрят на нее, а она кладет руку на бедро и смотрит в ответ. У нее появилась неприязнь к ним от моего имени после того, как она услышала, как они назвали меня Простой Джейн. У нее странно милое чувство справедливости, которое отличается от искаженного чувства Нокса.
Когда я узнала ее личность и то, что она на самом деле знает Нокса, Дэниела и других партнеров уже много лет, я подумала о том, чтобы попросить ее убедить Нокса взять дело той девушки. Однако это означало бы поделиться слишком большой информацией с человеком, с которым я только что познакомилась. Кроме того, не хочу, чтобы кто-то знал о том, что есть у нас с Ноксом.
Это наш маленький грязный секрет.
— Давай, попробуй их.
Она придвигает кресло и выжидающе смотрит на меня такими разноцветными глазами, что они выглядят немного диковато. У нее редкая гетерохромия, которая создает микс зеленого, голубого и серого в ее радужке, будто она мифическое существо из фольклорных сказок, которые читала мне Бабушка.
Я откусываю изящный на вид кекс.
— Опять ванильный?
— Эй! Ваниль самый лучший вкус.
— Но довольно стандартно.
— Ну, извини. Он универсален.
Я улыбаюсь, продолжая есть.
— Чему ты улыбаешься? Это действительно лучшее.
— Ты одна из меньшинства, кто так думает.
Она также одна из немногих, кто охотно сближается со мной, не заботясь о моей внешности или о том, насколько я асоциальна.
Гвен берет один из принесенных ею кексов и начинает есть. Прядь ее русых волос падает на лоб, и она безуспешно пытается откинуть ее назад.
— Разве ты не должна работать? — спрашиваю я.
— Нет, я закончила читать документы, которые дал мне Нейт. Кроме того, у него встреча с другими партнерами по поводу важного дела, за которое берется Нокс, так что он не может дать мне никаких новых заданий или превратить мою жизнь в ад за опоздание на полминуты.
Я наклоняюсь вперед на своем кресле.
— Подожди. Ты сказала «важное дело»?
— Да. — она облизывает свои пальцы, а затем почти сталкивается головой с моей, придвигая своё кресло ближе. — Преступник Мэтт Белл. Знаешь, тот знаменитый продюсер? Его дочь подала на него в суд за сексуальное насилие и требует компенсации, и Нокс взял дело. Что странно, потому что я почти уверена, что слышала, как Дэн сказал, что тот отказался. Но, возможно, он посмотрел на дело с другой стороны и передумал.
Мои пальцы сжимаются вокруг кекса, и я бы раздавила его, если бы не знала, что Гвен убьет меня за это.
Она только что сказала, что Нокс согласился на это дело? На то самое дело, за которое, по его словам, я должна была убедить его взяться?
— Это дело привлечёт столько внимания СМИ, — продолжает Гвен. — Будет дико.
— Правда?
Мне не нужно спрашивать ее о том, что я действительно хочу знать — готов ли Нокс к этому. Гвен болтлива по натуре и говорит мне все, что угодно, простым подталкиванием.
— Конечно! Но если кто и может это сделать, так это Нокс. Хотя все скептически относятся к тому, что он берется за гражданское дело, но оно, вероятно, будет происходить одновременно с уголовным, а он уже делал это раньше. Отец лично смотрел этот фильм и особенно гордился тем, как Нокс свел с ума и прокурора, и адвоката противника. Так что я полностью уверена, что он справится и с этим делом.
— Почему ты так уверена?
— Он стратег, знаешь ли.
— Стратег?
— Да, сначала кажется, что он проиграет, но на самом деле он замышляет несколько смертельных ударов. И когда он их наносит? Игра окончена.
Я верю ей. Правда. На самом деле, я думаю, что он использовал эту тактику на мне.
Внутри меня горит огонь, и требуется все возможное, чтобы продолжать слушать, как Гвен рассказывает о фильме ужасов, который она смотрела прошлой ночью. Требуются все силы, чтобы не выплеснуть этот огонь на него.
На мужчину, который манипулировал мной все это время.
На этого мудака.
К тому времени, как Гвен уходит, я в ярости. Нет, я собираюсь позволить всей разрушительной энергии поглотить меня.
Я даже не могу сосредоточиться на системе, которую тщательно создавала несколько дней. Коды продолжают расплываться перед глазами, сколько бы я ни делала глубоких вдохов и ни протирала очки.
Мой телефон вибрирует, и я рывком достаю его. Я знаю, кто это, еще до того, как проверяю. Этот номер знают только два человека: в клинике, где лежит Бабушка, и тот мудак, который без обиняков обменялся со мной номерами после того первого раза в комнате снабжения.