Империя Греха

Я действительно возбуждаюсь от его удовольствия. От того, что являюсь причиной этого, причиной того, что он стонет глубоко в горле.

И я хочу больше этого.

Поэтому расслабляю горло, позволяя ему трахать жестко, быстро и без ограничений. Я тоже стону рядом с ним, потому что мне нравится это ощущение власти.

Мне нравится, как подрагивают его бедра, словно он не в силах контролировать удовольствие.

— Блядь, красавица. Я собираюсь излиться в это красивое горло.

И с последним рычанием он выполняет обещанное, выпускает свою сперму так глубоко, что я едва чувствую ее вкус, когда глотаю.

Когда он выходит, между моим ртом и его членом образуется дорожка спермы, и я настолько очарована этим зрелищем, что не могу отвести взгляд.

От него.

Он вытирает мне рот большим пальцем, и я почти слышу ухмылку в его голосе, когда он говорит:

— Будет весело поиграть с тобой, моя маленькая обманщица.

 

Глава 10

 

Нокс

 

Как только я слезаю с нее, Анастасия отползает назад, пока ее спина не ударяется о край полки, но она защитно прижимает ноутбук к груди.

Она не выпустила его, даже когда сокрушалась о мой член и мне приходилось заглушать ее крики.

Я причмокиваю и рычу от подергивания члена. Видимо, кончить в ее красивое горло недостаточно. Я сопротивляюсь желанию схватить ее за горло и трахнуть об стену. Будь прокляты презервативы.

Хотя, не совсем. Я не моя сестра, и не заинтересован в детях сейчас. Или когда-либо. Зачем приводить ребенка в этот жестокий мир, а потом заставлять его выживать самостоятельно?

Реми единственный ребенок, которому позволено присутствовать в моей жизни, да и то лишь издалека.

Тем не менее, я всерьез подумываю о том, чтобы перегнуть ее через ближайший стол и трахнуть ее узкую киску. Я могу выйти, не закончив, или...

Блядь, о чем я вообще думаю? Я вообще не должен думать об этом, не говоря уже о том, чтобы искать лазейки.

Я не трахаюсь без презерватива, и точка. Меня выводит из себя, что я вообще рассматривал этот вариант.

Это только потому, что я давно не трахался. Вот и все.

Именно.

Анастасия хватает ноутбук одной рукой, а другой застегивает брюки. Так ее зовут, Анастасия, ее настоящее имя.

Признав это, она также косвенно намекнула, что весь образ Джейн — это всего лишь образ. Все это не настоящее: ни ее внешность, ни, тем более, эти фальшивые карие глаза, которые сейчас следят за каждым моим движением.

Иногда она похожа на добычу, умную добычу, которая наблюдает, а не ждет, пока ее съедят.

Теперь, думая об этом, именно этим она и занималась с того самого момента, когда я впервые увидел ее в баре. Она наблюдала за мной из-за этих ледяных светлых прядей и решала, что делать дальше.

Это любопытство или, возможно, осторожность?

Кто она, черт возьми, такая? От одного этого вопроса в моей голове кровь закипает от раздражения. Я не хороший человек. Я даже не порядочный. Нет нужды говорить, что я не из тех, кто спрашивает у девушек их имена, не говоря уже об истории их жизни.

Так какого хрена я хочу погрузить в нее свои пальцы и вытащить все, что она прячет?

Почему она?

Потому что она маленькая гребаная обманщица, вот почему.

Хотя я привык к тому, что преступники постоянно лгут мне, это совсем другое дело, когда это происходит на личном уровне.

Как только я привожу себя в порядок, то открываю дверь с большей силой, чем это необходимо. Свет снаружи проникает внутрь, заливая комнату и ее мягким светом.

Ее щеки все еще красные, выражение лица как у оленя, попавшего в свет фар, но она воспринимает движение, когда я открываю дверь, как означающее, что я закончил с ней, и наклоняется, чтобы взять сумку для ноутбука.

В тот момент, когда она это делает, я выхватываю его из ее пальцев.

Сначала она замирает, словно не понимает, что только что произошло, затем ее щеки покрывает румянец. Свет, проникающий через дверь, делает ее карие глаза более светлыми, почти с голубыми прожилками. Уверен, что это ее настоящий цвет глаз.

— Отдай!

— Сначала расскажи мне что-нибудь о себе настоящей.

Она вскакивает, но я держу ноутбук. Учитывая нашу разницу в размерах, она не сможет дотянуться до него, как бы ни старалась.

Но она именно это и делает — пытается. Она хватает меня за руку и использует ее как рычаг, чтобы подпрыгнуть выше. С каждой секундой ее лицо становится все более красным, а дыхание резким и гортанным.

Наконец, она отталкивается, ее брови хмурятся, прежде чем она поднимает нос.

— Ты все равно не сможешь его включить. Он защищен паролем.

— Я найду способ. — я трясу ноутбуком в воздухе. — Интересно, какие скелеты я здесь найду.

Она поджимает губы.

— Почему ты хочешь знать обо мне?

— Потому что я не очень люблю обманщиков. Кроме того, ты так много знаешь обо мне из всего этого гугления, будет справедливо, если я тоже буду в курсе.

Она смотрит на мою руку в течение секунды, и могу сказать, что именно в этот момент она решает предпринять последнюю попытку.

Но даже когда она прыгает, ей не удается преодолеть и половины расстояния.

— Хорошая попытка. — я ухмыляюсь.

Она оглядывается, но лишь на долю секунды разрывает зрительный контакт. Я заметил, что она не часто так делает, глядя в чужие или мои глаза, будто избегает чего-то, избегая их.

Приседая, она хватает свои очки, которые я выбросил ранее, и надевает их, используя их как своего рода броню, оружие против мира. А может, просто против меня.

— У меня есть условие.

— Условие? С чего ты взяла, что у тебя есть условие? У меня твой ноутбук, не забыла?

— Я ничего тебе не расскажу, пока ты не согласишься на мое условие.

— И какое же?

Она глубоко вдыхает, кладет руку на грудь, затем говорит:

— Ты можешь взять дело той девушки?

Я сужаю глаза.

— Ты шпионила за мной?

— Я просто... случайно проходила мимо.

— Для такой превосходной обманщицы ты сейчас плохо работаешь со своей речью. Но это не имеет значения, потому что ответ нет.

Между ее изящными бровями появляется хмурый взгляд, и она опускает руку с груди.

— Почему нет? С ней явно жестоко обращались.

— Откуда ты это знаешь?

— У нее были фиолетовые следы на запястье, которые она скрыла косметикой. Это типичное поведение женщин, подвергшихся насилию.

— И ты эксперт, потому что...

— Мама находилась в жестоких отношениях, и я была свидетелем всего этого. От побоев до лжи и вздрагивания. Всего. Я была там, когда она использовала тональный крем, скрывая синяки, но меня не было рядом, когда она отправила меня к соседке с целью защитить меня. Необходимо много мужества, чтобы пойти против своего обидчика. Я знаю, потому что мама не смогла, а когда смогла, было уже слишком поздно. Поэтому, пожалуйста, помоги этой девушке, если сможешь.