Империя Греха

— Что плохого в ботаниках? Они могут быть чертовски сексуальными.

— Она натуральная блондинка.

Его игривое выражение изменяется.

— Пас.

Я не могу сдержать довольную улыбку, которая разбивается на моих губах. У него личная неприязнь к ним, которую он вынашивал годами. Тип Дэниела — это все девушки на планете, кроме блондинок, особенно натуральных блондинок.

— Что ты собираешься делать после того, как пройдешь проверку? — спросил он более серьезно.

— Не знаю. Поиграю с ней, накажу ее. Помучаю ее. Небо это предел.

 

***

 

В обеденный перерыв я отправляюсь в отдел информационных технологий. То, чего я обычно не делаю. Дэн и Себастьян, еще один из младших партнеров, который также является племянником Натаниэля Уивера, странно посмотрели на меня, когда я проигнорировал наши обычные обеденные посиделки.

Но я проигнорировал их.

Я на задании, которое будет проходить на «этаже ботаников», как все в компании это называют.

Стойка администратора пуста, и я предполагаю, что все ушли на обед. Все, кроме нее, потому что я не заметил ее в кафетерии ни вчера, ни только что. Это значит, что она обедает здесь.

И бинго.

Она сидит за своим столом, плечи и спина прямые, одной рукой она ест сэндвич, а другой что-то набирает на клавиатуре.

Как и вчера, ее черные волосы завязаны в тугой пучок, а толстые очки закрывают половину лица.

Только губы остались прежними, полными, но они без помады, без красного оттенка, который был две недели назад.

Все ее лицо без макияжа, но оно все такое же нежное, как я помню. И бледное. Настолько бледное, что я различаю тонкие вены на ее горле, когда нахожусь на расстоянии прикосновения.

Такая бледная, что я оставил сердитые красные синяки на ее бедрах, когда схватил ее за них, погружаясь в ее жар.

При воспоминании об этом мой член твердеет, упираясь в брюки, и я подавляю стон, поправляя его.

Тише, дружище. Для тебя еще не время... пока.

До меня доносится отчетливый аромат цветов апельсина и жасмина, и я закрываю глаза, вдыхая его. Еще одна вещь, которая осталась неизменной с той ночи. Еще одна вещь, о которой я не могу перестать думать.

Она пахнет так же нежно, как и выглядит. Она может быть сдержанной, но что-то более дикое кипит под поверхностью.

Что-то, что я попробовал на вкус и не могу стереть из памяти.

— Если ты меняла личность, то должна была сменить и духи.

Она вздрагивает, кресло трясется от ее резкого движения, а сэндвич остается у ее рта.

Медленно, слишком медленно, она поворачивает кресло так, что оказывается лицом ко мне. Ее горло дергается вверх-вниз при глотании, и я не могу перестать наблюдать за тем, как под прозрачной кожей ее шеи проступают тонкие фиолетовые вены.

Шея, которую я держал в удушающем захвате не так давно, и руки чешутся и изнемогают от повторения. Или, может, это не та часть, от которой я в восторге. Возможно, в моей голове засели воспоминания о том, как она находилась полностью в моей власти, где единственным выходом был я.

— Ты.

Это то ли шепот, то ли стон, я не уверен. Но в чем я уверен, так это в том, что она меня не ожидала увидеть.

Хорошо.

Мне нравится заставать людей врасплох, как в зале суда, так и за его пределами.

Мои губы кривятся в сардонической ухмылке.

— Я.

— Что ты здесь делаешь?

Она осматривает отдел информационных технологий, будто это ее крепость, а я проник. А может, она в поисках союзника. К несчастью для нее, его нет.

Лучший способ раздавить кого-то? Оставить их без выхода.

— Ты действительно думала, что сможешь убежать, и я просто забуду об этом?

— Ну, ты должен.

— То, что я должен, не значит, что я так сделаю.

Ее губы кривятся, и я предполагаю, что это потому, что она уловила сарказм в моем тоне.

— У нас... нет ничего общего друг с другом.

— Я трахал твою девственную киску и заставлял тебя кричать, пока твой голос не стал хриплым, не говоря уже о следах, которые я оставил на твоей бледной коже. Я бы сказал, что у нас есть что-то общее.

Она заметно корчится, и ей требуется несколько глотков, чтобы заговорить.

— Даже если бы это было так...

— Даже если? Почему ты ведешь себя так, будто это не реально?

— Это в прошлом. Это ничего не значит.

Яростная решимость звучит в ее сладком, мягком голосе, и я не знаю, что бесит меня больше: тот факт, что она решила, что это ничего не значит, или то, что произошедшее не имеет для нее никакого значения.

— Я не соглашался на это.

— Не думаю, что твое согласие имеет значение.

— Я бы утверждал обратное. В конце концов, я единственный в Уивер & Шоу, кто знает твоё настоящее имя, Анастасия.

Она выпускает длинный глоток воздуха.

— Это не...

— Не произноси эту ложь, иначе на этот раз тебе это не сойдет с рук.

Она медленно моргает, позволяя сэндвичу упасть на колени.

— Что ты хочешь от меня?

— Правды. Всю. И это включает твое настоящее имя, истинную внешность и цель твоего пребывания здесь.

— Джейн единственное имя, которое у меня есть. Это моя настоящая внешность, другая была фальшивой. Что касается моей цели, я действительно просто пытаюсь работать, чтобы прокормиться.

Она все еще лжет. Я могу сказать, когда кто-то лжет, даже если он совершенен в этом, как она. Обычно люди выдают себя тиками или нехарактерным языком тела, но она совершенно неподвижна и спокойна, когда произносила эту ложь.

Либо она долгое время практиковалась в этом, либо настолько привыкла лгать, что это ее больше не пугает.

— По-моему, это не похоже на работу.

Я показываю на экран позади нее, где у нее открыта страница Гугл с моим именем в верхней части.

Она отбрасывает сэндвич в сторону и нажимает что-то на экране, отчего он становится черным.

Моя ухмылка расширяется.

— Для преследовательницы ты не такая уж и коварная.

— Я не преследовательница.

— Тогда что я только что увидел? Если хочешь узнать обо мне больше, тебе нужно только спросить.

— Я всего лишь навожу справки обо всех сотрудниках фирмы.

— Тебе следует изучить право. Твои безупречные навыки лжи пришли бы к месту.

— Нет, спасибо. Эта профессия подходит таким сомнительным людям, как ты.

— Хм. Сомнительным. Интересно.

Она поджимает губы, и я вижу, что она пытается решить, что ей следует сказать, а что нет. Затем она окидывает меня пристальным взглядом.

— Ну, разве нет? Я просто пытаюсь работать, а ты делаешь это невозможным.

— Это потому, что ты сама сомнительность, Джейн. Прости, я имею в виду, Анастасия. Неужели ты думала, что я поверю, что твоя единственная цель работать здесь?

— Так и есть.

— Я расскажу Нейту об Анастасии, которую я трахал в Джерси, и покажу ему, как она превратилась в Джейн. Потом ты сможешь обсудить с ним свое дело. Любопытно будет посмотреть, поверит ли он, что ты здесь не по скрытым мотивам.