Страница 3 из 142
Одной ногой в носке, чтобы отговорить Диззи от того, чтобы доесть содержимое тарелки Бада, Резник тонко нарезал немного моцареллы и положил на тост. Кофе он пил черный и без сахара: были дни, когда он задавался вопросом, почему именно он не худеет.
— Тебе следует снова жениться, Чарли.
Суперинтендант Джек Скелтон выходил из участка с портфелем под мышкой и каким-то блеском в глазах. Седые волосы, все еще густые, были тщательно причесаны. «Баггер, наверное, уже вернулся с трехмильного пробега», — подумал Резник.
— Я все еще жду первого раза, сэр, — сказал он.
«Жена сделает все для вас».
— Это то, что я слышал.
— Например, убедиться, что утром ты не вышел из дома с завтраком на галстуке.
Резник посмотрел вниз. — Это не мое, сэр.
— У тебя на галстуке чужой завтрак?
«Чужой галстук».
Скелтон продолжал спускаться по ступенькам и заходить на автостоянку шагом, который умудрялся быть неторопливым и в то же время настойчивым. Резник задавался вопросом, вернется ли суперинтендант в участок на девятичасовой брифинг или главный инспектор будет его заменять. Он скорее предпочтет бойкость Скелтона, чем двадцать минут, когда Лен Лоуренс будет вести себя как человек из народа.
Офис CID имел Г-образную форму. Столы были сдвинуты вдоль центра комнаты, четыре, затем шесть и еще четыре за углом; между ними оставлены пробелы для доступа. Ряд столов стоял вдоль окна вдоль левой стены. Четыре сержанта-детектива и шестнадцать констеблей использовали офис посменно; каким-то образом между ними, пытаясь произвести впечатление на пять с лишним тысяч преступлений, о которых сообщалось в этом году — это было в начале ноября — и это был только один район города.
Кабинет Резника представлял собой недостающую часть прямоугольника, отделенную от остальной части ДСП и стеклом.
Патель набрал раннюю смену, с семи до трех, и склонялся над своим столом, внося последние поправки в файлы, чтобы Резник был в курсе того, что произошло за ночь. В одном подробно описывалось передвижение заключенных в камерах на первом этаже и из них; другие зарегистрированные сообщения, и Патель рассортировал бы их на местные и национальные. И чайник бы для чая поставил бы.
— Что-нибудь срочное, что мне нужно увидеть? Резник позвал через открытую дверь.
— Сэр, было шесть ограблений, сэр. Патель стоял у входа в офис Резника, держа по папке под мышкой, листы компьютерной бумаги складывались сверху и снизу.
"Шесть? Тебе отрежут работу».
Как офицер ранней смены, Патель отвечал за все кражи со взломом. Он посмотрел на Резника, не в силах расслабиться, не зная, должен ли он улыбаться.
— Тогда давайте посмотрим. Пока сюда не пришла армия.
Констебль поместил файлы на стол Резника, открывая каждый по очереди. — Сержант Миллингтон, сэр. Он уже здесь».
Резник кивнул. Что со всеми было сегодня? Они что-то сделали с часами, не сказав ему? Он был уверен, что полностью изменился, когда закончилось Летнее время.
— Этот чай сам по себе не заварится, парень, — сказал Миллингтон.
Патель убежал, а Резник лишь взглянул на своего сержанта, зная, что ему нужно закончить чтение файлов до встречи. Грэм Миллингтон вынул из пачки сигарету, переложил ее из одной руки в другую и положил обратно незажженной. Он никогда не мог этого понять. Вот он, десять лет в униформе, семь в должности инспектора полиции; Прошло четыре года с тех пор, как он передал свою доску по повышению в звании сержанту. Мало того, у него было несколько благодарностей и медаль за храбрость, костюм-тройка, который не тянулся, обручальное кольцо на пальце, внутренние часы, как по Гринвичу, и чистый галстук. Что еще нужно, чтобы стать детективом-инспектором?
— Что-нибудь случилось, Грэм? Резник закрыл файлы.
Миллингтон фыркнул и покачал головой. "Нет, сэр."
— Кто-то был занят в конце бульвара.
«Я только что говорил с униформой. Ночной инспектор сказал, что около пяти звонил какой-то ребенок. Только что вернулся с вечеринки. Вышел из такси и в подъезде и понял, что передняя дверь открыта для ветра. Ему требуется еще пять минут, чтобы понять, что на месте телевизора есть место».