Страница 2 из 24
— Витале! Ангел мой! — лицо немолодой женщины, которая была моей нынешней биологической мамой, светилось от счастья каждый раз, когда она ко мне заходила. Вот и сейчас, она аккуратно взяв меня на руки, повернулась к седобородому старику, который стоял в проёме комнаты.
— Энрико, только посмотри на это чудо, которое нам ниспослал Бог на старости лет! — она баюкая меня на руках, показывала ему младенца со всех сторон.
— Ты уже не молода дорогая, — тот подошёл ближе и протянув руку, погладил меня по голове, — в этот раз всё обошлось, но больше так рисковать твоим здоровьем я не намерен! Это наш последний ребёнок.
Женщина видимо расстроилась, но тяжело вздохнув, прижалась к мужу.
— Ты прав дорогой супруг, но видит Святая Мадонна, как бы мне хотелось обратного. Джованни говорил, что тебе поручено дело в Константинополе? Ты снова покинешь нас?
— К сожалении да, — старик подслеповато прищурился, — но не сейчас, у нас ещё есть пара недель, чтобы провести их вместе.
— Помолюсь Богу, чтобы он дал нам больше времени побыть всем вместе, — женщина благочестиво перекрестилась, — думаю пора ему поесть. Эй, Эрнеста!
В комнату тут же вбежала кормилица, которая и была источником молока для меня, а точнее этого маленького тела.
— Покорми и пере пеленай, — приказала она ей.
— Слушаюсь госпожа, — низко склонилась та в ответ.
Бесконечное время тянулось так долго, что я изнывал от безделья. В этом маленьком теле, в котором жизненных запросов было всего три: поесть, срыгнуть и покакать, я просто умирал от бессилия и ничего не делания. Только и оставалось что слушать и запоминать, кто и о чём говорит в доме. Я давно понял, что родился первого августа одна тысяча сто восемьдесят седьмого года от Рождества Христова в невероятно богатой и знатной венецианской семье Дандоло, принадлежащей к двенадцати патриархальных семей, участвующих в зарождении этого города. Мой отец Энрико Дандоло, будучи видным политическим деятелем, купцом и меценатом, постоянно пропадал в поездках, не смотря на свой преклонный возраст, а мать графиня Контесса Минотто которой было практически под пятьдесят лет занималась ведением всех дел семейства в его отсутствие. Кроме дома и троих детей вместе со мной, она занималась всеми торговыми делами, именно поэтому в доме часто было так много людей, что непрерывное хлопанье входных дверей выводило меня иногда из себя.
За эти годы я, вместе с симбионтом, который стал стремительно развиваться, потребляя такую прорву энергии, что просто заставлял меня выкачивать из кормилицы литры молока, так что маме пришлось завести вторую, но всё равно чувство постоянного голода из-за его непрерывной работы присутствовало со мной постоянно.
Рождение ребёнка в столь преклонном для обоих родителей возрасте, принесло новое оживление для всего семейства. Бесчисленные родственники едва ли не каждый день приходили посмотреть на чудо, данное Богом, каждый раз даря подарки. Их становилось так много, что пришлось даже выделить отдельную комнату. Да и в принципе, на любой мой звук или писк, тут же кидались сразу две кормилицы, а вскоре прибегала и сама Контесса, бросая все дела. Два брата, один уже взрослый мужчина, второй молодой парень, лишь изредка приходили в комнату, и то только чтобы попросить денег у мамы, которая сидела со мной.
Для этого времени и тем более возраста родителей, благополучные роды, при который выжил не только ребёнок, но и мать и правда были чудом, так что не удивительно, что часто в доме появлялись священники, которые так заванивали комнату своими благовониями, что я потом с трудом мог дышать, ожидая когда наконец они закончат молитвы и уберутся отсюда поскорей.
Одной радостью было посещение меня отцом и его старшим братом, которые посадив тщедушное тельце на свои колени, начинали рассказывать истории из своей жизни. А повидали они на своём веку столько и такого, что у меня иногда волосы дыбом вставали, как они вообще живы остались после подобного. Перед моими глазами раз за разом то проносились арабы на своих быстрых скакунах, размахивая саблями и пытающимися меня пленить или убить, то вставала закованная в металл конница катафрактариев Византии, тяжёлым ударным клином сметающая любого врага со своего пути, или же вообще легионы павшей Римской империи, которые своей поступью наводили раньше страх во всём известном мире.
Эти рассказы так интересовали меня, что я в меру своих младенческих сил требовал их ещё и ещё, что конечно же приводило родных в умиление и едва у них было свободное время, как я слушал новую историю, захватывающую меня целиком. Вот так, не смотря на моё изначально предвзятое отношение к этим людям, я раз за разом проникся их культурой, традициями и главное жаждой новых познаний. Она была так сильна в них, что порой напоминала меня самого, когда я юным выпускником академии пошёл подавать документы в самое закрытое и секретное учреждение столицы — Хронопатруль. Именно поэтому мне стали близки их чувства и мысли, а ещё осознание того, что просто так ждать появления Наташи точно не стоило, нужно было во-первых чем-то занять себя до её появления, ну и во-вторых, меня просто невыносимо стало тянуть испытать хоть каплю тех эмоций, какую испробовали отец с дядей, во время своих путешествий. А для этого, понятное дело, нужно было расти и набираться знаниями, так что когда я выучил наконец язык, на котором говорили местные, некое наречие произошедшее от первоначального латинского языка под названием — венето, то первым же предложением удивил кормилицу, когда посмотрел на неё вовремя того, как она меня очередной раз покормила и запеленала, так что она вскрикнула и убежала прочь. А я удивлённо посмотрел ей вслед, хотя особо удивляться тут наверно всё же не стоило. Все эти годы я ни с кем не разговаривал, разрабатывая голосовые связки и лёгкие, поскольку те звуки, которые издавало младенческое горло до сегодняшнего дня, бесили меня не хуже хлопающих внизу дверей.