Страница 2 из 7
– Подожди здесь, – наконец выдавливает она и дверь захлопывается. Вот это встреча!
«Впрочем, всё правильно. Так и должно быть. А ты что хотел, чтобы она сейчас бросилась к тебе на шею? Расцеловала? Нет, не будет этого. Хотя, конечно, в дом-то могла пригласить. Забыл – ведь у неё есть кто-то другой. Может, этот другой уже и в квартиру переселился. Да ну, ерунда какая», – Сергей мысленно ругает себя, берёт чемодан и возвращается на старое место возле окна. Здесь как-то уютнее.
Вскоре появилась и Марина.
– Приехал Анатолий, – говорит она, делает паузу, потом поясняет, – однокашник мой. Помнишь?
– Конечно, помню – Семёнов. Мы же с ним вместе в Афгане…
Марина стоит вполоборота. На Сергея не смотрит. Голос её ослаб.
– Говорят, ты невесту себе там нашёл…
– Чего? – Сергей в недоумении, – Маринка, ты что болтаешь? Какую невесту?
– А такую! И свадьба вроде намечается. Толя мне всё про вас рассказал.
– Не может этого быть.
– Что не может – что рассказал, не может, или нет у тебя никакой невесты в Ташкентском госпитале? – Марина зло сщурила глаза. Не видеть бы Сергею их такими никогда.
Да, была невеста у Сергея, это – Марина. А сейчас…
– Невеста, говоришь, есть… Подлец, – Сергей опустил голову. Кулаки сжались сами. Теперь ему всё ясно. Такой подлости от Семёнова он никак не ожидал.
– А разве нет невесты? – Марина заглядывает ему в глаза: – скажи мне честно.
– И ты поверила ему?
– Письма почему не писал целых два месяца? Мать твоя ездила к тебе, случаем, не невесту смотреть? А в письмах в командировке был…
– Замолчи! – вдруг вырывается у Сергея, и он не узнаёт свой голос, – замолчи, – шёпотом повторяет он. – Смотри, вот какая была у меня невеста.
Сергей протянул свои руки.
Марина в первый момент ничего не поняла, только вздрогнула от увиденного. Руки у Сергея исписаны белыми холодными шрамами, на некоторых пальцах нет ногтей.
– Полюбуйся, как приласкало меня. Не мог я тебе писать и расстраивать не хотел, вот и выдумал командировку. А мать ко мне приезжала.., – Сергей запнулся: не хотел он этого говорить Марине. Может быть, потом, не сейчас. Но поздно. – Просил её, чтобы тебе ничего не говорила…
Марина некоторое время стояла молча. Потом прижалась к груди Сергея, ощутив под руками холодный металл ордена Красной Звезды и медали «За боевые заслуги».
Несомненно, это была правда. По тому, как говорил всё это Сергей, не поверить было нельзя. И эти руки…
Марина вдруг вспомнила, как получила первое после долгого перерыва письмо от Сергея и удивилась тогда изменившемуся почерку. Сергей просил извинения за каракули: писал, что строчит письмо под одеялом с фонариком. Мол, любит очень, а строгий старшина не даёт после отбоя задерживаться. А когда писать, если не после отбоя? Весь день утыкан какими-нибудь мероприятиями.
Всё это выглядело смешным и неправдоподобным. Марина не поверила. Но сейчас, в доли секунды поняла, что ошиблась – неправда неправде рознь.
Что же ты молчишь, Сергей? Обними её, прижми к себе сильнее. Сделай это, и вы будете вместе. Навсегда вместе. Чего в жизни не бывает…
Но Сергей отходит от Марины и продолжает говорить, словно разговаривая с самим собой, и она не может остановить его.
– Ты поверила, что я способен на такое… Не думал я, что из-за какой-то сплетни ты всё расстроишь. Ведь и свадьбу хотели сыграть этим летом. Тьфу ты, чёрт, бред какой-то честное слово. – Что ещё Семёнов рассказывал? Детей-то у меня там нет? Или гарем в Кабуле дожидается? А то живу и не знаю.
Рад бы Сергей не говорить этого. Но непонятно на кого злость сама выливалась наружу. Впрочем, ясно на кого – на Семёнова. Встретить бы его.
За это короткое время глаза Марины потемнели, в них исчез прежний блеск, тонкие губы стали злыми и холодными.
Марина ответила не сразу.
– Предложение он мне сделал.
– И ты?
– Я вышла за него. – Марина отвернулась, её худенькие плечики затряслись.
Сергея шатнуло от этих слов, и он вдруг понял, что здесь ему больше делать нечего.
Первое желание – набить Семёнову морду – после того, как Марина во всём призналась, постепенно прошло. Зачем? Что это даст? Былого уже не вернуть. Лишь единственное сказал бы Сергей, если бы встретил, Семёнову: «Человек, который предал один раз, предаст и второй, и третий раз…». Пусть как хочет понимает эти слова…
Да, Светлана была права – сюда, действительно, не стоило приезжать. Так больнее, во сто крат больнее…
…
Сергей вошёл в подъезд и на мгновение остановился. Всё здесь было незнакомо, и едкий запах краски от недавно выкрашенных стен лишь усиливал это чувство.
Перед ним дверь. Некоторое время он медлит, не вдавливает пуговицу звонка, словно хочет продлить по-особенному приятное чувство скорой встречи с родными после двухгодового перерыва. За этой дверью, обитой чёрным дерматином, находятся самые дорогие и близкие ему люди – мать и отец.
Сергей, наконец, звонит и ловит себя на мысли, что только сейчас он по-настоящему осознаёт, что служба кончилась. Ни когда старшина построил их в последний раз для проверки внешнего вида, ни когда командир полка давал напутствия, а именно сейчас, когда вот-вот должна открыться дверь его родного дома.
Сергей представляет, как обнимет мать, расцелует, по-мужски крепко пожмёт руку отцу, а тот скажет: «Ну вот, сынок, теперь ты настоящий мужчина – армия для тебя позади…».
Но дверь не открывают, и на повторный звонок опять тишина. По всей видимости, дома никого нет.
Сергей не писал, когда вернётся. Во-первых, потому что сам не знал толком, а во-вторых, хотел преподнести сюрприз своим неожиданным появлением. Но неожиданное появление откладывалось на неопределённое время. Кто где – Сергей понятия не имел. По письмам только знал, что мать работает оператором на какой-то водонапорной станции, а отец после увольнения в запас – военруком в школе.
Сергей никогда не был в Перми: родители переехали в этот город без него. Он вышел из подъезда, и как человек, имеющий уйму свободного времени, сел на лавку, чемодан с нехитрыми армейскими пожитками поставил рядом.
Солнце ослепительно жарило. Сергей снял берет и закрыл глаза. Тёплый ветерок растрепал чёрные жёсткие волосы. Так бы и сидел. Тихо кругом. Дышится легко и свободно.
– Серёженька, сынок, – вдруг услышал он за спиной родной голос и тут же попал в крепкие объятия матери. Наверное, нет счастливей сына, после долгой разлуки обнявшего свою мать; наверное, нет счастливей матери, после долгой разлуки обнявшей своего сына.
Галина Михайловна заплакала. Но это были слёзы радости, бесконечного счастья.
Она была не по годам седой. Густые русые волосы едва угадывались. Сергей утопил в них своё лицо. В носу приятно защекотало от давно знакомого маминого запаха.
– Хоть бы написал, когда приедешь, я так волновалась, надо же – как снег на голову. – Галина Михайловна никак не могла насмотреться на сына.
Сергей подхватил туго набитые сумки, и они вошли в дом.
– Куда это всё?
– В холодильник давай выложим.
Он достал из сумок несколько бутылок молока, сметану в поллитровой банке, масло… Надо же, как будто и не было разлуки – преспокойненько занялся домашними делам и. Нет, что ни говорите, а представлялось всё это как-то по-другому.
Потом Сергей стал осматривать трёхкомнатную квартиру.
– А это твоя комната, – сказала Галина Михайловна, – мы заранее её обставили, тебя ждали.
Сергей окинул быстрым взглядом кровать, журнальный столик, кресло и небольшой телевизор, который стоял в углу комнаты.
– У-у-у-х, заживём, – протянул Сергей и поцеловал мать в щёку, – батя-то когда придёт? Он по-прежнему там же работает?
– А куда ему деться – там же. Всё успокоиться не может: только и слышишь – школа да школа. Вечером лишь заявится.