Мой нелюбимый студент

Утром, я приехал в университет раньше, чем обычно, сидел в машине и не торопился заходить внутрь. Я ждал ту, кого мне сейчас хочется увидеть больше всего, но через мгновение уже понял, что лучше бы я поступил иначе.

К воротам подъезжает темно-синий Ford Focus, в котором я успеваю заметить знакомый силуэт, заставившись сердце биться чаще, а после и вовсе провалиться куда-то в яму.

Мое тело застыло в напряжении, когда я замечаю через лобовое стекло, как ее губы касаются щеки того, кто сидит за рулём. Уверен, что сейчас она дарит ему ту улыбку, которую я так четко запомнил и удивительные ямочки на щеках, которые совсем недавно разделили мою жизнь на До и После.

Раздражение ощутимо зашевелилось в груди, разжигая во мне пламя чувства, ещё совершенно незнакомого мне, оно потекло по венам, обжигая все тело и наполняя меня до кончиков пальцев, которые в ту же секунду сжались в злые кулаки.

Интересно, она счастлива с ним? — Возникает вопрос, как только я вижу ее в аудитории, где сегодня она читать очередную лекцию сразу нескольким группам, с нашего потока и он сейчас мне кажется куда важнее, чем система векторов в матрице. Я не отрывая глаз смотрею, как Златовласка стоит за кафедрой, объясняя новую тему, слежу за жестами легкой руки, за тонкими, очень хрупкими запястьями, слышу тонкий, но такой уверенной голос. Боль в груди нарастает и сердце каменеет, мой эгоизм вырывается наружу, мне вдруг хочется, чтобы она сейчас почувствовала все то же что и я, хотя это невозможно.

Я не хочу, чтобы она меня разбила, разрушила, она, словно торнадо, вторглась в мою жизнь и я не позволю себя сломать. Вместе с ревностью и злостью, я почувствовал ещё одно странное чувство, словно в мое сердце вонзился осколок того самого зеркала, из сказки про Снежную королеву.

«Некоторым людям осколки попадали прямо в сердце, и это было хуже всего: сердце превращалась в кусок льда»

Какая-то жалкая секунда и я начинаю ненавидеть эту аудиторию, этот университет, этот город, да к черту, весь мир, а всех больше ту, чьи глаза сейчас смотрят на меня и проникают в самую душу.

— Ларин, может встанете, когда я к вам обращаюсь?

Кажется, я прослушал вопрос, но ни капли не сожалею, продолжаю сидеть.

— Вы меня слышите? — Звучит ещё громче тонкий голос

Конечно, я слышу, поэтому встал, но не для того, чтобы отвечать на ее вопросы.

Подхожу ближе, ещё ближе, пока вплотную не прижимаюсь к столу, за которым сидит Златовласка. Смотрю на нее волком и упираюсь руками на стол.

В аудитории повисла гробовая тишина и я вижу страх в этих медовых глазах, которые растеряно смотрят на меня и медленно разрушают.

— Ненавижу! — Произношу, крепче сжимая зубы, почти шёпотом, чтобы обратиться только к ней, а не для всех, присутствующих здесь.

Срываюсь с места, покидаю аудиторию, громко хлопнув дверью на прощание.

Иду вдоль пустого коридора, мысленно ругаю себя за то, что дал волю эмоциям, не смог сдержать себя в руках. Бью кулаком в стену, чтобы хоть немного унять ту боль, которая поселилась внутри. Не получается.

Выхожу на улицу, слышу, как лихорадочно бьется мое сердце. Я бросил курить год назад, но сейчас непреодолимое желание продрать горло затяжкой сигаретного никотина и выпустить вместе с дымом всю боль, которая так неожиданно и быстро успела разрастись у меня в груди за считанные дни.

Варя.

Костя вернулся домой в воскресенье, поздно вечером, толком, мы даже не успели поговорить. Я была приятно удивлена, когда утром он сам предложил подвезти меня до работы и всю дорогу рассказывал, как проходил мальчишник, пусть даже не углубляясь в детали, мне этого было достаточно, чтобы вновь почувствовать, что мы по-прежнему одна семья.

Казалось, сегодня мне ничто не сможет испортить настроения, но не тут-то было.

Ларин медленно приближался к моему столу, разъяренный, злой, его взгляд наполнен ненавистью и мне стало страшно. Когда я увидела его глаза, поняла, что сейчас они совершенно не похожи на небо, а напоминали — айсберг ледяной, нерастопимый и чем ближе, тем холоднее мне становилось.

Под леденящим душу взглядом, меня приковало к стулу, а язык, словно примерз к небу. Я видела, как на его острых скулах шевелятся жевалки, а затем проникновенное:

— Ненавижу!

И резкий удар двери прихлопнул во мне последнюю каплю хорошего настроения. Я вздрогнула, а перед глазами появилась пелена, за которой расплывались все лица студентов, с глазами полными недоумения, будто ждали от меня объяснений.

Но я сама не понимала, что сейчас произошло. Этот парень не перестаёт меня удивлять и новый неожиданный сюрприз за гранью моего понимания.

За что он так со мной? Почему ненавидит? Что я сделала?

Отложила вопросы и постаралась взять себя в руки, мне нужно закончить тему урока, а дальше я постараюсь что-нибудь придумать, обязательно.

После случившегося, не сразу вспоминаю на чем закончила, но благодаря студенту в первом ряду, по фамилии Печенкин, мне удаётся закончить лекцию.

— Варвара Дмитриевна, не обращайте внимания, он у нас вспыльчивый

Я замечаю, что в аудитории остался один Коля Печенкин, который вызвался вымыть доску.

— И часто с ним такое?

— Ну таким я его никогда не видел, видимо крыша конкретно потекла, но разные выпады случались. Не расстраивайтесь, я уверен, что вы не виноваты в том, что сегодня произошло.

Я не была уверена, что Коля тоже слышал то, что сказал мне Ларин, но сама вспоминала этот холодный, пугающий взгляд и верила, что все-таки виновата. Из его уст это прозвучало до боли правдоподобно.

Только в чем? Неизвестно!

Я ничего не сказала, а только улыбнулась в ответ невысокому, пухлому блондину, который с самого первого дня, показался мне самым добрым и отзывчивым студентом со всего потока.

Через несколько минут я остаюсь в аудитории одна, в голове эхом пульсирует фраза: «Ненавижу!». Я была готова ко многому, когда выбрала такую работу, но как вести себя в подобных ситуациях не знала. Мне ничего не приходило в голову, кроме того, чтобы отказаться от группы, где учился Ларин, но я заранее знала, что это невозможно. Проработав меньше недели, ставить свои условия и признаться в том, что я не нашла общий язык со студентом, который ещё являлся сыном ректора, тоже самое, что поставить жирный крест на своей карьере, без права восстановления.

Почему я? Что я ему сделала? Как мне быть дальше?

В окно постучали, я от неожиданности вздрогнула, повернула голову в сторону звука и увидела маленькую птичку, которая села на подоконник и манила своим оперением. Мне захотелось подойти поближе, чтобы лучше ее рассмотреть. Я подкралась незаметно, стараясь не спугнуть, на удивление, она нисколько не испугалась, когда я подошла к окну вплотную. Мягкими подушечками пальцев, я медленно провела по холодному стеклу, представляя, что касаюсь яркого оперения, но бесстрашная невеличка продолжает сидеть на месте, разглядывая меня крошечными глазками, наклоняя голову то вправо, то влево.

Выглядит забавно и вызывает улыбку на моем лице.

— Может ты мне скажешь, зачем он так со мной? — Спрашиваю улыбаясь, совершенно точно знаю, что не услышу ответа.

Скрежет когтей по подоконнику, резкий взмах крыльев… алый, оранжевый, желтый… перья распускаются, а невеличка улетает прочь. Мне открывается вид на парковку, на которой я вижу знакомый мужской силуэт, облокотившийся на белую иномарку.

Высота второго этажа позволяет разглядеть, куда направлен его взгляд и я, абсолютно точно уверена, что он обращён ко мне: Мне требуется меньше секунды, чтобы понять, что это Ларин и, словно от удара, меня отбрасывает в сторону. Для личной уверенности прячусь за шторой, в надежде остаться незаметной.

Знаю, что не удалось.

Пытаюсь сделать глубокий вдох, получается рвано, а сердце взволнованно бьется то ли от страха, потому что я ещё хорошо помню этот колкий взгляд, то ли от неожиданности, поймать его снова за окном.

Глава 9

Я ещё долго сидела у окна, облокотившись на холодный подоконник. Мне нужно было скоротать где-то следующие полтора часа, потому что внезапно перенесённый коллоквиум, который я должна была проводить у группы финансистов второго курса, перенесли на завтра. Таким образом в моем расписании образовалась дыра.