Ольф. Книга пятая

– На такой высоте должно трудно дышаться, – вопреки желанию повторилось у меня недержание языка за зубами.

Наверное, Эля понимала, что мне не по себе, но она не спешила. Скорее всего, тоже собиралась с духом, подбирала нужные слова. Вскрывшаяся правда взвинтила нервы не только мне.

– Выше восьми километров начинается так называемая мертвая зона, – ответила Эльф на мое замечание вместо разговора о том, что волновало обоих. – Из-за разреженной атмосферы кислорода не хватает для дыхания, его концентрация падает до смертельных значений, тело начинает медленно умирать – клетка за клеткой, незаметно, но неотвратимо. На кислородное голодание организм отвечает усиленной выработкой гемоглобина. Кровь становится густой, увеличивается нагрузка на сердце, это приводит к инсульту. Или начинается отек легких, из-за которого люди задыхаются так, что от приступов кашля трескаются ребра. Ощущаются слабость, тошнота, начинаются головокружение и рвота, потом отекает мозг, отказывая человеку в возможности думать. Из-за «снежной слепоты» исчезает зрение. Возникает так называемый высокогорный психоз, когда человек теряет связь с реальностью. Начинаются галлюцинации, люди срывают с себя одежду, разговаривают с воображаемыми друзьями… Сейчас не видно, замело снегом, а в хорошую погоду склоны Эвереста усыпаны заледеневшими трупами и напоминают кладбище или поле битвы. Индуса Цеванга Палжора даже сделали ориентиром под названием «Зеленые ботинки», они торчат из снега на отметке восемь тысяч пятьсот метров. Кроме недостатка кислорода людей убивает мороз, сейчас за бортом около минус пятидесяти, из-за сумасшедшего ветра они ощущаются как сто. Если полностью отменить защиту…

У Эли была та же проблема, что у меня, ее тоже тянуло говорить многословно и совсем не о том, что волновало в первую очередь. Если словоизвержение не прекратить, мы никогда не подойдем к главной теме. Я переборол нервозность:

– Об Эвересте мне теперь известно достаточно, давай поговорим о тебе и обо мне.

– Ты правильно сказал – о тебе и обо мне. Это и есть главное. – Эля помолчала, собираясь с силами. – Не знаю, что ты чувствовал по отношению ко мне как к сокурснице, я расскажу о своих чувствах. – Она еще на пару секунд умолкла, слушая рев ветра. – Ты был единственный, кто жил по правилам и говорил правду в лицо, чего бы тебе ни стоило. Это нельзя было не оценить. Я выделила тебя из толпы, ты возвышался над ней, как Эверест над остальным миром. Не перебивай, – Эля вскинула руку, заметив, что я собираюсь что-то сказать, – это не признание в чувствах, они здесь вообще почти ни при чем, просто дальний фон, почти незаметный, который не играет никакой роли. Я решила, что после долгих поисков наконец-то встретила эталон – человека, у которого хватало воли поступать лучше, чем могла позволить себе я. А я, между прочим, тоже старалась, изо всех сил. У меня так не получалось. Ты стал моим тайным героем. Я даже – прости за признание, но между нами не должно остаться недоговоренностей – следила за тобой, чтобы как можно больше узнать о тебе, как о человеке.

– По-моему, это называется «влюбилась».

Тон получился жестким, мне хотелось как можно больнее уколоть Элю, разбившую мои надежды. Ведь получалось, что ни гены от биологического папаши, которого с некоторых пор я воображал королем эльфов или кем-то не менее значительным, ни мои личные знания и умения не имели значения, роль сыграла простая человеческая симпатия. То есть, сам я из себя ничего не представлял. Пустое место, каких миллиарды.

Из князи в грязи, перефразируя поговорку. Мою Избранность растерли в порошок, растоптали и развеяли по ветру.

Эля смутилась.

– Не стану скрывать, ты мне нравился. Но чувства, повторюсь, были фоном, мне важны были твои высокие личные качества. Ты не обращал на меня внимания, да и не обратил бы при той моей внешности с ожогом на пол-лица. Я держалась в тени. Когда в моем распоряжении оказался чертог…

– Погоди, – перебил я. – Давай по порядку. И, мне кажется, здесь нормально не поговоришь, приходится кричать и вслушиваться. Может быть, сменим обстановку?

По мысленному приказу Эли чертог закрылся от ветра и снежной пурги и понесся куда-то над сверкающим белым безмолвием.

В пути Эля молчала. Я тоже. Место, выбранное для продолжения разговора, оказалось сравнительно неподалеку, под нами открылись очередные невероятные виды, словно сошедшие с рекламы экзотических мест планеты. Опять горы, но не столь высокие, как Гималаи, а походившие на те, что мы видели на Камчатке вокруг реки Гейзерной. Окруженные горами со всех сторон, мы находились где-то посередине между вершинами и раскинувшейся далеко внизу зеленой долиной, где среди массы деревьев прятался поселок, к которому спускалась цепочка людей в разноцветных куртках. Наверное, это туристы, посетившие сказочное по красоте место и спешившие до темноты вернуться к автобусам и под крыши гостиниц.

Вместо гейзеров главной достопримечательностью здесь были нереально белые ступени известковой террасы. Похоже на древнегреческий амфитеатр, вывернутый наизнанку – горные ручьи наполняли круглое озеро на вершине белой пирамидоподобной террасы, из озера вода стекала в нижние бассейны и далее по расширяющимся ступеням, как по цепочке, до самого низа. Выглядело это так, словно в выстроенную на столе пирамиду хрустальных бокалов сверху осторожно наливают шампанское, а сам ступенчатый склон с водопадами будто бы вырезали из белоснежного мрамора и посыпали кристалликами сахара. Особенно здорово белое чудо смотрелось на фоне темной зелени лесов на горных склонах и ярко-изумрудной воды верхнего озера.

Что-то подобное я видел на фото у знакомых, вернувшихся из Турции.

– Памуккале? – вспомнилось название необычной местности.

– Немного похоже, но сейчас мы в Китае, это терраса Байшуй. Прогуляемся?

– Ты тоже?!

До сих пор, за единичным исключением, когда Эля помогла мне в квартире Любы, она не выходила за порог чертога. Вспомнились ее слова в ответ на приглашение поплавать в океане вместе: «Я с удовольствием искупаюсь с тобой позже, когда ты освоишься в чертоге и будешь принимать самостоятельные решения». Еще она добавила в тот раз: «На первом месте должна стоять безопасность». Получалось, что я освоился достаточно, и с безопасностью сейчас все нормально. Если связать оба факта вместе…

Выходит, раньше Эля боялась, что я отберу у нее кулон-пульт! Пример с обездвиживанием, «чтобы запомнилось», показал последствия, теперь на этот счет Эля спокойна.

Если интуиция не обманывает, новое положение вещей даже лучше того, о чем мечталось. Конечно, обидно, что небесный ангел оказался обычным человеком, но чертог остался чертогом, его возможности не изменились, а работать, путешествуя по миру вдвоем с девушкой, которая ко мне неровно дышит, намного приятней, чем «под каблуком» всемогущего существа.

Мы вышли на берег озера с нереально зеленой водой. Темнело. Долгий день, начавшийся еще в Долине гейзеров и, кроме лечения полинезийцев, включавший в себя «Новогоднюю» ночь в Европе, наконец, заканчивался, а самое интересное только начиналось. Как уснуть, когда столько вопросов может получить ответы?

Элю не волновало, что она идет босиком и в домашнем халате. Впрочем, мне так же было все равно, что на мне «древнее» одеяние, поскольку переодеться после лечения туземцев было некогда, завертевшиеся события не оставили времени на такую ерунду. Какая разница, кто как выглядит, если каждый оказывается не тем, кто он есть на самом деле. Я тоже не тот, за кого себя выдаю. Ударник-труженик на ниве спасения человечества? Как бы не так. Себя можно не обманывать, на самом деле я – корыстный любитель приятных ощущений, ради новых порций согласный сказать что угодно и сделать что угодно. Даже долго и упорно спасать человечество. А если впереди мне ничего приятного не светит – извините, господа и дамы, я – пас.

– Откуда взялся чертог и что он, вообще, такое? – Нельзя было дать Эле уйти в ностальгический рассказ о девчоночьих чувствах и мечтах, пока главное оставалось загадкой.