Страница 6 из 24
За последние семь лет я не раз думала о завещании. Может быть, основную часть своих средств раздать наследникам при жизни, чтобы не ждали моей кончины? Но эти благородные порывы быстро испарялись. Вадим перед смертью просил меня позаботиться о Вере и ее семействе. Он ведь хорошо знал всю эту компанию и понимал, что они растранжирят любую сумму в один момент, так и случилось. Значит, им следует получать частями, а уж какими именно – мне решать. Передать весь бизнес в собственность Виктора? В нем я была уверена, но все равно что-то меня останавливало. Сейчас Виктор советуется со мной, рассказывает о делах хотя бы в том объеме, который я способна воспринять, мне ни перед кем не нужно отчитываться в своих тратах, прислуга смотрит в рот. Я к этому привыкла, и это меня устраивает, мне вовсе не хочется зависеть даже от Виктора и тем более от его жены. Нет, им придется подождать, а для своей безопасности я сделаю кое-что другое.
На три часа я пригласила врача. Он меня осмотрел, довольно покивал головой и сделал свой волшебный укол, силы мне вскоре пригодятся. По моей просьбе он принес целую упаковку этого лекарства, но посоветовал не злоупотреблять им.
В пять часов появился нотариус. Я специально назначила его приход на это время. Утром слышала разговор невестки с кухаркой. Последняя интересовалась, на сколько персон готовить ужин, а Тамара сказала, что гостей сегодня не ждет, у нее вечером деловая встреча. Она заедет домой в половине шестого переодеться и не откажется перекусить чего-нибудь легкого.
Нотариус подготовил дополнение к завещанию, в котором говорилось о том, что некоторую, весьма солидную, но не чрезмерную сумму я завещаю своей подруге Раисе Ивановне Лепко, а в случае ее смерти эта сумма должна быть поровну поделена между ее дочерьми – Ириной и Анастасией. Мою подпись на документе заверили Аня с Тасей, но текста они не видели. Когда обсудили все детали, я пошла провожать нотариуса до входной двери, где и столкнулась с Тамарой. Все, как было задумано.
– Вы вызывали нотариуса? – удивленно спросила она, когда дверь за ним закрылась.
– Да, решила кое-что изменить в завещании, – неопределенно ответила я и, чтобы избежать дальнейших расспросов, поинтересовалась:
– Виктор звонил?
– Да, он уже в Париже.
Мы еще немного поговорили о домашних делах, и я отправилась к себе. Меня переполняла энергия и жажда деятельности, я ощущала в себе азарт, как перед схваткой с сильным и опасным противником. И я собиралась выйти из этой схватки победительницей. Кто-то сильно поторопился, сбросив меня со счетов! По моему мнению, визит нотариуса должен был заронить в невестке сомнение, что Виктор по-прежнему является моим основным наследником. Как бы плохо она ко мне ни относилась, но ненависть – это одно, а большие деньги – это другое. Она не захочет рисковать, пока точно не узнает, какие именно изменения я внесла в завещание. Значит, пока такая неясность, нужно обхаживать строптивую миллионершу, чтобы та вернулась к прежнему завещанию, более того, ни в коем случае нельзя допустить ее смерти. Я была собой довольна. Пусть теперь думают, что угодно.
Когда Тамара ушла на деловую встречу, я вызвала Тасю, сообщила о завтрашнем отъезде, и мы сразу стали собирать чемоданы. Только утром я сказала невестке о своем отъезде. Она, само собой, удивилась и попыталась меня отговорить, ведь на улице еще холодно, а в Антониновке голо и уныло, но возле подъезда уже ожидало такси. Вообще-то, в моем распоряжении имеется шикарный автомобиль с персональным водителем, но водитель был сейчас в отпуске и уехал с семьей отдыхать. Самая напряженная работа ему предстояла с мая по сентябрь, когда я перебираюсь в загородный дом. В этот период вместе с женой и внуком он живет в небольшом домике в парке, чтобы всегда быть под рукой. Иван уже более десяти лет работает на меня, и мы оба этим сотрудничеством довольны.
Загрузив несколько чемоданов в такси, я в сопровождении Таси отправилась в поместье. Как и ожидалось, природа еще не пробудилась после зимней спячки, все выглядело довольно уныло, а подъездная дорожка к дому была завалена прошлогодними листьями. Какие бездельники эти садовники! Что это – незаинтересованность раба или пресловутая российская лень? Неужели своим местом не дорожат? Ведь тут поблизости работу днем с огнем не найдешь! Я тут же вызвала этих лентяев и дала им хорошую взбучку. По-моему, некоторые люди просто не могут без этого нормально выполнять свои обязанности. Как можно, не убрав главную аллею, заниматься какой-то ерундой в дальней части парка, тем более, зная, что я приеду? Кипя от негодования, я вошла в дом. Тася на том же такси вернулась в город. Ей предстояло собрать еще кое-какие вещи и вечером сделать второй рейс сюда, после чего на день-два задержаться в поместье, чтобы разобраться с множеством чемоданов и убрать мою комнату так, как я люблю.
Сейчас, расхаживая по террасе и покуривая, я с нетерпением ждала обеда, который был назначен на три часа. К этому времени должны приехать Алла с Катей. Кем станет для меня эта девушка – сиделкой, компаньонкой, а может быть, воспитанницей?
Глава вторая
Катя
Я приняла душ, выпила чашку кофе и решила, что этой ночью спать не лягу, все равно нельзя назвать сном мои ночные бдения в последнюю неделю. Следуя этому плану, до полуночи я бессмысленно пялилась в телевизор, но ничего интересного там не показывали, и голова стала клониться на грудь. Сегодня в магазине к концу дня скопилось необычно много грязи, так что пока ее разгребала, вымоталась ужасно, да еще бессонные ночи. Тогда я подкорректировала план, решив все-таки лечь, но свет не выключать, авось пронесет. Я легла, но сон сразу пропал. Возможно, холодный душ и крепкий кофе стали наконец действовать, а может быть, мешало волнение, связанное с предстоящим визитом к миллионерше Воротниковой. Я пыталась объяснить бессонницу простыми и понятными причинами, но уже подкрадывался ставший привычным, но от этого не менее пугающим, страх. Натянув на себя тяжёлое ватное одеяло, я напряжённо вслушивалась в тишину, жалея, что выключила телевизор, но вставать было лень, да и страшновато. В доме уже неделю кроме меня никто не живет, поэтому непонятные ночные явления в квартире заставляли шевелиться волосы на моей голове. Надо побыстрее уснуть, уговаривала я себя, тогда может быть всё обойдется. Но сон не приходил, и ничего не обошлось. Сначала погас свет. Я замерла, опять пытаясь найти простые и понятные объяснения. В люстре три лампочки, они не могли все враз перегореть, значит, это неполадки на линии. Случается, что и днем электричество отключают. Конечно, так и есть. Но тут послышался скрип половиц, потом неясные шорохи в коридоре, затем шум от падающих с антресолей коробок. Я знала, что утром, выйдя в коридор, никакого беспорядка там не обнаружу, но от этого легче не становилось. За что мне весь этот ужас?! Как вообще меня угораздило в таком огромном городе снять именно эту проклятую квартиру? Долго я так не выдержу. Шесть лет работала санитаркой, многое повидала, даже покойников перестала бояться, ну почти перестала, но здесь что-то потустороннее, необъяснимое. Когда в коридоре послышались шаги, я накрыла голову подушкой. Зачем я приехала в Питер, ведь с детскими мечтами было давно покончено? Неужели знакомство с загадочным пациентом Запольской больницы так взбудоражило меня, что толкнуло на этот необдуманный шаг?
Я работала в неврологическом отделении, но по ночам одна санитарка обслуживала сразу два отделения – неврологическое и хирургическое. Приезжий из Санкт-Петербурга Михаил Аркадьевич Лагутин, сорока двух лет, угодил в нашу больницу с приступом аппендицита, где был в срочном порядке прооперирован. Операция прошла успешно, но он плохо перенёс наркоз, его постоянно тошнило. Я как раз дежурила, так что прибегала к нему, чтобы перестелить постель, вытереть пот или дать воды. Только к утру он забылся беспокойным сном. Через несколько дней мне опять выпало ночное дежурство. В ту ночь в послеоперационной палате было двое тяжёлых больных, которые то и дело требовали моего внимания. Медсёстры только выполняли предписанные назначения, а за больными не ухаживали. Михаил был уже в полном порядке, утром ему собирались снять швы и выписать из больницы. Он молча наблюдал за моей суетой, а потом предложил присесть и немного передохнуть. Я обеспокоенно посмотрела на стонущих больных.