Страница 2 из 24
После смерти дочери Вадим окончательно слег и вызвал на дом нотариуса, нужно было внести изменения в завещание. Мы ничего не обсуждали, мне было не до того, но я знала, что муж меня не обидит. Так и получилось. Достаточно солидную сумму он завещал своей младшей сестре Вере и ее детям, а всё остальное – свой бизнес, многочисленные акции и недвижимость – мне. Самое непонятное, что он не включил в завещание Виктора. Я была просто обескуражена. Ведь, по сути, последний год жизни Вадима именно Виктор управлял всем бизнесом, и Вадим признавал, что тот хорошо со всем справляется. Более того, согласно завещанию, я должна была в обязательном порядке пользоваться услугами экономического консультанта Суркова Николая Алексеевича, и все ответственные решения принимать только с его одобрения. Суркова я знала давно, и, на мой взгляд, с годами он не менялся – толстый вальяжный холостяк, страдающий диабетом.
Наверняка завещание тестя задело Виктора, но он этого никак не показал, продолжая добросовестно работать за зарплату, пусть и высокую, но как обычный наемный работник. Я не знала, как загладить вину перед зятем, но, следуя воле мужа, регулярно выслушивала отчеты и советы Суркова, хотя в тонкостях не разбиралась, да и не хотела в них разбираться.
Маргошку и Вадима похоронили на деревенском кладбище в Антоновке, таково было желание Вадима, и мы с Виктором, особенно летом, частенько туда наведываемся. Однажды, опрокинув пару стопок водки на дорогих могилах, я призналась Виктору, что он мой основной наследник. Он не стал отнекиваться или пылко благодарить, а просто серьезно посмотрел мне в глаза и сказал: «Спасибо». Мне его сдержанная реакция понравилась, впрочем, он такой и есть – сдержанный и мужественный.
Я вытянула из пачки вторую сигарету и посмотрела на свои руки – идеальный маникюр, но кожа сухая и дряблая, а уж сколько денег я потратила на уход за ними – кремы, маски, массаж, а всё без толку. Природу не обманешь. Я всегда следила за собой, регулярно пользовалась услугами косметологов, но от старости не лечат. Впрочем, к радикальным мерам ни разу не прибегала и с некоторой брезгливостью смотрю на своих сверстниц, жертв пластической хирургии. Они напоминают мне оживших мертвецов.
Незаметно мысли вернулись к зятю. Я поймала себя на том, что горжусь Виктором, будто он мой сын. У нас с ним сразу сложились хорошие и доброжелательные отношения, но после двух тяжелых потерь мы так сблизились, будто и впрямь кровная родня. Я переживала из-за того, что у него нет нормальной семьи, и в пятую годовщину смерти Маргошки сама завела разговор на щекотливую тему. Может, он не хочет делать мне больно или боится потерять наследство? Я прямым текстом сказала, что хочу внуков, а ему скоро сорок и тянуть с этим не стоит. Он обнял меня и поцеловал в щеку. Вскоре в нашем доме появилась Тамара.
Она работала в нашей фирме начальником отдела рекламы и наверняка у них с Виктором были давние отношения, просто они их не афишировали. Впервые увидев ее, я вздрогнула, она напомнила мне Маргошку – красивая стройная брюнетка со светлыми глазами. На лицо они не были похожи, но в ее манерах и жестах имелось что-то неуловимое, отчего замирало мое сердце. Я поделилась с Виктором своими ощущениями, но он со мной не согласился, заявив, что двух более не похожих людей, как внешне, так и внутренне, не встречал, просто я в любой женщине Маргошкиного возраста нахожу черты дочери. Я осталась при своем мнении, решив, что он хотя бы таким способом остается верен памяти первой жены, и решила, что постараюсь полюбить Тамару. Однако этого не случилось. Невестка оказалась колючей и замкнутой, а в последнее время и вовсе волком смотрит. Признаться, я привыкла к другому, со мной все хотя бы учтивы, а эта меня практически игнорирует.
Горничная Тася, мой верный агент, передала ее разговор с Виктором, который случайно или не случайно подслушала. Тамара предлагала купить квартиру и поселиться отдельно, на что Виктор ответил очень лаконично: «Нет!» Наверняка невестка не чувствует себя в доме полноправной хозяйкой, ведь квартира принадлежит мне, к тому же, в гостиной висит огромный портрет Маргошки. Виктор не делал попыток куда-то его убрать, а я выжидала, решив, что если у нас с Тамарой сложатся хорошие отношения, перевешу портрет дочери в свою комнату. Но отношения так и не сложились, так что пусть потерпит. Я до сих пор не знаю, как Виктор относится к своей жене. За два года мне ни разу не удалось перехватить влюбленный взгляд или ласковую улыбку, адресованную ей. Впрочем, Виктор очень сдержанный, даже слишком. Но главное мое разочарование в другом – они уже два года женаты, а о детях ни слуху, ни духу. Виктору сорок два, Тамаре тридцать семь – куда тянуть?
Я и не заметила, как у меня в руках оказалась уже третья сигарета. Сделав глубокую затяжку, я задумалась – кто же хочет моей смерти? Во всяком случае, не Виктор. В его, если не любви, то хорошем отношении, я уверена. И с какой стати ему хотеть моей смерти? Он и так распоряжается всем моим имуществом, теперь уже без всякого контроля со стороны Суркова. В январе Николай Алексеевич впал в диабетическую кому, что с ним и прежде случалось, но на этот раз так из нее и не вышел. А ведь ему еще не было шестидесяти, и Вадим наверняка рассчитывал, что его ставленник проведет меня за руку до конца моей жизни. Но я и Суркова пережила. Теперь практически не вникаю в суть бумаг, которые подписываю. Зачем? Виктор лучше меня во всем разбирается, а ему незачем меня разорять, так как он мой основной наследник. И всё же на душе было неспокойно. Ведь все-таки кто-то меня травит!
Ухудшение здоровья началось примерно три месяца назад. Главное, и не объяснить, что со мной стало происходить, просто я чувствовала, как слабею день ото дня, жизнь будто вытекала из тела. Я обратилась к врачу. Мне сделали всевозможные анализы, провели множество неприятных обследований, но ничего угрожающего жизни не нашли. Конечно, у меня куча всяких болячек, я горстями глотаю таблетки, но врач заверил, что я хорошо компенсирована и проживу еще долго. Я вдруг подумала, что совсем не уверена в том, что хочу жить долго. С каждым днем круг моих интересов и возможностей сужается. Последние годы я много путешествовала, но теперь переезды, перелеты и долгие экскурсии стали в тягость. Я много всего повидала – городов, музеев, дворцов, соборов – и это, похоже, мне наскучило. А наряды, косметологи и драгоценности не могут всерьез интересовать пожилую женщину, во всяком случае, мне это уже давно не приносит радости. Я надеялась, что внуки внесут в мою жизнь свежую струю, но, похоже, и с этим ничего не получается. Хотелось бы знать, в чем тут дело.
Мысли то и дело сбивались в сторону, будто всё мое существо противилось тому неоспоримому факту, что кто-то решил сжить меня со света. Этому нужно воспрепятствовать! Я решительно встала, подошла к перилам, обрамлявшим террасу, и, облокотившись о них, посмотрела на расположенную напротив Антоновку. Скорей бы лето! Тогда убогие фасады спрячутся за пышной зеленью, а сюда будут доноситься ароматы черемухи и сирени. Но хватит отвлекаться! Нужно проанализировать события последних месяцев.
Поначалу ухудшение здоровья я объясняла скрытой болезнью, но когда это не подтвердилось, то решила что просто окончательно и бесповоротно наступила старость. Наверное, я бы до сих пор так думала, если бы два месяца назад на моем пороге не появилась Лида – Лидия Николаевна Новикова. Я познакомилась с ней несколько лет назад в Москве на заседании правления только что образованного благотворительного фонда, Сурков и Виктор посоветовали мне принять участие в этой затее. Лида на семь лет моложе меня, но мы как-то быстро подружились и перешли на «ты». История Лидиной жизни не похожа на мою, ей пришлось хлебнуть лиха. Она рано разошлась с мужем, оставшись без всякой поддержки с маленьким сыном на руках, которому и посвятила всю свою жизнь. Она дала ему хорошее образование, а смекалкой и предприимчивостью он, видимо, был щедро одарен от природы, так что быстро пошел в гору. Сейчас он богат, часто меняет жен, у него уже целый выводок детей, но на первом месте у него мать. Она купается в роскоши, тратит кучу денег на наряды и драгоценности, хотя не умеет носить ни того, ни другого. Впрочем, ведет себя так уверенно и независимо, что это не очень бросается в глаза.