Гипноз твоих глаз

— Ешь, — Альфа усадил ее на стул и налил из графина воды. Поставил чайник с водой кипятиться. — Сейчас заварю тебе чай. Или кофе хочешь?

— Да, спасибо!

— За что «спасибо»-то? Кофе или чай?

— И кофе, и тяй, — потребовала Лера, блаженно разжевывая нежнейший пирожок с капустой. Ей казалось, что вкуснее выпечки она не ела никогда!

Как раз в этот момент в кухню зашла будущая вроде бы свекровь и неодобрительно посмотрела на девушку. Вот умеют же люди одним-единственным взглядом весь кайф обломать! Или это чисто мамский такой ноу-хау?

Лера поспешно закрыла ладонью рот и надутые, как у хомячка щечки. Чуть ли не давясь, принялась торопливо дожевывать. Ей хотелось сказать "спасибо, очень вкусно", но с набитым ртом не очень-то поразговариваешь!

— Я как раз пришла тебе и твоей гостье пирожков предложить. Но вижу, что предлагать ничего не требуется. Твоя гостья сама прекрасно в чужом доме сориентировалась.

Глава 34

— Мама. Этот дом для Леры не чужой, — медленно произнес Альфа, оставив свою возню с кофеваркой. Он стоял теперь прямой и спокойный на вид, но на глаза после только что услышанного опустилась непреклонная решимость.

На месте его мамы я тотчас же подняла бы белый флаг и ускакала бы восвояси пока цела, но она решила иначе.

— Иван. Мне надо срочно с тобой поговорить. Наедине.

— Если ты собираешься разговаривать насчет Леры, то это бессмысленно. У нас же был разговор, помнишь? Когда я выберу себе женщину, чужое мнение на ее счет для меня станет не интересным. От кого бы не исходило. У тебя сейчас есть два варианта. Постараться принять невестку или…

— Или что? Выкинешь меня, да? Или мать или полузнакомая девица — так сейчас сыновья от матерей избавляются?! — у нее на глаза навернулись слезы. Очень правдоподобные. Но откуда тогда в руках белый платочек появился, как по волшебству — та еще загадка! — Ты не можешь так поступать… Крутить романы, когда Ирочка еще не найдена… Когда у тебя разборки какие-то, из-за которых ты привез меня в эту глушь, проблемы… Или… Или это из-за нее разборки начались? — на этих словах Любовь Сергеевна обвиняюще ткнула наманикюренным ноготком прямо в Леру, дожевавшую только что последний кусочек. Она сидела сейчас тише воды, ниже травы, боясь даже пошевелиться в этой наэлектризованной грозовой атмосфере. Стать причиной ссоры своего мужчины с его матерью — та еще радость.

— Я разбираюсь с Ириным исчезновением, мама. Человек, по вине которого пришлось тебя привезти сюда, причастен к ее гибели.

— Гибели? О чем ты?! — лицо женщины исказила гримаса боли. — Не смей так говорить! Она найдется, слышишь? Найдется однажды! Я читала, у беременных бывают гормональные всплески, когда они сами не соображают, что делают! Я уверена, когда Ирочка родит, она осознает, как ей нужна помощь родных и вернется! Она вернется, слышишь?

Любовь Сергеевна вдруг схватилась обеими руками за голову, нащупала глазами ближайший стул и медленно туда осела. Начала равномерно покачиваться вперед-назад и стонать. Платок выпал из ее рук и медленно спланировал на пол. Белый, кружевной квадратик на грубом, дощатом полу. Произошедшая перемена была настолько неожиданной и драматичной, что девушка совсем растерялась.

Альфа метнулся к матери, участливо над ней склонился, погладил по голове и полуутверждающе спросил:

— Опять мигрень? Обезболивающего?

Женщина взглянула на него немного мутным взглядом и кивнула. Проглотив таблетки, она продолжила качаться на стуле. Картина чужого страдания пробирала холодом до костей, заставляя страдать и мучиться вместе с ней. Невозможно оставить человека в таком состоянии и даже не попытаться снять боль.

Лера решительно поставила табуретку прямо перед женщиной, пообещала ей тихонечко: «Я попробую помочь!», и приступила к гипнозу. Чуть сгорбилась, правой рукой вроде бы убрала волосы со лба, да так и оставила там руку, как сидящая перед ней Любовь Сергеевна. Вкрадчиво произнесла, переходя местами на шепот:

— Тяжело. Боль накатила волной и не отпускает. Хочется вытолкнуть ее наружу, но не получается.

Женщина подняла на нее тяжелый взгляд и прислушалась. Недоверие в ее глазах сменилось надеждой, но через секунду надежда вновь проиграла сомнению.

Лера продолжила тихим голосом ее расслаблять, сфокусировала ее внимание на своем кулончике, левой рукой играя с блестящим украшением. Вскоре страдалица погрузилась в транс и девушка произвела внушение. Никакой боли. Никакого волнения. Полный покой и внутренняя гармония. На счет пять она очнется с хорошим самочувствием и отличным настроением.

— Раз, два, три, четыре, пять.

Любовь Сергеевна удивленно распахнула карие глаза и смущенно призналась:

— Простите, я упустила нить разговора… Так о чем мы говорили? — она взяла со стола румяный пирожок, откусила кусочек и вопросительно заглянула сыну в глаза. Тот, казалось, перенял гипноэстафету: мама вышла из транса, а он туда зашел. Собственноручно открыл дверь и шагнул за порог. Несколько секунд он ни на что не реагировал — переваривал увиденное, — а потом встрепенулся:

— О том, что тебе надо почаще отдыхать, мам. Свежий воздух поможет тебе излечить мигрень. Так считает твой врач.

— Тоже так считаю. Я два дня тут, а еще ни разу не было приступа. Вот, что значит целебная сила природы… Угощайтесь, не стесняйтесь! — машинально предложила она молодежи.

Лера с благодарностью подняла с блюдечка начатый пирожок и, с удовольствием, продолжила свой обед. Голод никуда не ушел, лишь затих ворчливо под воздействием внешних обстоятельств, а теперь снова проснулся и с урчанием подгонял девушку быстрее насыщаться. Тем не менее, она не забыла восхититься:

— Потрясающий вкус, спасибо! Даже лучше получилось, чем у бабушки!

— Я знаю. Не скромно так говорить, конечно, но на то есть причина. Рецепт этого теста я получила по наследству от мамы. Она у меня работала в элитном ленинградском ресторане. Представьте себе, он не прогорел даже в девяностых! Бандиты просто обожали мамины пирожки! Я обещала, что этот рецепт передам по наследству детям.

На этих словах она замолчала и плечи ее бессильно поникли. Вероятно, вспомнила, что из детей остался только сын, не слишком ориентированный на готовку.

— Мам, разберусь с делами и научишь меня печь свои пирожки, — сдался Альфа в порыве сочувствия. Лера представила себе этого гиганта на кухне в нарядном, пестром переднике, боксирующим кулачищами в тесто… и громко закашлялась, чтобы скрыть смех. Картинка выглядела абсурдно.

— Нет. Знаю я тебя. Если научу, ты тут же забудешь и рецепт потеряешь. Лучше уж открою свою тайну твоей жене после свадьбы. Кого бы ты там ни выбрал, лишь бы она не страдала от модной нынче непереносимости глютена! — она прошлась тяжелым, подозрительным взглядом по вероятной невестке. — Милочка… Э… У вас ведь нет глютеновой непереносимости?

Лера мотнула головой, хотя несколько мгновений — и очень долгих мгновений! — ей хотелось признать в себе эту самую непереносимость. Просто из чувства протеста! В знак несогласия с этой дискриминацией.

Альфа потянул Леру в сторонку и строго прошипел:

— Что ты с матерью сделала? Эффект двадцать пятого кадра? Или заколдовала ее?

— Немножечко, — засмеялась Лера и показала пол миллиметрика двумя пальцами. На деле девушка уже давно заметила, что между гипнотизером и пациентом, которого тот хоть раз избавил от боли, складывается особая, необъяснимая связь. Про себя она называла ее кармической нитью. Ты делаешь человеку добро, он чувствует к тебе благодарность — и между вами завязывается ниточка добрых отношений. Девушка с улыбкой наблюдала, как свекровь пытается впихнуть в Альфу побольше еды. Мамы всегда и везде одинаковы.

К сожалению, идиллия долго не длилась. В кухню ворвалась хмурая Сова и заявила:

— Альфа, есть разговор.

Глава 35

Лерин жених последовал за Совой, и девушка на миг ощутила зависть к уверенной в себе амазонке. Почему у нее, Леры нет этой легкости? Почему в присутствии своего мужчины она робеет и ведет себя, как смущенная первоклассница?