Страница 3 из 13
Карета подъезжает, я спускаюсь по ступенькам, вхожу в кричащее свой немного вульгарной роскошью здание с яркой вывеской " Эдем". У двери меня встречает большой мавр, одетый в костюм евнуха из гарема. Он ведёт меня сразу в кабинет, где сидит хозяйка заведения, Леди Великолепие, она же- Донна О'Байен, маленькая шотландская девчушка, дрожавшая от холода в одной повозке со мной, когда нас, оставшихся в живых, полумертвых от голода, вывозили в Англию, в приют.
Я был удивлен, спустя столько лет найти ее здесь. Но она оказалась крепким орешком, уверенно правящим своей судьбой, не испытывающая никаких сожалений, а уж, тем более, раскаяния.
Донна улыбается мне, вставая навстречу:
-Аласдер- певучим голосом произносит она- вот так сюрприз, а я думала, ты о нас совсем позабыл- она грозит мне красивым пальчиком, унизанным тонкими кольцами.
-Донна, давай опустим этот обмен любезностями, мне нужна женщина- обрываю я ее фальшивые упреки.
-Как вульгарно- усмехается она, но, тем не менее, зовёт слугу. Тот приходит, приводя с собой стайку смеющихся нимф в полупрозрачных одеяниях. Они смотрят на меня так, словно они - бедные сиротки, а я - самый большой леденец на витрине магазина сладостей. Мне становится противно- дурной знак. Я чувствую фальшь в их взглядах. Впервые в жизни я задумываюсь над тем, что же привело этих женщин сюда? Такая же безвыходность как у Люси? Черт, опять я думаю р ней.
Я указываю пальцем на бойкую рыжую девицу, Донна стандартными фразами хвалит мой выбор. Я бросаю на стол деньги, видя, как расширяются глаза Донны- этой суммы хватило бы на всех девушек сразу. И, обняв за талию девушку, иду к комнате.
В полумраке комнаты девушка начинает медленно снимать с себя одежду. Я сижу в кресле, без интереса смотря на нее. Злясь на самого себя, на чёртову Люсинду Бойл, я делаю знак девушке подойти ближе. Она медленно направляется ко мне. Груди ее подрагивают в такт ходьбе, соски возбуждены, темными острыми пиками венчая кремовую грудь. Тонкая талия, пышные бедра, двигающиеся в завораживающем ритме. Рыжие волосы рассыпаются огнем по спине, едва она вытаскивает заколку, державшую их. Она становится на колени передо мной, ее спина выгибается. Я вижу ее прелестную попку, эта картина возбуждающе прекрасна....Но тут меня настигает затравленный взгляд мисс Бойл- тот взгляд, когда она узнала реальную сумму долга ее отца. И возбуждение исчезает. Чёртовы Бойлы. Теперь они вместе портят мне жизнь!
Девушка начинает гладить мой член, пока ещё скрытый брюками. Она привстает, слегка выгнувшись, предлагая мне свою грудь. Я глажу ее, обхватив пальцами соски, она стонет , словно я доставляю ей невыносимое удовольствие. Она ловит мой палец губами, начиная облизывать, посасывать своими пухлыми губами...перед моим взглядом встают пухлые, дрожащие от испуга губы Люси....Проклятье! Она сделает из меня евнуха!
Я жестом отстраняю от себя девушку. Та, в недоумении, встаёт- видимо, я первый мужчина, отказавшийся от ее ласк... Я достаю из кармана сюртука деньги, даю ей, веля уйти. Я вижу ещё больший вопрос в ее глазах - она считает меня безумцем, что платит огромные деньги за то, чем пользоваться не собирается.
Девушка одевается, я наблюдаю, как на ее лице недоумение сменяется жалостью- теперь она считает меня несостоятельным по мужской части. Для нее я- несчастный мужчина без мужской силы. Бросив на меня последний , полный сочувствия взгляд, она выскальзывает за дверь. Вслед ей несётся мой горький смех- знала бы она, как стоит мой член от одного образа Люсинды Бойл в моей гостиной....
Вернувшись домой, я пью так, словно сегодня- последний день моей жизни....
Люси
Младший же брат остался жить в той же хижине, где раньше жил с братьями. Он терпеливо работал, завел небольшое хозяйство, купил землю, построил дом, оставив хижину как память о братьях. Вскоре в городе он встретил девушку, дочь бакалейщика. Они влюбились друг в друга. Юноша получил благословение ее отца, сыграли свадьбу. И он зажил с молодой женой, ладно и дружно"
О, сейчас этот ничтожнейший из всех мужчин, верно, упивается вкусом победы. Я впопыхах оправляю платье, после того, как пробравшись сквозь изгородь, влезла в окно гостиной, как это делала только в далёком детстве, когда тайком убегала по ночам в сад.
Слезы катятся по моим щекам, я наспех вытираю их- не хватало ещё, чтобы кто-то из слуг (несчастные, они ещё не знают о нашем ужасном положении) заметил меня, в слезах крадущуюся по дому . Пойдут сплетни. Я начинаю истерично смеяться- недавно я согласилась продать себя незнакомому мужчине, а сейчас вдруг стала волноваться о репутации? Смех становится все сильнее, я зажимаю себе рот рукой, останавливаясь, чтобы вдохнуть воздуха, медленно выдыхаю... Это меня меня немного успокаивает.
Я вижу свет из кабинета папы. В полутьме вижу его профиль- он склонился над столом, уронив голову на руку. Глаза его опухли, словно он плакал. Где мой сильный, уверенный в себе папочка? Где его добрый юмор, забота, поддержка?
Я прохожу в кабинет, отец вздрагивает. Мы некоторое время молча смотрим друг на друга. Внезапно он отводит взгляд, ссутуливается, слово весь воздух вышел из него, и начинает:
-Люсинда, вам с матерью нужно уехать- он поднимает руку, чтобы остановить мои возражения- тетя Бетси приютит вас ( о, Господи, занудная старая дева, только и думающая, что о спасении человечества. И оно видится ей в постоянных упреках, укорах, и видении всего в черном цвете). У меня... словом...у меня остались некоторые ценности, которые... кхмм...не заложены. Их вам должно хватить на пару лет. А потом ...
-А ты, отец!?- не выдерживаю я- ты останешься здесь? Кредиторы разорвут тебя на части! Ты попадешь в тюрьму! Меня бьёт дрожь при осознании того, что это- реально.
-За меня не беспокойся, малышка Синда- как-то преувеличенно весело говорит отец. Я смаргиваю слезу, и тут мой взгляд натыкается на коробку, стоящую на столе...О, Боже! Это - папин дуэльный пистолет! Отец! Что же ты планируешь сделать с собой, с нами?! Со своей бессмертной душой?!
И тут я утвержаюсь в своем решении как никогда либо. Я смахиваю пустые слезы, улыбаясь, подхожу к отцу, обнимаю его, словно он- мой ребенок. И начинаю:
-Отец, я не хотела тебе говорить раньше времени, но мне сделали предложение. Это....ммм...это - брат Эвангелины Уинстон, помнишь, в Олмаке нас представляли друг другу (балы, Олмак- теперь это все так далеко, словно в какой-то другой жизни) . Он, видишь ли, скоро получит наследство ( я безбожно вру, зная одно- ее брат и вправду влюблен в меня, он примет меня любой, о чем не раз говорил мне. Я решаю, что не навлеку позор на семью. Я исполню договоренность, а затем выйду замуж за Джеймса, и всю оставшуюся жизнь посвящу тому, чтобы ежеминутно благодарить его за доброту , за благородство- что он принял меня такую, спас). Так вот... Эвангелина...она пригласила меня погостить, разумеется, там будут ее мать и тетушка. Я ближе познакомлюсь с Джеймсом, мы займёмся приготовлениями к свадьбе. И , конечно, он решит все с твоими долгами. Мы....мы уже говорили об этом.
-А вы с матушкой- мое веселье кажется неискренним, но отец сейчас в таком состоянии, что не может различить ноток истерики в моем голосе- пока проведёте это время в нашем загородном доме. И вернетесь как раз к свадьбе...
Отец смотрит на меня так, словно я- ангел. Он обнимает меня, утыкается лицом мне плечо и рыдает, повторяя: " О, моя милая.... Синда, прости меня".
Чуть позже я отправляю записки Эви и Джеймсу, велев лакею поспешить. До утра они будут доставлены. И в том, что моя просьба будет удовлетворена, у меня нет ни единого сомнения- Джеймс любит меня, а Эви- меня и своего брата.
Ночью я лежу без сна, думая, как бы все было просто, если бы Джеймс был богат. Но , увы, они с семьёй- лишь представители небогатого дворянства. И, мне кажется, отец знает это...