Утонувший в кладезе

Сердце зашлось от жалости к самому себе. Сейчас произойдет непоправимое, сейчас!..

Его снова толкнули в плечо. Потом еще раз. И еще.

И тогда Свету ничего не осталось, окромя как проснуться.

— Свет! — В плечо его толкала Забава — осторожно, мягко, по-кошачьи. Ласкала, а не толкала…

— А?.. Что?..

— Мне след идти, Светушко.

Свет непонимающе захлопал ресницами. Забава была одета, смотрела на него с любовью и нежностью, так, как смотрела уже не единожды. Но присутствовало на этот раз в девичьем взгляде и что-то новое, странное, доселе невиданное.

— Выпустите меня, Светушко. Пожалуйста! Меня, должноть, уже вовсю дядя ищет.

Свет бездумно совершил привычные и непривычные волшебные манипуляции. Охранное заклятье на дверях гостевой исчезло, все еще твердый корень обмяк.

О Свароже, поразился Свет. Как так?!. Оказывается, Сила-то меня покудова не бросила.

Забава расценила его потрясение на свой лад, виновато улыбнулась, поправила перед зеркалом волосы и, кинув еще один нежный взгляд, вышла. А он принялся одеваться — медленно, раздумчиво, со вкусом. Его почему-то изрядно донимало то новое, невиданное, что он заметил в глубине Забавиных глаз. Впрочем, какое там, к лешему, невиданное!.. Ведь именно такими взорами одаривала иногда Берендея Станислава. А на него самого, Света, недавно так же вот смотрела Криста.

И потрясение исчезло. Вернулась привычная способность мыслить логически.

Ладушки-оладушки, сказал себе Свет. Не будем суматошиться, брате чародей. Все случившееся уже случилось, и ничего не вернешь. Теперь самое время подумать, как жить дальше.

Он закрыл баул и отнес его в кабинет.

Думать оказалось столь же легко, сколь заниматься с Забавой любовью, — мысли бежали свободно и стремительно. Аки облачка по свежему ветерку. Чудными и неожиданными были оные мысли.

Выходит, то, что ему внушали последние тридцать лет, оказалось враньем. Таланта он не потерял… Впрочем, сие еще следует хорошенечко проверить. Все ли колдовские способности остались при нем и в полном ли чародейском объеме? Охранное-то заклятие с двери гостевой он снял без проблем, а вот что будет с другими манипуляциями?

Он сел за стол, судорожно потер ладонью чело. В душе вновь зародилось волнение.

Нет, брате, сейчас главное — отнюдь не проблема собственных способностей. Это мы успеем обдумать позднее… Что там говорила Криста про Репню Бондаря?.. Нет, и это сейчас не самое главное. Самое же главное — то, что она, Криста, исчезла. Растаяла, как снег в неожиданную цветенскую жару… И не сегодня-завтра об исчезновении паломницы проведают те, кому положено знать такие вещи. И тогда Кудесник обязательно призовет чародея Смороду к ответу. И никуда от него не деться… Вот вам, брате, главное!..

Свету стало жутковато.

Какие выводы сделает Остромир из приключившегося? Может быть, никаких. А может, и самые надлежащие… В любом случае будут вопросы. И как тогда себя вести? Можно, вестимо, пойти напролом — зарезать, так сказать, правду-матку. Только кто ей, правде-матке, поверит? Историей про рожденную вашим Талантом богиню вы, брате чародей, попросту пытаетесь прикрыть собственное беспардонное разгильдяйство! К слову, а почему бы вам не использовать для этого сказочку про белого бычка? Она, на мой взгляд, более пригодна. Потому что более правдива… Э-э-э, постойте-ка, а с чего это вдруг вы взялись за столь несерьезное дело как сочинительство? Почему другим чародеям для разрядки вполне хватает обычных занятий фехтованием, вам же потребовалось вымысливать литературные писания?.. Нет, не поймет его Кудесник, ни коим образом не поймет! Значит, придется объявить, что кандидатка в новые матери ясны попросту сбежала из чародеева дома. Не спросивши разрешения хозяина… В подобном ответе тоже радости маловато, но, по крайней мере, он не вызовет у Остромира сомнений в психическом здоровье чародея Смороды. Возникнут, правда, изрядные сомнения в квалифицированности оного чародея, но тут уж ничего поделать не удастся. Выше головы, как известно, не прыгнуть! А с сомнениями в квалифицированности справиться можно. Если не снизился уровень Таланта… Нет, об этом потом… Что еще? Конечно, Кудесник, узнав, что проверяемая девица обвела чародея вокруг перста, будет раздражен вдвойне. Во-первых, сие означает, что она достаточно сильная колдунья, дабы и в самом деле оказаться новой матерью Ясной. А во-вторых, толку с этого ни крошки, ибо оная колдунья пропала и пропала бесследно…

Свет покачал головой.

Да, куда ни киньте — везде клин! Хотя есть у чародея Смороды и определенные достижения. Убийцу академика Барсука-то, как-никак, поймали не без его помощи. Это вам не фунт изюму!.. Поимка сия дорогого стоит! Буня-то Лапоть не где-нибудь, в задрипанной прирубежной щели окопался, а у Путяты Утренника, в самом сердце министерства безопасности. Кто знает, может, Буня убил электронщика вовсе не своею волею, а по прямому заданию варягов или ордынцев?.. Так что разоблачение Лаптя чародею Смороде, знамо дело, зачтется.

Свет снова покачал головой.

Есть лишь одна малая загвоздочка, брате… Вышата Медонос приложит все свои силы, чтобы затушевать успехи чародея Смороды, но выпятить на первый план его промахи. По сусалам конкурента, по сусалам, Велес его забери, проклятого Светозара Смороду!.. Конечно, так случится, буде Вышата получит об оных успехах и промахах соответствующую информацию. А вот здесь все уже зависит от одного и только одного Кудесника: пожелает Остромир раздуть скандал или не пожелает… И он, Свет, повлиять на главу Колдовской Дружины в нужном направлении сейчас не способен. Впрочем, надо полагать, время до конца Паломной седмицы у него имеется, может быть, удастся что-либо придумать…

Есть, к слову, еще одна непростая проблема. Как теперь вести себя с Забавой? Впрочем, тут-то существует масса вариантов. Все ж таки девица — простая служанка и полностью зависит как от собственного дяди, так и от своего хозяина. И если она не дура — а Забава далеко не дура, — то прекрасно должна понимать: член Палаты чародеев не может резко переменить свой образ жизни. Вестимо, леший их ведает, всех этих влюбленных женщин, что у них на уме! Дети, наверное… По крайней мере, теоретически вроде бы должно быть именно так…

Свет встал из-за стола, прошелся по кабинету, выглянул в окно, на прогулочные пароходики и парусные ушкуи, неторопливо перевозящие по Волхову туристов и новогородцев. Снова сел, тупо уставился в лежащие на столе бумаги.

Как вести себя с Забавой, он понятия не имел. И посоветоваться не с кем! У волшебников не бывает подобных проблем…

Он вспомнил все, что произошло в гостевой. Нет, с Забавой было совсем не так, как с Кристой. Того, острого наслаждения, пронзившего тело и душу, с Забавой и близко не получилось. Было очень странно и чуть-чуть волнительно. И физические нагрузки изрядные. Не меньше, чем при работе со шпагой — движения-то непривычные… Но с Кристой была радость. Здесь же — нет! А ведь именно Забава имела полные основания назвать его любодеем, своим мил-сердечным другом. У паломницы-то были совсем другие намерения. Любовь она использовала отнюдь не для любовных целей… Впрочем, ладно, с Забавой время тоже терпит. И что бы она себе ни возомнила, дальнейшую судьбу чародея Смороды в любом случае решит Кудесник. Эх, если бы квалифицированные волшебники обладали практическим даром заглядывать в будущее! Но увы… Ладушки-оладушки, за неимением гербовой пишут на простой. Так займемся пока проверкой своих способностей.

Проверкой он занимался до обеда.

В трапезной Забава вела себя вроде бы по-старому. Но, видно, что-то изменилось в ней, что-то, незаметное одному лишь Свету, ибо домашние время от времени бросали на нее откровенно удивленные взгляды.

После обеда Свет продолжил проверку.

Все оказалось как нельзя лучше: Талант присутствовал в привычном чародейском объеме. И злоба к вечеру накатила чародейская, так что ужин тоже прошел в привычной атмосфере. Свет злился на домашних, а домашние, с свою очередь, скрывали свое раздражение выходками хозяина. Лишь Забава смотрела на него с жалостью, но эта жалость бесила Света еще больше.