Родная кровь

– Разве твоя сестра переехала в Роар из-за назойливого ухажёра? – я пыталась припомнить смутные обрывки прошлых разговоров Астрид о её семье. – Я думала, что она переехала сюда, чтобы быть поближе к семье.

– Вообще причин её переезда было несколько, и причина с тем, чтобы быть поближе к семье, далеко не самая приоритетная.

– Да уж, не люблю таких мужчин, которые не понимают с первого раза, – поморщила носом Рене. – Если тебе сорок семь и ты пытаешься ухаживать за двадцатисемилетней девушкой, ты в первую очередь должен уметь вовремя слышать слово “нет”. Э-э-эх, подруги, эти возрастные вопросы меня с каждым годом всё больше волнуют. Вот я смотрю на вас и завидую.

– Завидуешь? – непреднамеренно в один голос отозвались мы с Астрид, что с нами случалось часто, и мы сразу же ухмыльнулись этому забавному совпадению.

– Да, завидую. И ты, Астрид, и ты, Пейтон, выглядете минимум на пять лет младше своего реального возраста, в то время как я в свои тридцать семь уже смахиваю на сорокалетку.

– Ну мы-то и не производили на свет четверых детей, – похлопала по плечу подругу я.

– Всё равно это нечестно! – в ответ по-детски надула губы Рене. Не выдержав этой наивной картины, я засмеялась, а Рене тем временем продолжала супиться. – Просто вы с Астрид выиграли в генетической лотерее.

– Да уж, я могу похвастаться тем, что мои родители весьма красивые старики, – довольно улыбаясь, заметила Астрид.

– Да и мои, вроде как, были красавцами, – подытожила я.

– А у меня красивой была только мать – отец был с откровенно бандитской внешностью, при своей-то добронравной натуре. Как же мне его не хватает…

– Да уж, – неосознанно поджала губы я.

– Так, а сейчас вы начнёте завидовать тому, что среди нас всех только я всё ещё при родителях, да ещё и при двух одновременно, – сощурилась Астрид. – Держите-ка ещё по порции дарёного пива и прекращаем на сегодня говорить о зависти.

– Тогда давайте поговорим не о наших, а о чужих родителях, – удовлетворённо приняв из рук Астрид новую пинту пива, поспешно кивнула Рене.

– Да, было бы интересно, – продолжила щуриться Астрид, и я поняла, что эти двое ходят вокруг да около, и делают это явно вокруг меня. – Ты сегодня задержалась, Пейтон, – уверенно продолжила наступление Астрид. – Обычно ты пропагандируешь пунктуальность.

– Я ничего не пропагандирую.

– Так с чем же связана твоя задержка? – продолжала напирать Рене.

– Зависала в архивах, – уклончиво ответила я.

– Нет, так не пойдёт, – уперевшись руками в бока, отрезала Астрид, явно не выдержав давления ожидания неизвестного мне происхождения. – Она тебе ничего ведь не скажет, если ты у неё не спросишь прямо в лоб. Она ведь не мы – язык за зубами держит даже если ей на горло наступают. – Астрид бойко врезалась своими глазами в мои. – Расскажи нам про убийство Ванды Фокскасл.

– У нас ведь уговор, забыла? О своей работе я с вами не разговариваю, – на сей раз пришла пора щуриться мне.

– Брось, Пейтон, об этом весь Роар знает! – вновь начала подливать эмоцию в общий чан диалога Рене. – А мы тем более.

– Вы “тем более”? – приподняла брови в непонимании этого выражения я.

– Естественно! – продолжала брызгать эмоциями Рене. – Ванда Фокскасл была учительницей моей младшей дочери. Я ведь тебе рассказывала о том, что Сибил в этом году поступила в школу имени Годдарда для одарённых детей, ты разве забыла? А младший сын Астрид, Риан, сейчас как раз встречается со старшей дочерью Ванды, с Руби!

– Как тесен мир, – только и смогла из себя выдавить я.

– Об этом весь город гудит, Пейтон, – продолжая упираться в бока кулаками, решила перетянуть на себя моё внимание Астрид, явно понимая, что в моих глазах её авторитет выше, чем авторитет Рене. – Скажи хоть что-нибудь.

– Мы ищем виновного, – резко отведя взгляд, отрезала я. Трепаться о продвижении следствия в баре за пивом – самое последнее дело для профессионального следователя.

– И что, всё ещё нет никаких подозреваемых?

Я продолжила поддерживать политику молчания. В результате Астрид капитулирующе громко выдохнула, после чего вдруг задала мне совершенно неожиданный вопрос:

– А ты уже разговаривала с Тессой?

– С какой Тессой? – отчего-то мгновенно напряглась я.

– С Тессой Холт. Я пыталась с ней поговорить, но в баре сейчас некоторый завал из-за отсутствия бармена.

– Ты знаешь Терезу Холт?

– Ещё бы не знать! – руки Астрид взметнулись над её головой. – Она моя младшая сестра.

– Та самая, которая переехала в Роар в августе, – заглянула в мои округлившиеся от удивления глаза Рене. – Моя Сибил ходит с её сыном Береком в один класс.

– Я не знала, что она и есть твоя младшая сестра, – не скрывая своего удивления, смешанного с неосознанным напряжением, вновь перевела свой взгляд на Астрид я.

– Ты просто иногда не очень внимательно нас слушаешь, – разочарованно начала жевать губы Рене. – Мы разговаривали о ней в начале сентября, кажется.

– Да, я видела её вчера, – не отрывая напряжённого взгляда от Астрид, наконец дала свой ответ я. – Она, вроде бы, в порядке. В лёгком шоке, но в порядке.

– Ну ладно, – явно уловив в моём взгляде что-то для себя подозрительное, Астрид вновь взялась за протирание своих и без того кристально чистых бокалов.

– Ладно, девочки, я что-то с вами засиделась, – внезапно схватив свой телефон, Рене что-то поспешно начала отправлять в мессенджере и в следующую секунду помахала рукой кому-то стоящему за моей спиной. Обернувшись, я увидела в дверях бара её мужа, который постоянно заезжал за ней после того, как она напивалась с нами лёгким пивом. – Всё, Стэнли здесь, так что до следующей недели! – протараторила подруга, уже спрыгивая со своего стула и закидывая свою огромную дамскую сумочку на оголившееся плечо.

– Ребята, сегодня закрываемся рано, так что просьба покинуть бар до двадцати двух пятнадцати! – вслед удаляющейся подруге громогласно прогремела Астрид, призывая немногочисленных посетителей закругляться с выпивкой и подтягиваться к барной стойке для оплаты счетов.

Быстрый уход Рене в моём понимании был вполне естественным – она всегда вот так вот резко срывалась с места и бежала к своему обожаемому мужу, – но напряжение Астрид, отрекошетевшее от моего собственного, меня мгновенно взволновало ещё больше. Я, как и всегда после раннего ухода Рене, решила остаться и допить своё пиво, а может быть добавить к текущей порции и ещё одну пинту. Стараясь не наблюдать за Астрид, сосредоточившейся – наигранно ли? – на кассе, я начала блуждать взглядом по рабочему пространству бармена.

Внезапно моё внимание привлёк белоснежный лоскуток, торчащий из-под массивной статуэтки из тёмного дерева, изображающей собой образ четырёх пор года. Статуэтка стояла в углу барной стойки, слева от меня, и явно оберегала какой-то клад. Я, почему-то, на мгновение замерла. Лишь спустя пару секунд аккуратно приподняв статуэтку, я вытащила из-под неё больших размеров столовую салфетку. Она вся, от края до края, была исписана чёрными чернилами. Почерк был витиеватым и одновременно фигурным. Врезавшись взглядом в первую же букву, я не нашла в себе сил остановиться, пока не прочла найденное послание от его начала до его конца. На салфетке были запечатлены стихи:

Возможно однажды пройдёт время твоей наивности,

и ты получишь каплю безграничной мудрости,

услышав и поняв один великий секрет:

у всех своя правда – ОБЩЕЙ правды нет!

И где-то там звучат слова о справедливости:

“Твори по честности, а не по доброте иль милости”.

Но только, знаешь, справедливости ведь тоже нет,

а сказочки о ней – всего лишь древний бред.

Вся справедливость равна быть может одному лишь мнению,

а правда вся рассыпется от одного лишь дуновения

взгляда того, кто правду тоже проповедует и знает: