Страница 16 из 20
— Все остальные — герцоги и принцы — это члены королевской семьи и их родственники.
— А как можно быть родственником, но не членом семьи?
— Вот например, если бы я была королевой, то ты — Лин погладила Аури по щеке и та засмеялась — Была бы принцессой. Но вот твои дети — они бы были герцогами и герцогинями. И их дети- тоже. Понимаешь?
— Ого — удивилась Айрин — Так это же их сколько должно быть, за все годы?
— Немало — согласилась Лин — Но и не много. Они же тоже умирают.
— Про этих ничего говорить не буду — сказала Сильва, стоило Айрин заикнуться о герцогах — За оскорбление королевской крови полагается тюрьма и плети.
— Но я никому не скажу — настаивала Аури.
Тетушка Сильва невесело рассмеялась.
— Эх, деточка, я уже больше полувека живу, и людей-то знаю. Все вы поначалу порядочные, да улыбчивые, а как понадобится — так хуже куоргов делаетесь.
— А вы их не оскорбляйте — попросила Аури — Просто расскажите о герцогах.
В ответ старуха лишь презрительно сплюнула. Это был единственный отзыв, который получили благородные королевской крови от тетушки Сильвы.
— Если родители стоят на одной ступени, то их ребенок становится на ту же. Если же ступени родителей разные, то ребенок становится на низшую. Правда, это можно изменить — заканчивала свои наставления Линария.
После всех полученных разъяснений один вопрос сильнее всего волновал Айрин.
— Мам, а как люди получают эту благородную кровь?
— Что значит — как? — удивилась Линария — Они с ней рождаются.
— А если не родился, тогда как?
— Никак — пожала плечами Лин.
— Но вот в сказках — продолжила Аури — Принц женится на прачке, и она становится принцессой.
Линария вздохнула и притянула дочь к себе.
— Во-первых, сказки — это сказки. Пора тебе прекратить их слушать. Сказки выдумывают, чтобы развлечься, и в них может быть всё что угодно, а в жизни — нет. А потом, если принц женится на прачке — это была такая нелепица, что Линарии потребовалось перевести дух — То она станет принцессой, но не благородной.
Айрин подняла на мать круглые от удивления глаза.
— А так бывает?
— Ни разу не слышала — ответила мать — Но благородные не из королевской семьи иногда берут в жены простых девушек из богатых семей. Тогда такой девушке даётся первая ступень, неважно, на какой она была до этого, а её дети будут благородными шевалье.
— А может у короля, или принца родиться ребенок без магической крови?
— Да что у тебя все короли да принцы — в сердцах воскликнула Лин — Не знаю, о таком я тоже не слышала.
— А как определяют, у кого есть кровь?
— Обычно при рождении. Кровь поджигают, и если ничего не происходит, то значит, в тебе самая обыкновенная кровь.
— А что должно произойти, если ты — благородный?
— Не знаю. Разное говорят. Красный огонь. Синий огонь. Яркий огонь. Не знаю.
— Кровь горит черным пламенем — зловещим шепотом рассказывала Сильва, вплотную наклонившись к Айрин — И слышатся голоса тех, кто находится в Изнанке. И чем громче голоса, тем больше в тебе крови. И шепчут они — СУЧЬЯ КРОВЬ!
Иногда Айрин жалела, что ходит к старухе. Но как только появлялся новый вопрос, она снова шла в кабинку на входе. Постепенно она привыкла к выходкам Сильвы, как привыкла к еде и воздуху.
Воздух в городе оказался хуже, чем еда. Первые дни Айрин пробовала затыкать нос, меньше дышать, искать места почище — всё напрасно. Воздух был тяжёлым, едким и пах выгребной ямой. Почему-то другие этого не чувствовали, и даже мать не обращала внимания. Спустя время Айрин поймала себя на том, что не морщится от воздуха — и почувствовала себя ещё гаже.
— Это город. Здесь всё плохо пахнет. Много людей. Много животных. Много еды. Ну и наша фабрика, конечно — ответила Лин на вопрос дочери.
— А что вы делаете?
— Дрянь — вздохнула Линария — Вонь, смерть. Немного зрелищ.
Даже дождь здесь был мрачнее и тяжелее, чем в Лесу. В дни, когда над городом сгущались тучи, Айрин особенно сильно жалела о своих оставленных дома друзьях.
Зато Айрин быстро подружилась с соседками по комнате. Взрослые, побитые жизнью и городом женщины просто таяли, видя, с каким вниманием Аури слушает их рассказы. Лин тихо радовалась такому общению — рассказчицы хоть и привирали, но это было куда лучше, чем сказки.
Из шести соседок по комнате, трое были местными, а ещё трое съехались с разных концов страны. Одна приехала из Трастбура, небольшого городка на севере, куда её семья бежала из Итании, спасаясь от голода. Другая была уроженкой Лилля, города-крепости на границе с Антиохией. Третья всю жизнь провела в портах Визвотера, и приехала в Плесиль «за легкой жизнью». У неё были тысячи историй, услышанных от моряков, и она щедро делилась ими с Аури. Они не сильно отличались от сказок, услышанных в детстве, но не у всех из них был счастливый конец.
Айрин была бы рада познакомиться и с другими рабочими, но к ним Линария относилась настороженно. На фабрике работало двести человек, собранных со всего королевства. И у всех было разное прошлое. Впрочем, и с соседками скучать не приходилось.
А город продолжал раскрываться и удивлять. Как громом поразил Айрин магазин игрушек. С широко раскрытыми глазами она стояла у огромного окна во всю стену, за которым были выставлены десятки кукол, и рассматривала каждую из них. В тот день она не пришла на обед, и опоздала на ужин, вернувшись в ту минуту, как Линария собралась её искать. Безропотно выслушав выговор от матери, она легла спать голодная, но счастливая, и впоследствии ещё не раз возвращалась к магазину.
Оказалось, что не все дикие животные хотят на тебя напасть. По улицам города свободно бегали некоторые из них, и никто не думал их убивать. Одна из женщин рассказывала, что у неё в доме жили трое таких животных, и она очень по ним скучает. После этих слов вера Айрин в разум взрослых пошатнулась.
Центральным местом в городе были рынки. Там было всё- старики, толпы, странное поведение, животные, которых якобы можно держать дома, пестрые одежды, драки и многое многое другое. И каждый раз это всё менялось. Айрин, часами простоявшая возле входа на рынок или бродившая между рядами, как губка впитывала новые знания. Интуиция подсказывала ей, что ими не стоит делиться ни с мамой, ни даже с тетушкой Сильвой.
Очень скоро Айрин увидела людей с благородной кровью. В первый раз это были мужчина и женщина на балконе роскошного особняка. Они стояли у перил, что-то пили из маленьких кружек и оживленно разговаривали, а свет ауры пульсировал в них на груди.
— А вот магия — спрашивала Айрин — Про неё в сказках правду рассказывают?
Линария лишь пожимала плечами, тетушка Сильва на этот вопрос тоже отмалчивалась, но Айрин заметила, что чем ближе к вечеру, тем меньше остается жидкости в бутылке и тем больше разговаривает тетушка. Поэтому однажды вопрос про магию она задала, когда на улице уже наступили сумерки, а бутылка почти опустела.
— Ууууу — мечтательно закатила глаза Сильва — это, деточка, такая благодать, такое благословение Света, что нам, простым людям, и не понять. Сказки, говоришь? Может, и сказки, да только у всех они разные. А ты послушай, деточка, что чаще повторяют — то и будет правдой.
Старуха взболтала остатки жидкости и залпом допила их.
— Лечат они хорошо, это да. Ещё дерутся как бешенные — это тоже есть. Живут, говорят, поболе нашего, ну это уж как повезет. Я бы при таком житье тоже помирать не хотела. Эх — голос Сильвы звучал всё громче и громче — Да кабы мне хоть каплю благородной крови, да хоть на мизинец магии — я б таких дел наделала! Да я б тут всех! — тетушка крепко сжала кулак и потрясла им в воздухе.
Видела Айрин и других детей. Они стайками прогуливались вдоль улиц, или бегали вдоль улиц, или собирались на площадях, у фонтанов или в парках — в общем, их было много, и они были повсюду. Ни разу Айрин не подошла к ним. Ей отчаянно хотелось присоединиться, наблюдая, как весело они проводят время, но она даже не представляла, что нужно для этого сделать. Просто подойти? Поздороваться? А дальше? Эти дети казались довольными и счастливыми, и Айрин казалось, будто такой радостью запросто не делятся.