Страница 5 из 15
– По-латыни написано, – Веткин внимательно разглядывал рецепт и прячет в карман.. – Всё у вас зашифровано. У вас, у врачей, всегда от народа постоянно какие-то тайны.
– Названия лекарственных препараторов принято писать на латинском языке, Артемий Парамонович. Только на латинском, а не на китайском или, к примеру, латышском.
– Да это я так сказал. Для того, чтобы дальнейший разговор развить.
– Чего там ещё развивать? Пейте таблетки и молодейте!
Она выразительно посмотрела на входную дверь, давая Веткину понять, что приём закончен.
Но старик не унимался и не собирался уходить.
– Значит, я, всё-таки, болею, Алевтина? – задал он вопрос. – Это опасно или нет?
– Опасно, если не лечиться, господин философ.
– Что у меня за хворь?
– У вас, Артемий Парамонович, небольшая аллергия на птичий помёт и, вероятно, на сок лопуха. Это и является причиной вашего кашля.
– Оригинально! Но откуда?
– Но вы же многое знаете и помните. Так что, напрягите память. Может, что и вспомните.
– Вспомнил! Было дело. Пролетала надо мной ворона со своими гнусными затеями. А голову я, на всякий пожарный случай, лопухом вытер.
– Знание – великая сила. Вы же, пока я обследовала ваш организм, столько мне интересного рассказали, что не волосы, а мой головной мозг встал дыбом. Я в восторге!
– Я так и знал, что тебе, Алевтина придётся по душе полезная информация. Но напоследок я ещё кое-что расскажу. Совсем немного.
– А надо?
– А как же иначе?
Алевтина устало село на стул.
В дубовом бору между деревьями с корзиной, наполненной мухоморами и прочими несъедобными грибами, бродил Мурашов
Он был переполнен сентиментальными чувствами и флюидными потоками нахлынувшей любви к удивительному живописному предгорью. Подошёл к огромному, в четыре обхвата, дубу. Прижался к нему всем телом и трепетно произнёс.
– Здравствуй, богатырь таёжный!
– И я тебе желаю здравствовать!– послышался глухой, но громкий голос. -. Как живётся-можется? Откройся, путник!
Из дупла, наверняка, многовекового дуба медленно выползла крепкая коричневая ладонь, которую, не успев закрыть рот, в тихой, но упорной панике Мурашов, всё же, пожал. Затем, улыбнувшись стайке разноцветных здешних уток мандаринок, сельский врач и одновременно заядлый грибник, как сноп, упал прямо на корни мощного дерева, местами торчащими из-под земли.
Но относительно довольно быстро он, всё-таки, пришёл в себя. Правда, получилось так, что сделал это Мурашов только для того, чтобы снова, тут же потерять сознание.
Над ним наклонился седобородый человек в белых одеждах: в широких полотняных штанах и рубахе с поясом, в такого же цвета летних туфлях. Собрав последние остатки силы воли, Мурашов, в конце концов, не сразу, но пришёл в себя и даже встал на ноги.
– Я узнал вас, Игнат Аркадьевич, – прошептал Мурашов. – Вы доктор медицинских наук, профессор Лопатов. Больше десяти лет тому назад вы в одном из медицинских университетов Дальнего Востока параллельной России заведовали кафедрой анатомии человека. Многие знают и помнят профессора Лопатова.
– Весьма приятно это слышать, молодой человек, – улыбнулся бородач. – Но мне совсем не понятно, почему вы резко впали в застенчивость и в глобальную скромность. Ваша потеря сознания с чем-то связана?
– Связана. Дело в том, уважаемый Игнат Аркадьевич, что, когда вы были живы, мне и моей жене Алевтине уже очень даже давно, приходилось слушать ваши лекции по анатомии человека и на некоторые другие темы.
От неуёмной радости выпучив глаза, Лопатов высоко подпрыгнул над землёй. Держал бы он в руках специальный шест, то, возможно, его избрали в депутаты по спискам… партийным.
В свою очередь и Мурашов совершил прыжок, но в длину. Он предполагал, что от вампира, выбравшегося из гроба, а потом из дупла, не следует ждать ничего хорошего.
– Ура! На ловца и зверь бежит! Ты, как раз, мне и нужен, – завопил Лопатов. – Я вспомнил! Ты – Филипп Мурашов, способный студент. У меня хорошая память, представь себе. А сейчас, без сомнения, ты – сельский врач. Угадал?
– Нуда! Имею определённый опыт врачевания в селе Синие Быки. А вы, как я понял, Игнат Аркадьевич, переквалифицировались в настоящее время и стали профессиональным вампиром.
– Я категорически возражаю против ахинеи, которую ты несёшь, Мурашов! Я даже протестую против такой постановки вопроса и неверного, антинаучного определения категории моего физического состояния!
– Но я опираюсь на фактический материал.
– На какой ещё фактический материал? Ты же, чёрт возьми, Филипп медик, врач, материалист! Что за чепуху ты городишь? Какой ещё вампир?
– Я не знаю, какой. Я в классификации вампиров совершенно не разбираюсь. Но если вы сожрёте лечащего врача-хирурга из славного села Синие Быки, то лишите медицинской помощи несколько тысяч человек. У нас ведь почти город или, в крайнем случае, посёлок городского типа.
– Твоё поведение меня настораживает, – Лопатов пальцами правой руки почесал бороду. Ты меня пугаешь, Филипп! Я должен тебя съесть?
– Ну, может быть, не целиком сожрать, а только мою кровь выпить. Это однозначно. Правда, имеются у нас и другие медики.
– Не сомневаюсь.
– Предполагаю, что они… на вкус тоже хороши или даже лучше, чем я.
– Ты рассуждаешь, как сектант.
– К тому же, среди них много таких, которые больше уважают не пациентов, а их деньги. Наличными. Их можно жрать. Правда, тоже жалко. Тоже ведь люди.
– Жуткое самомнение! Полное отсутствие скромности! Разве я тебя и всех вас этому учил?
– А чего скромничать? Я уверен, что без меня селу не очень хорошо будет. Моя супруга Алевтина и ещё несколько самоотверженных, славных, врачей не справятся с огромным объёмом работы. А сейчас вот, под каждым кустом затаился брендовирус.
– Под каждым кустом, Филипп, затаился проходимец на проходимце.
– Предупреждаю вас, Игнат Аркадьевич, что я не только хирург, у меня – широкий профиль. А если вы хотите мне что-то сообщить, то давайте сядем друг от друга подальше, и я возьму в руки вот эту большую палку. Так надёжней будет.
Пожав плечами, Лопатов устроился в метрах пяти от собеседника на стволе поваленного дерева. Мурашов нашёл пенёк, довольно удобный для сидения. Поднял с земли и сухой дубовый сук. Он твёрдо решил, в случае необходимости, сражаться с вампиром до последней капли крови.
На пороге дома Мурашовых всё ещё стоял Веткин. Всё никак не мог уйти. Жестикулировал руками. Говорил. Скромная и культурная Алевтине вынуждена была слушать бред старика, но только до тех пор, пока не лопнет её терпение.
Она сидела на стуле и поглаживала пальцами виски. На столе – таблетки, конечно же, успокоительные. Алевтина проглотила одну из них, запила водой.
В дубовом бору продолжалась непростая беседа Мурашова и Лопатова.
– Не стоит заранее опрометчиво переживать, Филипп! – сказал Игнат Аркадьевич.– Всё и совсем скоро произойдёт по-другому. Каждый в этом селе, конечно, бессмертным не станет, но доживёт до глубокой старости и уйдёт в мир иной здоровым и, возможно, в приподнятом настроении.
– Я уже давно слышал, что мы скоро и брендовирус победим, – саркастически заметил Мурашов. – Нам бы насморк научиться лечить.
– А брендовирус и прочие мелочи мы вылечим в момент и навсегда! Клянусь своей бородой!
– Сказки старого и заносчивого вампира.
– Мы рождены, чтоб сказку сделать былью.
Доктор медицинских наук Лопатов сделал несколько шагов по направлению к собеседнику.
От Мурашова незамедлительно последовала ответная реакция. Он вскочил на ноги, собираясь отбежать от собеседника на относительно безопасное расстояние.