Страница 30 из 46
- Нам нужно поговорить.
- Ну, давай, - она разворачивается и поднимается по лестнице. Я следую за ней в комнату, и она закрывает за нами дверь. Ее комната выглядит просто: кровать, письменный стол, комод. Бледно-желтые простыни в белый горошек, и я улыбаюсь, потому что с того дня, когда она пришла на мессу, это всегда заставляет думать о ней.
Она прислоняется к подоконнику, скрестив руки на груди и опустив взгляд в пол.
- Почему ты отказалась от работы?
Она начинает смеяться с истерическими нотками в голосе.
- Потому что ты - владелец "Пламени", - ее глаза встречаются с моими. - Я знаю твое настоящее имя.
- Кто я такой не имеет значения. Меня никогда не бывает в клубе. Просто согласись на эту вакансию. – И мне просто хочется знать, где она, чтобы присматривать за ней.
Делайла запрокидывает голову и прикрывает глаза.
- Я не могу работать на тебя, Джудас.
Я подхожу к ней, пока нас не разделяет всего пара футов. Она поднимает руку, призывая меня оставаться на месте. Неважно, что было между нами, она никогда не смотрела на меня так, как сейчас, словно она боится меня или даже испытывает отвращение. И это бесит.
- Потому что я не такой набожный священник, как ты думала? Или потому, что я злодей? - усмехаюсь я, сокращая расстояние между нами, пока ее рука не упирается в мою грудь. - Потому что, не будем забывать, до передозировки твоей подруги, ты сознательно встречалась с таким же плохим парнем, как и я, без всяких вопросов торгуя наркотиками ради него.
Я едва замечаю, как она двигается, а затем ее ладонь сталкивается с моей щекой. Мою кожу обжигает, когда я снова перевожу на нее взгляд.
- Вот так, - улыбаюсь я. - Просто выплесни это, ягненок, позволь силе и ярости овладеть тобой.
Слезы выступают у нее на глазах, а затем скатываются по щекам.
- Ты чертово чудовище, Джудас! Так что не смей меня судить. - Я моргаю. Чудовище? Хорошо, меня называли и похуже. - Я знаю! - повисает тишина, а мой пульс учащается.
- Что ты знаешь? - спрашиваю я, хотя не нуждаюсь в ее ответе. Она знает мое имя. И есть только один известный инцидент, связанный с этим именем.
- Все! - она смотрит на меня, а слезы все еще продолжают бежать по ее щекам. - Я знаю, что ты сделал. Я знаю о Бренте Джеймсе. - Я отступаю на шаг и сажусь на край кровати, давая ей больше пространства.
- Я отбыл за это наказание.
Тихий всхлип вырывается из ее груди.
- Ты посадил его в инвалидное кресло, Джудас.
- Это меньшее, что он заслуживает. - Ее рот открывается и закрывается, когда она качает головой. - Мир - это не радуга и благодать. Он ужасен, а грехи требуют наказания.
- То, что ты говоришь, безумие, - шепчет она.
- Ты ничего не знаешь.
- Тогда расскажи мне, - умоляет она. - Позволь мне понять. - Я вижу отчаяние в ее глазах. Она такая же одержимая, как и я. Ей нужны оправдания, чтобы уверять себя в том, что я не чудовище. Только так она не будет бояться своей нужды во мне.
- Я избил его монтировкой. И он оказался в инвалидном кресле, а меня приговорили к десяти годам за нападение при отягчающих обстоятельствах. Я стал священником, отбывая срок в тюрьме, и отсидел пять лет, после чего был выпущен за хорошее поведение, - я складываю руки перед собой. - Вот и все. Я - не твой прекрасный принц, Делайла, потому что жизнь - это не чертова сказка, - я возненавидел выражение лица, которое было у нее прямо сейчас.
Ее глаза были полны болью и разочарованием.
- Почему ты сделал это? - Я молчу. Я обещал Марине, что никогда никому не расскажу, что случилось с ней, и не сделаю этого сейчас. Ни тогда, когда меня допрашивали, ни перед присяжными, ни во время отбывания срока. Повлияла бы правда на мое дело? Возможно. Но я человек слова, и я всегда питал слабость к своей двоюродной сестренке. - Он обворовал тебя? Наркотики? Деньги?
Перечисленное было бы логичной причиной. Конечно, я наносил увечья и даже убивал ради бизнеса, но это было другое. Это была необузданная ярость. Меня не волновали последствия, потому что я был молод и безрассуден.
- Джудас. - Я моргаю и поднимаю глаза на Делайлу. Она качает головой, и свет покидает ее глаза, словно я только что погасил его. Я молчал долгих восемь лет, но я не могу сдержаться перед ней.
- Он изнасиловал мою двоюродную сестру, - я не буду извиняться за то, что я сделал, потому что мне не жаль. - Я бил его до тех пор, пока в нем не осталась всего капля жизни, и только тогда я остановился. - Она качает головой, а ее брови нахмурились. - Я мог убить его, но мне хотелось, чтобы он страдал, - я выложил все, как есть. Позволил ей увидеть танцующих демонов на дне моих глаз. - И он страдает. Каждый день.
- Я...
Я поднимаюсь и одергиваю рубашку.
- Если ты хочешь эту работу, будь вечером в клубе. В девять тридцать.
Я иду к двери, мои мышцы напряжены, а кулаки сжаты по бокам. Я чувствую ее осуждение, и это бесит меня больше, чем я могу выразить.
- Джудас, - она зовет меня по имени, и я останавливаюсь. - Мне жаль.
- Как и мне.
***
Клуб забит под завязку. Похоже, что закрытие из-за передозировки только повышает популярность места в наши дни. Очередь тянется вдоль всего квартала, а в баре люди выстроились в пять рядов, ожидая напитки.
Мой клубный менеджер, Маркус, запланировал грандиозное открытие в эти выходные, чтобы привлечь как можно больше людей. Тема субботнего вечера - Чистилище. Потрепанная ткань свисает с потолка, залитая искусственной кровью, как в доме ужасов. В центре зала разместились клетки с металлическими решетками, а девушки, одетые в крошечные шортики, армейские ботинки и рваные топики, танцуют внутри них. Балаклавы обезличивают, оставляя открытыми только глаза. Танцоры огненного шоу двигаются над диджейской зоной, где новый репер разогревает толпу. Из своего офиса мне видна VIP-зона, расположенная на трехъярусном балконе. Мой взгляд останавливается на самом верхнем уровне, у столика с людьми, которые смеются и флиртуют, попивая шампанское. Делайла подходит к ним, протягивая бутылку водки, которая увенчана горящей бенгальской палочкой. Каждый мужчина за столом обращает на нее внимание, потому что они не могут совладать с собой.
Ее одежда, черт, мне хочется сказать, чтобы ее чем-нибудь прикрыли. На ней черные шортики, такие крошечные и узкие, что видна половина ее задницы. Область между шортами и армейскими ботинками по колено демонстрировала бедра, покрытые сетчатыми колготками. Ее рваная белая майка завязана снизу и разорвана сверху, обнажая живот и декольте. Она словно вышла из "мокрого сна" каждого мужчины с этой своей яркой улыбкой, скрывающей столько трагедии в ее жизни.
Я ненавижу то, как они смотрят на нее, хотя сам не могу отвести глаз. Одно неверное движение - и их тела будут разбросаны на несколько миль вдоль берега Темзы.
Она подносит бутылку, и один из парней пытается просунуть деньги ей за пояс шорт. Делайла ловко уворачивается и забирает деньги из его рук с вежливой улыбкой. Она словно свежее мясо, приправленное невинным образом. И они чувствуют это. Они желают осквернить и разрушить ее. Разве не в этом суть человеческой природы? Брать и осквернять самые прекрасные творения мира?
Оторвавшись от нее, мой взгляд скользит по клубу и останавливается, когда я замечаю знакомую фигуру. Натаниель. Интересно, знает ли он, что это место принадлежит мне, или ему просто нравится играть со смертью?
Он разговаривает с какой-то девушкой, прижавшись к стене, их головы близко склонены друг к другу. Я достаю рацию из кармана пиджака.
- Джексон, та девушка. У задней стены. Блондинка в синем платье. Проследи за ней, когда она отойдет от парня.
- Да, сэр, - проскрежетал голос из динамика.
Я открываю дверь офиса, ступая в сенсорную перезагрузку клуба. Металлические ступени ведут за барную стойку, и я спускаюсь по ним, не отрывая глаз от Натаниеля , мелькающего среди толпы. Клуб переполнен настолько, что я едва могу пошевелиться, но на этот раз я замечаю его разговаривающим с парнем. Он молод, возможно, лет восемнадцать, студент. Они пожимают руки, без сомнения, это была наркосделка. Я должен убедиться. Они расходятся, и парень направляется как раз в мою сторону. Как только он оказывается рядом со мной, я хватаю его за рубашку, притягивая к себе, и засовываю свободную руку в карман его джинсов, зажав маленький пластиковый пакетик.