Н - 7

Я посмотрел по сторонам — остов разрушенного и сгоревшего здания с магазинами выходил к нам глухой стеной. Не было окон и на стороне отеля. Позади — барьер, впереди — безлюдный сад. Но перстень, в котором была вложена защита от прослушивания, через мгновение укрыл нашу беседу непрозрачной сероватой сферой метров в пять диаметром.

— Вам больше нравится участвовать в заговорах или бороться с ними?

— С заговорами — к Давыдову, — отмахнулась Ее высочество. — Сейчас этот старый пьяница наберется вина, и можете смело ему излагать.

— Мы так трон спасли. — Напомнил я.

Принцесса закатила глаза, но теперь тон ее звучал примирительно:

— А в прошлый раз его кто-то убедил, что утки замыслили заговор, и в этом их «кря-кря» слышны зловещие мотивы.

— Нет, тут тоже что-то есть… Ладно, шучу.

— А князь Давыдов пытался изловить языка, подкравшись и накинув на утку парадный камзол! И это была его единственная одежда, что он не пропил к тому моменту. — В голосе Ее высочества послышалась печаль. — Если бы не абсолютная верность и сила…

— Согласитесь, качества редкие, а в таком сочетании — так вообще небывалая вещь.

— В мирное время — беды больше, чем пользы. — Резко заявила она.

— Но его стараниями, мирных времен куда больше…

— Не спорю. Но пить он мог бы поумеренней.

— Человек сложной судьбы. — Вступился я за князя. — Опять же, поминает павших товарищей. Их больше десяти тысяч, а в году — всего триста шестьдесят пять дней.

— Оставьте, Максим. Не уводите беседу в сторону. Для чего здесь я?

— Так вы сами сюда приехали, — выразил я недоумение.

— Я перестала в такое верить!

— А говорите — заговоры, это не к вам… — Пожурил я ее.

— Максим. — Жонглировала Ее высочество интонациями, остановившись на строгом и требовательном.

— Так участвовать в заговоре или ему противостоять? — Напомнил о вопросе.

— А у меня есть выбор?!

— Атака или защита. — Пожал плечами в ответ. — На войне доступны оба маневра.

— Какой еще войне? — Теряла принцесса терпения.

— Вы, когда вызываете предков, как-то выделяете его по имени? Если это не секрет. Это важно, — пресек я попытку недовольства ходом беседы.

— Не секрет. Выделяю. Любой призыв работает адресно, это основы.

— Тогда сделайте одолжение, будьте добры. Воспользуйтесь вашей Силой Крови. Барьер ведь не помешает?

— И кто вас интересует? — Поджала она губы. — Учтите, из них неважные собеседники. Чем древнее, тем меньше услышите слов. Если императоры былого вообще захотят говорить.

— Призовите майора Шевцова Николая Семеновича.

— Это не мой родич, — отрицательно покачала головой Ее высочество.

— Но он служил вашей стране.

— Так призыв не работает. Только Императоры, восславленные в веках, являются на зов, — заученным текстом произнесла она.

— Которые тоже служили вашей стране. — Давил я голосом.

— Родственники, Самойлов! Прямые, по крови! — Злилась Ее высочество от моего непонимания.

— Значит, не сработает. Попробуйте. — Настаивал я.

— Хорошо. — В конце концов отмахнулась она, как от неведомой причуды. — Быть может, вам хочется, чтобы не получилось.

— Угадали, — кивнул я доброжелательно.

Взбодрив правильным ответом на ее догадку. Во всяком случае, на лице принцессы появилась улыбка, а сама она, пожав плечами, посмотрела перед собой, будто видя кого-то вживую — властно, требовательно, как напоминают о клятвах и неисполненном долге, подкрепляя право требовать всполохом чудовищной Силы, от которой сероватая завеса вокруг нас дрогнула рябью, а защитные перстни на моей руке предупреждающе нагрелись.

— Я здесь!!! — Рявкнули из пустоты, и на заиндевевшую траву земли Любека ступил седой офицер лейб-гвардии, преданно глядя в лицо Ее высочеству…

— Н-но… — Не понимая, посмотрела на меня принцесса.

А потом с испугом отпустила призыв, и облик майора истаял в воздухе.

— Он что, родственник нам? — Все еще не догадалась Ее высочество.

— Призовите майора Хилкова Алексея Ивановича. — Пожал я плечами. — Майора Греве, майора Шевича… Историю учили, или вам имена подсказать? Призовите любого героя любой войны.

— Я призову Ивана Грозного, и он выбьет из вас желание разговаривать загадками!!!

— А вот князь Давыдов отчего-то его не призывал. Хотя мог.

Пауза — между теплым и понятным прошлым до холодного и неуютного настоящего. И ужас осознания на прекрасном лице.

— Императоры тоже служат в войсках. — Подтвердил я Елизавете. — Неудивительно, что потомки Давыдова могут их призвать.

Сила Крови — вот что определяет фамилию. Сила Крови — крепче всех экспертиз мира, крепче свидетельства о рождении подтверждает право носить герб. Никто и никогда не станет проверять наследников императора — за одну только мысль об этом, высказанную вслух, можно лишиться головы. Дети сами явят Силу Крови, когда придет время — и никто не посмеет усомниться. Рюриковичи призывают Императоров, и те отвечают на зов. Давыдовы призывают солдат Империи, и те вновь встают в строй.

— Но как же… — Вцепилась она руками в мою одежду, чтобы удержаться на внезапно ослабевших ногах.

— Вы знаете, Ваше высочество, — мягко поддержал я ее под локоток. — Мне было удивительно видеть, как ваш дражайший дед так пренебрежительно распоряжается своими потомками. Я же три года наблюдал, как вьется над сыном князь Шуйский. Да вы и сейчас посмотрите, насколько сильна его забота о потомках — он весь наш барьер использовал, как портальный переход, — показал я подбородком на участок травы возле сероватого барьера, на котором рыжим прямоугольником проступил след от закопанного артефакта. — Силы в криптах осталось на донышке, будет атака — они рассыпятся. А это — миллиарды рублей…Да, дед у Артема не подарок, но это — другое, в самом деле.

— Отчего же тебя выкинули в детдом? — Все еще слабым голосом бросила Ее высочество.

— Из-за меня у Юсуповых все виртуозы клана потеряли ранг силы. А они даже не знали меня лично, в глаза не видели. Так бьет по голове одаренного семья и вред ей, нанесенный собственноручно.

— Мы — это другое… Мы Рюриковичи. — Появилось упрямство, а подбородок вновь поднят вверх. — Мы готовы на жертвы ради Империи!

Принцесса отпустила мою одежду и вновь крепко стояла на ногах. Только в глаза не смотрела.

— Но как же здорово, когда можно жертвовать кем-то, безусловно преданным, однако чужим и нелюбимым? Кем-то, свято верящим в непогрешимого деда. — Я встал за ее спиной, чтобы не смущать. — Появляется столько комбинаций, что можно простить легкомыслие супруги и сделать вид, что ничего не знаешь. Месть же ляжет на потомков изменницы. Которых можно разменивать, как пешки — награждать браком с ними Юсуповых, усыпляя их внимание монаршей милостью…

— Прекрати! — Резко обернулась Ее высочество. — Сила Крови может измениться в новом поколении! Усиливаться! Вот, что я увидела сейчас! Не более того!

— Ладно, — покладисто ответил я. — Но давай предположим, будто то, что я говорю — правда. Просто предположим, — поднял я руки. — Разминка для ума.

— Не более того. — Повторила принцесса упрямо.

— Допустим, что тайна перестала быть личной собственностью Его величества. И кто-то, возможно, один из сыновей, узнал об этом. Вряд ли потому, что больше похож на князя Давыдова, чем на отца — Целители сотворят любую внешность… Но, допустим, он тоже знает.

— И что? — Смотрела ее высочество с обидой, будто я — виной всему.

— Вы не задавались вопросом, какого демона сын из рода Рюриковичей ввязался в заговор против отца?

— Его дар Силы оказался построенным не на Чести рода. — Выплюнула она с пренебрежением к заговорщику. — Подумать только, отравить собственного племянника! Подговорить дядю и Первого советника! — Потом поджала язык, сообразив, что я это знать не должен.

— А зачем ему Честь не его рода? — Вопросительно произнес я, чуть наклонив голову. — И что он должен чувствовать, когда точно знает, что трона ублюдку не видать? И вся перспектива его жизни, как и пары других братьев со всеми их потомками — гореть в огне ненависти неродного отца?