Н - 7

Георг Ходенберг стряхнул пепел с сигареты на драгоценный паркет, игнорируя мучительное выражение лица бывшего доверенного лица Конрада. Мистер Рассел растерянно посмотрел на огонек сигареты, не зная, можно ли одергивать гостя. Грамоты предписывали молчать.

Если и дальше будет стоять тихо, то можно будет запускать во дворец собственных слуг — пусть перенимают дела. Местные слуги Ходенбергу были не нужны.

— Когда же вы покажете мне личный кабинет Конрада? — Вальяжно уточнил Георг.

Он все еще пытался нащупать границу наглости, с которой мог вести себя. Контроль над дворцом все еще оставался у Рассела.

— Вряд ли это возможно, — прижав ганзейскую грамоту к груди, коротко поклонился бывший личный слуга. — Двери закрыты личным ключом, степень защиты мало отличается от рунных хранилищ.

— Значит, вскроем.

— Боюсь, что хозяину это не понравится. — Выразил Рассел неприятие этой мысли, заложив в голос твердости и холода.

— Друг мой, мы обязаны вести себя так, будто ваш господин мертв. — Иронично посмотрел на него Ходенберг. — Не должно быть никакого изъяна и видимых шероховатостей. Представьте, что наш любезный Конрад умер на самом деле. Кто-то из правления Ганзы направил бы человека, чтобы тот принял дела. Направили меня.

— Позволено ли будет узнать, до какого срока будет мертв господин?

— У аристократов очень долгая память, — повторил Георг слова коллеги Алистера Круппа. — Так что наш друг появится под другим именем, и не здесь. У Конрада новый амбициозный проект, скажу вам по секрету. Ганза, увы, статична, и отрицательно относится к любым переменам, а статус внутри совета правления, сформировавшись единожды, не меняется никогда. Масштаб младшего Золотого пояса давно тяготил Конрада. Быть может, вы об этом знаете. — Доверительно произнес Ходенберг.

Рассел автоматически кивнул.

— Словом, мы договорились, что Ганза отступится от некоторых отраслей и регионов, чтобы там сверхновой звездой воссиял крайне перспективный новичок. Независимый, везучий, ведущий дела самостоятельно, — тепло улыбался Георг. — Разумеется, Ганза будет чуть вредничать и мешать ему, но мы-то знаем, что у этого новичка все получится.

— А где именно? — С волнением придвинулся Рассел.

— Увы, за вами аристократы тоже будут следить. — Отрицательно покачал головой Георг. — Они не поверят в вашу случайную встречу, в вашего нового господина.

— И ничего не сделать? Например, новую личность для меня? Чтобы я тоже… Умер…

«Это-то легко», — хмыкнул про себя Ходенберг, но вслух произнес иное:

— Невозможно, Рассел. — Вновь стряхнув пепел, чуть развел он руками. — Конрада вы больше не увидите. Разве что после конца света. Вы же следите за датчиками?

— Да, сеньор. Увы, никаких изменений.

— Так что вечность вашего служения прошла, — похлопал он Рассела свободной рукой по плечу и чуть сжал его. — Настала вечность для отдыха. Ваша служба будет вознаграждена особо, Конрад распорядился. — Улыбнулся Георг располагающе.

С одной стороны, показал, что имеющиеся денежные вклады тоже придется отдать Ганзе. С другой — Ходенберг в самом деле не собирался убивать этого Рассела и как-то ужимать его. Деньги он выделит ему щедро, очень щедро — хватит и внукам, и правнукам. Все, ради того, чтобы Рассел покорно отошел в сторону и дал ограбить богатства в тысячи, сотни тысяч раз более ценные.

Не в первый раз он проводил такие переговоры. Как легко отдают они то, что никогда не заработали, за малую его часть — все эти министры обезглавленных стран, все эти правители, которых Ганза затаскивала на трон.

И этот… Он тоже возьмет кусок, который не сможет прожевать сам, как не справятся даже его правнуки. Эта растерянность в глазах — он сидит на ключах от несметных богатств, но знает, что они ему не принадлежат. Ради чего ему это защищать?

— А как же другие слуги? Им тоже полагается награда?

«Тьфу! Эти «как же другие», этот «как же народ!». С министрами проще — они не задают глупые вопросы.

— Рассел, нам придется действовать правдоподобно, — будто испытывая великую боль, произнес Георг.

Будто ему, как и Конраду, не было наплевать на многочисленный внешний контур слуг. Да в случае Апокалипсиса их бы всех выставили за порог, чтобы не тратить продукты.

— Можем ли мы передать это знание детям? Что наш господин мертв, но вернется после конца света?

— Вы еще религию так новую создадите. — Иронично улыбнулся Георг. — Не нужно крайностей. Лучше создайте фонд, который ваши потомки не смогут пустить по ветру. Я могу предложить свой, ежели хотите.

— Так хотел господин?

— Никто не узнает, чего хочет ваш господин, Рассел. — Допустил Ходенберг частичку раздражения в голос. — Хватит думать о нем, задумайтесь о себе.

Рассел понурил голову и кивнул.

«Все отдаст», — удовлетворенно констатировал сеньор Любека.

— Итак, кабинет мы взломаем. — Проговорил он вслух, и в этот раз Рассел промолчал.

— Господин много работал, у него три кабинета в разных частях дворца. Все закрыты.

— В следующий раз я приду со специалистами, решим, — поставил Георг в известность.

— Да, сеньор.

— От вас потребуется список людей, которые никак не причастны к тайнам дворца. Их вы можете отпустить в город свободно. Ежели они возьмут с собой что-то на память, не особо ценное, я не буду против, — подмигнул ему Ходенберг.

Пусть и эти своруют мелочевку. Все же полностью ломать Рассела пока не ко времени. Вон как улыбнулся — несмело, но благодарно.

— Что касается от тех, кто погружен в тайну… Полагаю, есть шанс трудоустроить их у меня, — пожал Ходенберг плечами.

Играть добряка удавалось отлично — личный слуга Конрада смотрел чуть ли не влюбленно.

— Но им придется зарекомендовать себя с лучшей стороны! — Затушив сигарету, по-отечески покачал Георг пальцем.

— Вы не пожалеете, сеньор!

— Мои слуги их аттестуют, — добродушно улыбнувшись, махнул рукой Ходенберг.

«Пусть добровольно, с энтузиазмом и надеждой на лучшее передадут все тайны. Ничего нельзя упустить! Минимум год жизни им обеспечен точно — сначала то, что скажут сами, потом то, что выдадут палачам и под химией мозгокрутам.»

— Перейдем к следующему вопросу, мой друг Рассел. Где наш… Где виртуоз Конрада? Где Жан де Вильен? Я бы хотел познакомится с ним лично. Тем более, что нам следует подновить контракт в виду известных обстоятельств…

— Сеньор, есть некая неприятность, сеньор. — Засуетился Рассел, и прежнее волнение, что сопровождало его от входа, вновь вернулось на его лицо. — Я звонил в секретариат, но мне сказали ждать вас!

— Я в курсе насчет виртуозов. Жан де Вильен тоже ушел? — Не особо и расстроился Ходенберг.

Все-таки, этот бастард изначально предназначался на заклание, и сейчас его роль уже была не актуальна. А раз ушел сам, то и платить ему тоже не нужно.

— Он не ушел, сеньор, — ломал руки Рассел. — Вернее, господин де Вильен отправился в город днем раньше. До ухода господина Конрада… Контракт господина де Вильен это позволял! А вчера ночью его вернули. Случилась беда, сеньор! Я звонил! Я ждал!

— Что за беда? — Приподнял Ходенберг бровь, не понимая. — Он вернулся пьяным?

Вот уж проблемы чести Валуа его не интересовали никаким образом — там и без этого такая папка компромата…

— Его вернули. Принесли мертвым. — Пересохло горло Рассела, а сам он отвел глаза.

— Бастард Валуа мертв? — Похолодел Ходенберг. — Кто его убил?

— Мертв. — Понурил Рассел голову. — Не ведаю, сеньор, за ним никто не следил. Жан де Вильен виртуоз! Ему ничто не могло угрожать!

— Что говорят люди, которые принесли тело? — Струной звенел голос Золотого пояса.

— Они отказались говорить со мной.

— У вас что, недостаток в палачах?! — Вызверился Ходенберг. — Вы не способны разговорить наглецов?

— Это благородные люди, — посерел и ссутулился Рассел. — Все наши виртуозы ушли… Я звонил в секретариат.

— Я слышал, что вы звонили! — Гаркнув вновь, успокоился Георг. — Валуа будут чертовски злы, Рассел. Если он был мертв вчера, а мы знали и смели медлить с известием целый день!.. Немедленно ведите меня к этим людям!