Н - 7

— Ушел куда-то. Зато смотри, какое кольцо красивое! — Покрутила она защитным колечком перед камерой. — Имя? Не знаю. Но тут вензели есть! Самойлов его зовут!

Так, не к добру это все.

— Это имя мастера-ювелира, — деловито поправил я, подойдя сбоку.

— Ой, и верно… — Улыбнувшись мне, отмахнулась Марианна и вернулась к видеовызову.

Я мельком облик мамы увидел — там таблетки понадобятся, чтобы это самое здоровье подсократить. Крепкая теща! Такую в лес уведешь — все равно выйдет.

— Синяки? Нет, не он. Мама… Не говори дяде и папе! Нет, я его не защищаю! Не надо ломать ему ноги, они красивые! Да, видела! Мама, не оставляй меня вдовой!..

Эти испанцы — такие импульсивные. Пойду Артема обрадую.

На втором этаже лестницы был мягко перехвачен Ее высочеством.

— Дорогой, где мой заложник?

— А у нас в семье все общее. — Веско припомнил я.

Как мой торт тырить — так уж точно.

— Даже протоколы допроса?

— Ладно, они тоже. — Сдался я. — Артема не видели?

— Ушел наверх, — продемонстрировали изящным пальчиком направление. — Учтите, крыша не выдержит. Пусть уходит по фасадам.

— Бежать от женщины! Пф, — прошел я мимо.

И был абсолютно прав — Артем бежать не собирался. Более того, мысленно он уже явно встретился с Инкой и теперь лежал в гробу, сложив руки на груди.

— Уходи. И крышку закрой. — Мрачным тоном отреагировал он на мое присутствие.

— Она не закроется, коленки мешают.

— Тогда просто уходи.

В ответ я решительно придвинул к гробу кресло и сел в него, изящно уложив ногу на ногу.

— Практика психотерапии предлагает многие варианты общения с пациентом. Например, акцентировать внимание пациента на хороших событиях. — Продемонстрировал я участие в голове.

Артем страдальчески промычал и попытался развернуться от меня спиной — но ничего не вышло, разве что доски угрожающе скрипнули.

— Знал. Знал — не надо было туда идти! — Полежав немного, пожаловался он мне.

— Какая шикарная у вас интуиция, Артем! — Нашел я первый повод похвалить. — Слушай, есть идея. Ты ей говорил, что обручен?

— Говорил. Требует предъявить невесту. А невеста нас похоронит!

— Так давай попросим Ее высочество, пусть подтвердит ей, что невеста есть.

— Что нового ей скажет принцесса?!

— Ну, знаешь, у меня вот сестры. Так когда Тоня заболела, и ее мальчику начала строить глазки девочка из параллельного класса, Катя подошла к ней и вежливо сказала, что выцарапает ей глаз ржавой ложкой.

— Ну откуда у Ее высочества ржавая ложка?! Ей никто не поверит!

— И это правда, антураж не тот, — вздохнул я. — С ее родителями, может, поговорить?

— А я, думаешь, не догадался? Да только что!

— Вы очень умный, Артем. — Похвалил я его. — Никогда в вас не сомневался.

— Они заявляют, что я подлец, и обязан жениться! Мол, я их кровиночку бил! Да я ее спас!

— Как она вообще тебя увидела? — Полюбопытствовал я. — Ты же со спины всегда появляешься.

— Так и в этот раз… — Поерзал княжич в гробу. — Прыгнул в ее камеру, попросил не паниковать. Говорю, так и так, защитный перстень, сейчас будет штурм, не бойтесь. А она, как мой голос услышала, сразу в угол забилась. Пришлось успокаивать, подходить, кольцо чуть ли не силком надевать. А она, зараза, безымянный палец подставляет. Что мне было делать? Оставлять ее?

— Вы очень благородный человек, Артем. Может, поумерите благородство и пошлете ее открытым текстом?

— Ее родня владеет портами на юге Испании, Максим. Ее нельзя послать. Надо как-то вежливо, тактично решить ситуацию, — рассудительно произнес он.

— Вот видишь! Узнаю друга-логика! Решение обязательно найдется!

— Бежать мне надо. — Тут же добавил он осипшим голосом.

— В Любеке зоопарк есть. Сойдешь за своего. Потом самолет угонем со зверинцем, я фильм такой смотрел, схему знаю. Там еще жираф и зебра нужны.

— Хватит! Вот возьму и вызову твою Нику, поймешь, каково мне!

— Не вызовешь.

— Вызову.

— Не вызовешь. Потому что гроб понадобится мне, и придется вставать.

— Не вызову. — Согласился Артем. — Что там еще по хорошим событиям, психолог? — Тяжко выдохнул он.

— О, точно! Поздравляю, ты выиграл в конкурсе на лучшую попу полка!

— Вот почему у всех полков — конкурс на лицо полка, а у нас… Нет?

— Политическая обстановка такая.

— Какая?

— Сложная! — Важным тоном пояснил я. — А мы — на передовом краю, нас только сзади и видно. Между прочим, — уточнил я по телефону, — у тебя шесть миллионов голосов преимущества!

— Это с чего еще…

— За тебя попросила проголосовать своих подписчиков графиня де Рен, баронесса де Линьола и фон Валентайн, это у которой отец еще нервный.

Артем сдержанно простонал, как полагается культурному человеку. Ну или гроб зажимал с боков и не давал полносью открыться диафрагме.

— Да почему они ко мне то лезут?!

— Потому что вы большой и красивый, Артем.

— Почему не к тебе?!

— Потому что у Ее высочества нет ржавой ложки, но серебряная — есть.

Стенки гроба заскрипели от возмущения.

— В конце-концов, радуйся, ты счастливый человек. Одна из семи миллионов проголосовавших — твоя супруга.

— Она знает?

— Ты хоть чат в телефоне открывал? — Покачал я головой. — Может, просто позвонить Инке и все объяснить? Она же у тебя умная. В университете училась, я точно знаю.

— Точно! Надо просто с ней поговорить, — успокоился Артем.

Кое-как вывернул руку внутрь кармана брюк, достал телефон и уверенно открыл сообщения, навалившиеся пачкой — связь-то включили разом.

— О, жена звонила пятнадцать раз, — подозрительно бодро произнес он. — Сорок сообщений от «любимая», надо же!

— Последнее читай, — опытно произнес я. — Это как с ромашкой, любит-не любит.

— Едет. — Сглотнул Артем.

И гроб хрустнул, развалившись на части у него в плечах и ногах. Надеюсь, хорошая примета.

Оставив его разбираться в своих чувствах (карту зоопарков я ему все-равно скинул), отправился проведовать гостей. Гости хотели кушать и пить — пришлось выставлять им коробку шоколадок из подвала, а потом еще и делить не по титулу и статусам, а по-честному. Попытку Марианны «взять для мужа» немедленно пресек — в коробке и без того не хватало шести плиток, а кто так легко ходит по запертым подвалам, я догадывался.

На поздний обед явился-таки шевалье де Клари, несколько шокированно озиравшийся по сторонам еще в дороге, а как зашел в холл и увидел молодежь, голосящую в телефоны на добрых пяти языках, так и вовсе выпал в ступор. На нас гости смотрели изподтишка, да и вели себя, в общем-то, тихо: восемь присутствовавших на ликвидации поголовья «Пелены» растолковали оставшимся двенадцати, кто есть кто. Ну а чтобы эффект сохранился, Руслан Артемьевич поставил над каждым звеном из четверых человек людей из полка — присматривать, объяснять и одергивать. Санкции, для начала, были простые — отключение интернета. Особо буйных отправляли ко мне, а я выводил человека за ограду, щедрым жестом показывал им окрестные руины Любека и возвращался без них. Орать и драться с защитой можно было сколько угодно, но, вцелом, люди были понятливые, и чужой опыт усваивали быстро.

— Я думал, что бомжи в «Гуччи», это максимум на сегодня, — шепотом поделился де Клари.

О, так вот куда улетел контейнер.

— Вот, заложников освободили, — обвел я рукой. — Двадцать человек. Суммарный медийный охват в сорок миллионов человек по всей Европе.

— Ого.

— Принимайте подарок, — похлопал я его по плечу.

— Постойте…

— Что-то не так? — Поймал я его смятенный взгляд. — Не потянете перевести их на свою сторону? Вам подсказать, что надо делать? Надо бы их сводить завтра на какую-нибудь миссию. Есть наводки на рабские рынки? Посмотрите на них, это аристократы, они в бешенстве, — развернул я шевалье лицом к гостям. — Они просто жаждут отомстить за перенесенное унижение. Обостренное чувство справедливости горит в них. Они увидят в заложниках самих себя, проникнутся их судьбами.