Н - 7

Сколь многих, внезапно разбогатевших, он видел в момент пересечения этой грани? Владельцы яхт, особняков, футбольных клубов, остров и красивых женщин, они не понимали, почему им не продают заводы и технологии. И никогда не продадут на эти их бумажки, годные только для яхт и футбольных клубов… И такая же судьба ждала Ганзу — пока еще владельца многих технологий и секретов, артефактов и золота, за которые, в отличии от резанной бумаги, уже можно было купить все.

Но долго ли такое продлится? Если ничего не делать — ответ очевиден.

Сеньор Ходенберг прикрыл глаза, и ветер за окном унялся.

— Людвиг, — произнес он, не оборачиваясь.

И за спиной раздались поспешные шаги личного порученца — отличного, исполнительного, награжденного бессмертием за верную службу. Династий слуг сеньор Любека не признавал — хоть один в поколении, да окажется с изъяном.

— Монсеньор, — Шорох одежд выдал поклон, а уверенный голос выдал необходимую информацию. — Данные давления и температур без изменений на всех континентах. Среднегодовая норма.

Умение предсказывать желания сеньора было профессиональной чертой Людвига. Впрочем, в этом случае много кто догадался, что сеньору интересно — он спрашивал об этих данных трижды в день. И всякий раз из этих трех слабо справлялся с раздражением — скоротечным, но крайне болезненным.

— Где мой Армагеддон? — Сухо спросил Георг Ходенберг у неба за окном, сплошь покрытого снесенными с верхушек деревьев листьями.

— Контрольное время еще не исчерпано, монсеньор. Механизм определенно точно не активируется одномоментно. Кроме того, Борецкие могли соврать насчет ровно двадцати лет… Чтобы все расслабились, монсеньор.

— Не могли. Среди Борецких был наш человек, — приоткрыл он слуге завесу тайны. — Должно быть ровно двадцать лет.

— Контрольное время еще не исчерпано, — упрямо повторил Людвиг.

Сеньору Любека нужен был Армагеддон. Всей Ганзе он был просто необходим — Армагеддон, после которого Ганза займется продажей своего главного товара, изменять которому в угоду технологиям и прогрессу было настоящей глупостью.

Ганза вновь станет торговать спокойствием — в мире, объятом огнем и войной. А для того, чтобы спокойствие снова стало востребованным продуктом, необходимо поджечь мир. И в огне адского пламени конца света подойти на лодке к берегам этих чванливых королей и императоров, протянуть им руку спасения. И когда терпящие бедствие в первую очередь закинут на борт ценные вещи, оттолкнуться от берега и идти дальше.

Никто не удивится тому, что золотые пояса уцелели — все знают, что Ганза стережется безумного Палача, обитающего в Биене, и заперлась в зачарованных дворцах. Совпадение, всего лишь. А виноваты будут русские — мертвый клан Борецких, отомстивший всему миру за собственную гибель, как полагается по этим их аристократическим традициям. Уцелевших же аристократов можно будет привычно стравить, возвышаясь над миром… Казалось, такой отличный план, созданный и успешно исполненный.

Так почему же за границей леса — молодого, ему всего двадцать пять лет — стоит декорация этого плана, Палач ДеЛара, который сжег этот лес двадцать пять лет назад?!

Охрана заупрямилась и побоялась за собственные жизни — мерзавцы! Пришлось потратить немало сил, чтобы свести Аденауэра с гордым и амбициозным бастардом рода Валуа. Воспитанный вместе с братьями, жадный до громкой победы, Жан де Вильен из Льежа, впрочем, тоже не интересовался деньгами — и вновь несколько секретов и артефактов Ганзы обрели нового владельца…

Именно бастарду Валуа уготовано умереть под огнем Палача ДеЛара. И когда он умрет, его отцу ничего не останется, как прислать настоящего бойца для отомщения за свою кровь. Так или иначе, одной проблемой меньше.

Сеньора Кельна, Конрада Аденауэра, было не жалко — он, из оставшихся пяти золотых поясов, был самым молодым, и его легко списали коллективным решением. Отдали глупцу на разграбление весь юг города — пусть будет счастлив.

Тем более, что Ганза изрядно потратилась — когда стало понятно, что Механизм Борецких запаздывает, было решено спровоцировать мировую войну. Но вместо этого, за то море потраченного золота, получился какой-то пшик со сгоревшим Кремлем… А ведь за регион Восточной Европы отвечал именно Сеньор Кельна — ему и расплачиваться за отрицательный баланс. Ссуды, которые сейчас запрашивались из Российской Империи для войны с Юсуповыми, никак не покроют эти затраты — тем более, для того чтобы их дать, требовалось разблокировать город. Целая гражданская война задерживалась из-за ДеЛара!

«Настоящий психопат», — недовольно пожевал Ходенберг губами. — «Впрочем, такой и был нужен».

Всего одна женщина, и столько ущерба… Напрасного ущерба — ведь Армагеддона нет. Впрочем, контрольные сроки все еще не вышли…

— Монсеньор, директорат Ганзы запрашивает видеоконференцию на четырнадцать часов. Тема: увеличение финансирования для найма второго виртуоза. Дело в том, что утренним поездом прибыл второй ДеЛара. Молодой, но с перстнем ранга Силы. Войско ДеЛара увеличилось в два раза, и второй виртуоз ДеЛара изволит принять участие в битве…

— Досье готово? — Повернулся к нему Ходенберг, но не обнаружил в руках слуги папки с бумагами.

Электронике он не доверял абсолютно — только бумага, хорошо зачарованная и защищенная от просмотра чужим взглядом. Да и было откровенно приятно держать всю человеческую жизнь в своих руках — от первых шагов и детских страхов до последних секунд жизни.

— Разумеется, монсеньор, досье ожидает вас в вишневой комнате.

— Мог бы и принести. — Прислушался сеньор Любека к внутреннему чувству времени и понял, что до видеоконференции осталось двадцать две минуты и сорок секунд. — Я проглядел бы на ходу.

— Там шесть томов, монсеньор. И продолжают допечатывать седьмой, последний.

— Ты говорил — молодой. — Заметил Ходенберг.

— Молодой, но сложный, — уклонился тот от прямого взгляда.

А потом слуга замер, словно к чему-то прислушиваясь.

— Монсеньор, аэропорт докладывает о прибытии борта из России. Изволили сойти принцесса Рюриковичей Елизавета с молодым сопровождающим. Принцессу прочат в невесты нашему молодому ДеЛара, но информация не подтверждена.

— Это какой том досье? — Поморщился Георг.

— Пятый, монсеньор. Кроме того, наши информаторы сообщают, что у них на борту гроб…

— Кто-то из высших? — Быстро переспросил золотой пояс.

— Боюсь, что хуже, — облизал губы Людвиг. — Там князь Давыдов.

Неприятное ощущение коснулось затылка ганзейца, а там пришли образы из памяти — и ладони сжались в кулаки.

— Еще, монсеньор, — затараторил слуга, чуть прикрыв глаза. — Докладывают о множестве самолетов, которые уведомили о скорой посадке! Они все из России! Но есть хорошие новости, это молодежь! Представляются не титулами, а солдатами полка Давыдова. — Людвиг вопросительно посмотрел на господина.

Происходящее было вне его разумения.

— Так. — Закрыл глаза сеньор Любека. — Дети прилетели. Это хорошо. Вот что, Людвиг. Свяжись с директоратом, пусть включают в повестку вербовку молодых и храбрых аристократов из виднейших европейских семейств на нашу войну. Обоснование: в Любеке творится разбой и насилие, мародеры-одаренные не дают простым гражданам жизни. И только отважные и отчаянные храбрецы могут им помешать… У нас должен быть компромат на лидеров мнений в их среде, пусть тащат сюда это восторженное благородное мясо. Вели отделу промывания мозгов набросать мотивационные текстовки и посчитать бюджеты, я согласую с директоратом.

— Но там грабят наши люди, они за это платят… — Осмелился заметить слуга.

— Людвиг. — Немигающим взглядом уставился на него Ходенберг. — Мы не можем позволить, чтобы чужаки наводили порядок на нашей земле. Им будут сочувствовать. А должны ненавидеть.

— Немедленно исполняю, монсеньор! — Покаянно поклонившись, умчался тот.

Сеньор Любека вернулся к окну и занял прежнюю выжидательную позицию. Только на этот раз в глазах его было умиротворение — и спокойный ветерок ласкал обтрепанные и измочаленные деревца, которые обязательно оправятся и расцветут вновь под защитным куполом неприступного дворца. Абсолютно безопасного даже в те скорые времена, когда мир с красной от бешенства пеленой на глазах сойдется в мировой бойне. И начнется она с того, что молодые аристократы Российской Империи и Европы поубивают друг друга.