Движ

И отец дал согласие. Не спросив свою дочь! Потому как этого требовали договоренности по слиянию корпораций в один конгломерат, становившийся почти всемогущим в секторах от Сириуса до Ригеля. Владелец «Керна» улыбался, как будто в ресторане перед подачей заказанного блюда.

Конечно, она бежала!

Сказала, что подумает несколько дней, все взвесит, переоденется в приличествующую случаю платье, в белое и торжественное, а сама выбралась на крышу и рванула на космодром. Пока юнга разбирался с перепутавшими багаж робогрузчиками, она пробралась в трюм и уснула в ворохе надувных спасательных капсул. Какое-то время она потом питалась найденными в багаже припасами и вышла, когда совсем уже стало нечего есть.

Несмотря на свой грозный внешний вид, Кирилл был тронут рассказом девушки, хотя и подарил юнге взгляд, обещающий тому скорую выволочку. Как бывший военный и капитан яхты, которого прогулочные фрегаты «Дрожи» выдавили с туристических трасс, корпорацию Кирилл ненавидел всеми фибрами своей обожженной души, поэтому пообещал девушке, что не выдаст ее с корабля без ее на то желания, примчись за ней хоть целый военный флот во главе с ее отцом или будущим женихом.

Пассажиры поддержали его единогласно. Что Бетельгейзе, скучная звезда! А вот неожиданное приключение — это что-то!

Впрочем, не успели они все выразить Катерине свое расположение, усадив ее во главе центрального стола кают-кампании, как прозвучал сигнал тревоги, оповещающий о том, что яхта попала под прицел импульсных пушек.

«Полундра!» — заорал старший помощник.

«Всем сесть в противоперегрузочные кресла!» — закричал юнга.

Кирилл же, как капитан, олицетворял собой спокойствие среди бушующего моря паники и толкотни. Он взял девушку за руку и направился в рубку. Там уже моргал сигнал экстренного вызова, а на экранах прорастали силуэты боевых посудин.

«Я слушаю!» — сказал он, поставив Катерину за кресло.

На мониторе связи возникло искаженное злостью худое лицо владельца «Дрожи».

«Капитан! — забрызгало слюной лицо. — Приготовьте свою яхту для досмотра! И не смейте прятать мою дочь! Лучше выдайте ее сами».

«Мне надо подумать», — сказал Кирилл, подмигнув побледневшей девушке.

«Что-о?».

«У меня есть четыре аннигилирующих торпеды, — спокойно сказал Кирилл. — Если что, три первые абордажные команды я попросту превращу в космическую пыль».

«Ты!.. Я тебя…»

У владельца «Дрожи» не нашлось слов, он пропал с экрана, и вместо него возник тип с холодными глазами и тонкой, змеиной улыбкой.

«Предупреждаю вас, не становитесь у меня на пути, — сказал тип, теребя ворот костюма. — Нам лучше все решить миром».

Кирилл кивнул.

«А четвертой торпедой я подорву яхту», — пообещал он.

«Не будем торопиться! — снова возник на экране владелец „Дрожи“. — Я вам верю. Ваш психопрофиль мы просчитали. Не будем давить друг на друга, это не продуктивно. Нам стоит договориться».

«Конечно, — кивнул Кирилл. — Я только оденусь во все белое и торжественное».

Он показал Катерине глазами на противоперегрузочное кресло. С бокового экрана было видно, как старший помощник в двигательном экстренно разгоняет гипердрайв. На другом боковом экране юнга показывал большой палец, что означало, что пассажиры распределены по местам и готовы.

Авто-штурман наметил зону гиперпространственного прокола: двадцать семь секунд разгона, выход у системы с тихой звездой и мелкой планеткой. Всплеск крохотный, отследить почти невозможно. Расстояние, правда, для корабельного гипера на пределе — пятьдесят пять световых. Но где наша не пропадала?

Кирилл немного ускорил ход яхты.

«Капитан! — обеспокоился тип со змеиной улыбкой. — Вы, кажется, не совсем верно оцениваете свои возможности».

«Я сейчас развернусь, — сказал Кирилл, — и к вам в объятья».

«Это было бы разумно. У нас здесь два фрегата и двадцать семь малых кораблей, шестьдесят импульсных орудий и триста торпед».

«Я рад за вас».

«Еще немного, и мы стреляем», — прошипел тип.

«А как же девушка?» — спросил Кирилл.

«Вы подписываете себе смертный приговор».

Кирилл свирепо закусил трубку.

«Об этом вам надо было думать раньше», — сказал он.

«Что?» — не понял тип.

«Наш разговор транслируется на все ближайшие базы и миры».

Тип щелкнул мелкими белыми зубами.

«Не имеет значения».

«Хочу вам сказать вот что», — словно в задумчивости наклонился к экрану Кирилл, все больше выбирая скорость.

«Да-да».

Змеиная улыбка сделалась шире.

«Я бы тоже за вас не вышел».

«Вы? За меня?».

«Пока».

Двадцать семь секунд разгона истекли, и Кирилл запустил гипердрайв. Космос распустился чудесным цветком, огненные лепестки его закрутились вокруг яхты, из двигательного донеслось: «Пошла, родимая!», и они ухнули на пятьдесят пять световых.

На этом сон кончился.

Несмотря на попискивающий браслет, Кирилл еще с минуту с улыбкой лежал в кровати. Под веками вспыхивали искры гиперпространственного прокола, а зубы сжимали несуществующий мундштук. Завтра, похоже, вторая серия. Он уже представлял, какой роман у них закрутится с этой Катериной! Он — космический волк, она — «заяц». Но юнга вроде бы тоже глаз на нее положил. Хорошо!

Несколько подпортила ему настроение обнаруженная в холодильнике недостача. Кирилл выставил на стол упаковку с недоеденным гуляшом и с некоторой заминкой вспомнил, что вчера у него была гостья. Или не было? Яркий сон совершенно заместил действительность, поди теперь сообрази, что происходило на самом деле. Нет, нет, сказал себе Кирилл, хмурясь, девушка определенно была. Потому что — да, у них случилось… Она сказала, что тело должно дышать, и потом…

Или это тоже был сон?

Кирилл тряхнул головой, потом бросился к куртке на вешалке и с торжествующим выдохом извлек из внутреннего кармана синие трусики.

Ха-ха! Было! Он едва не заплясал по комнате с бельем в руке. Это уж, извините, вещественное доказательство! Хотя, конечно, по словам Кэт (она просила так ее называть) это ничего не значит, в смысле, что у них что-то было… И, вообще, она из-за забора, и там все другое, какой-то вечный движ, вечный праздник…

Счастье — это движ.

Кирилл поймал себя на том, что уже, наверное, с минуту тупо пялится на стену, и, спохватившись, принялся торопливо исполнять все те действия, что, казалось, уже были впечатаны в него, как в микросхемную плату. Душ, завтрак, одеться. К выходу готов! Мы — молодцы! Мы устремлены в будущее! Наша работа — залог будущих успехов!

Он опередил писк браслета секунд на двадцать, закрыл дверь, спустился на лифте. Дорожки и улицы были присыпаны снежком. Ах, да, вспомнил Кирилл, Новый Год, скоро Новый Год. И у нее будет тоже.

Какое-то время он шел на автомате, в голове у него проносились мысли о выходном, о том, что надо зайти на склад, а там, наверное, будут праздничные наборы, и хорошо бы спросить о тюф-яф или как там…

У «кармана», у бетонной перемычки Кирилл невольно притормозил, но в него, зазевавшись, тут же врезались сзади, извинились, он извинился в ответ, место встречи с Кэт сдвинулось в сторону, за спину, скрылось за витринным стеклом, заклеенным пленкой, призывные строчки побежали над плечом, торопя: «Что нас ждет в будущем? Это определяем мы сами. Вперед, вперед! Волнительный момент!»

Подземный переход незаметно проглотил его, а многолюдье впервые смутило из-за невозможности остановиться. Снежок хлюпал под подошвами ботинок. Роботы-уборщики гнали грязную воду к решеткам слива. Разметка была едва видна. Впрочем, нужна ли она? Кирилл двигался к вырастающему к небу зданию по памяти. Тесно. Плечо в плечо. Мы — будущее. Мы — молодцы. Мы видим замечательные сны.

Интересно, что видит Кэт?

Так прошел день. Потом второй. В праздничном наборе оказался двойной гуляш. Во второй серии сна они высадились на планету, спрятали яхту, обустроились крохотной колонией, пережидая поиски. Кэт забылась, окончательно превратилась в Екатерину, сделалась зыбким миражом. Статус: активный. Мы — молодцы, наша жизнь — это будущее, день за днем мы сами возводим его.