Всё ещё чуунин

* * *

В сумме на острове у Минамото в убежище Орочимару мы пробыли почти неделю. Сначала подготовка, затем внедрение биджуу, потом почти трое суток саннин отходил от запечатывания, ещё пара дней на сборы и разведку местности. Вроде бы «Акацуки» ушли и никого из них не наблюдалось, но мы не стали дёргать тигра за усы и покинули убежище весьма нетривиальным способом.

— И почему я думаю, что нас будут глотать? — тоскливо заметил Наруто, когда Орочимару вызвал огромную змеюку размером с железнодорожный состав.

— Что, Наруто-кун, тебя всё ещё преследуют неприятные воспоминания? — тут же ехидно откликнулся Кабуто. — По-моему, ты яркий пример поговорки о том, что, даже если вас съели, у вас есть как минимум два выхода.

— Лучше заткнись! — тут же вскипел Узумаки. — Иначе я и из тебя сделаю змеиное филе.

— Прекратите, вы оба, — фыркнул Саске. Младший братец был слегка на взводе, так что конфликт замер, не начавшись.

С Итачи у Саске дела шли с переменным успехом. У нас была почти неделя на общение, но, вообще-то, онии-сан по большей части спал, обдолбанный восстановительными таблетками, а когда просыпался, то либо они молчали, либо кто-то высказывал какую-то мысль, которая становилась претензией, и они дулись друг на друга. Точнее дулся в основном Саске, он расстраивался, что Итачи избегает общения с ним и, «как всегда», пытается избавиться от его общества.

Итачи же печалился от своей неспособности найти точки соприкосновения с братом, уходил в себя и снова обдалбывался своими таблетками, чтобы спать и восстанавливаться. Плюс подозреваю, что онии-сан весьма некомфортно чувствовал себя беспомощным и из-за этого периодически пытался провоцировать Саске, нарываясь на трёпку, но я это в корне пресекал. Хотя в остальном старался держать жёсткий нейтралитет, особенно когда мы были втроём. Не сказать, что это было легко — то одного, то другого брата мне периодически сильно хотелось встряхнуть, а то и уши обоим надрать для профилактики. Но небольшие сдвиги всё же были. И когда мы общались втроём, тоже было почти нормально.

Я уповал на то, что когда мы вернёмся в Коноху, то всё как-то само наладится. Парни честно старались, конечно, но чаще всего всё выходило донельзя коряво. Так что Саске уже который день находился в состоянии лёгкого раздражения, и наши его старались не трогать. Впрочем, даже Кабуто не пытался дразнить или хохмить над проблемными Учиха.

Лицо Итачи в день наших сборов было отрешённо-спокойным, но от него всё равно ощущалась глухая тоска. Вчера ещё я сдуру выпытал, что там за Изуну он зовёт во снах. Мы с Саске зашли к нему в комнату, а онии-сан снова говорил это имя.

Оказалось, что зовёт Итачи не Изуну, а Изуми. Свою девушку. Он нам с Саске сказал, что убил её самой первой из клана. Изуми была его подругой и была влюблена в него, и, скорее всего, стала бы его женой. Итачи не смог убить её оружием и воспользовался техникой Цукиёми, в которой девушка прожила долгую и счастливую жизнь вместе с ним, а потом умерла от старости в технике и в реальности. После того спокойного рассказа-констатации фактов Саске заметно взбледнул и ушёл из комнаты брата, хлопнув дверью. Да и мне было не по себе от этой истории. К тому же получалось, что Итачи в тот же вечер использовал Цукиёми и на Саске, а потом ещё разок, в той гостинице в Отакуку, когда «охотился» за Наруто. Короче, всё сложно. Всё на нервах.

Путешествие в змее было почти комфортным. Гурэн сотворила вокруг нас полый кристалл. Наруто оказался прав в своих предчувствиях, так как призывная змеища взяла нас в этом кристалле в рот и таки проглотила. Дыхательную среду, кстати, нам творил Орочимару с помощью своей чакры и преобразования стихии. У него, как и у Наруто, была стихия ветра, а это по сути насыщенный кислородом воздух. Впрочем, объём кристалла Гурэн был таков, что в нём мы бы смогли продержаться всей толпой минут восемьдесят, не задыхаясь. Так что будь народу поменьше, Орочимару бы вообще напрягаться не пришлось, но сама по себе идея относительно быстрых, а главное — скрытных путешествий большой группой была весьма интересной.

Без палева этот «морской змей» занырнул в глубины убежища, которые соединялись с морем, и, как подсказывал мой «органический компас», резво поплыл куда-то на юг. На берег нас выплюнули часа через четыре.

— Где это мы? — спросила Шизуне, когда Гурэн освободила всех из своего кристалла.

— Страна Горячих Источников, — сказал Итачи. — Мы в ста километрах южнее бывшей Югакуре, почти на прямой тропе к Конохе, если, конечно, идти через Пустошь, а не караванными дорогами.

— Всё верно, Итачи-сан, — доброжелательно похвалил онии-сана Орочимару. — Вы, как всегда, отлично ориентируетесь на местности.

Получалось, что змеиный саннин сделал нехилый финт ушами. «Акацуки» могли поджидать нас где-то возле Минамото или исследовать острова бухты, а мы больше чем на двести километров южнее и вообще в другой стране. По морю расстояние около двухсот пятидесяти, так что приличную скорость эта призывная змеюка развивает. Впрочем, помню, на Еловом озере у нас водилось всяких медянок и ужей полно, так они тоже очень быстро по воде плыли, а тут ещё и размерчик влияет.

Если я ничего не забыл в местной географии, то «напрямки» до Конохи около трёхсот пятидесяти километров. Правда, часть пути проходит через упомянутую Итачи Восточную Пустошь. Ту самую, которая послужила когда-то плацдармом сражения Первого Хокаге и Учиха Мадары. Ширина Восточной Пустоши — порядка восьмидесяти километров с учётом небольшого угла её пересечения, чтобы попасть домой, идти по мёртвой земле предстоит где-то километров девяносто-сто. Я там был всего раз на одной из миссий, местечко неприятное. Ни воды, ни растительности, ни живности, даже эти сухие деревья почти нифига не горят и для костра не особо подходят. Все стараются обойти это место либо как можно быстрее пересечь, не останавливаясь на ночёвку. Вот только получалось, что триста пятьдесят километров мы могли преодолеть за два дня даже с учётом Юкимару, и Пустошь находилась ровно в середине пути, то есть около ста пятидесяти километров до её границы, причём по караванному тракту, который поворачивал на север в обход Пустоши. Далее сто километров мёртвой земли и снова сто до Конохи по лесам. В путешествие мы отправились рано утром, так что как ни крути, но похоже, что придётся заночевать в Пустоши, так как за один присест мы её всё равно не одолеем, а оставлять двести километров перед собой, да ещё и делать ночёвку на довольно оживлённом перекрёстке караванного тракта тоже смысла не было.

Орочимару и его миньоны, кстати, надели форму шиноби Конохи и повязали протекторы Листа. Так что мы очень походили на отряд, который сменялся на границе. Примерно с таким же отрядом я в своё время от моста Каннаби дошёл до Конохи. Юкимару вполне мог быть ребёнком-соискателем, которого мы вроде как сопровождаем, поэтому особо не несёмся.

— Снимите с меня печати, Орочимару-сан, — подал голос онии-сан где-то через десяток километров пути.

Наверное, начал выдыхаться: попробуй без чакры погуляй после такой болезни, даже если ты идёшь просто шагом.

— Надеюсь на твоё благоразумие, Итачи-сан, — хмыкнул змеиный саннин и сложил пару мудр, не обращая внимания на недовольный вид Кабуто, который теребил свои очки и бросал осуждающие взгляды на Итачи.

Онии-сан, похоже, собирался похерить результаты непосильных трудов нашего ехидного ирьёнина. Иначе с чего бы такие реакции?

— Аники, а давай ты нашему глупому старшему братику тихонько на ушко скажешь, что, если он переусердствует и потратит слишком много чакры, мы его вдвоём на ручках до Конохи понесём? — шёпотом предложил я Саске.

Кабуто, который стоял возле нас и по давней шпионской привычке грел уши, согласно закивал. Мой младший братец заметно развеселился, при этом вроде оставляя «кирпичным» лицо. Но шаринган-то всё подмечает. За Саске не заржавело: всё же за неделю общения были определённые улучшения, и он мог, например, сам подойти к Итачи и что-то сказать. Я наслаждался издалека, бесстыдно читая по губам реплики братьев.