Страница 97 из 205
Будущий начальник нелегальной разведки КГБ — Управления «С» — Юрий Дроздов с 1975 по 1979 год возглавлял резидентуру КГБ в Нью-Йорке. Для активизации деятельности по борьбе с «международным сионизмом» к нему летал первый заместитель начальника ПГУ Б. С. Иванов. Много раньше, в 1957 году, Дроздов побывал в подчинении генерала Питовранова в ГДР. В 1964 году он был резидентом в Пекине, где двумя годами ранее трудился в должности советника по вопросам безопасности при Министерстве общественной безопасности (МОБ) КНР генерал Питовранов. Так что Питовранов, Б. С. Иванов и Дроздов знали друг друга достаточно хорошо300.
Вторжение в Афганистан требовало повода. Б. С. Иванов и Питовранов его сочинили: «Наши чекисты подозревали Амина в связях с американской разведкой. Возможно, что их настораживало то, что он когда-то учился в США», — вспоминал секретарь ЦК КПСС по международным делам Борис Пономарев.
Соответственно, на предположении о том, что руководитель Афганистана Амин сотрудничает с «американской разведкой» и планирует переориентироваться на США, и была построена вся советская концепция о необходимости вторжения в Афганистан, приведшая через несколько лет к краху Советского Союза. Ничто в этих предположениях не соответствовало действительности. Это была намеренная провокация КГБ в отношении советского государства.
Проблема нестабильности в соседнем с СССР Афганистане существовала уже какое-то время. 17 апреля 1978 года в Кабуле убили видного деятеля Народно-демократической партии Афганистана (НДПА) Мира Акбара Хайбара. Через два дня, 19 апреля, в Кабуле прошла мощная демонстрация против руководителя страны Муххамеда Дауда, причем число демонстрантов превысило 20 тысяч человек. По приказу Дауда были арестованы некоторые видные деятели НДПА — Нур Мухаммед Тараки, Бабрак Кармаль и Хафизулла Амин. Последнему, однако, удалось привлечь на свою сторону военных, осуществивших государственный переворот, вошедший в афганскую историю как «апрельская революция» 1978 года. Режим Дауда пал.
С 1 по 9 сентября 1978 года в Гаване проходила 6-я конференция глав государств и правительств неприсоединившихся стран. От Афганистана в конференции участвовал новый руководитель Афганистана Тараки. 9 сентября, на обратном пути, он остановился в Москве для встречи с Брежневым. Генсек остался этой встречей доволен. Тем не менее, по прилете в Кабул, в тот же день, 9 сентября, Тараки задушили подушкой по приказанию Хафизуллы Амина верные ему армейские офицеры. Власть в Афганистане захватил Амин, что было неожиданностью для советской разведки и политического руководства СССР. С тех пор в СССР Амину не доверяли.
Генерал-майор Василий Заплатин был направлен в Афганистан в мае 1978 года в качестве советника начальника Главного политуправления афганской армии. Он вспоминал, что «штурм дворца Амина и последующий ввод советских войск в Афганистан преследовал единственную цель: убрать тогдашнего главу государства Хафизуллу Амина и привести к власти Бабрака Кармаля. Руководство СССР почему-то было убеждено, что только Кармаль в состоянии консолидировать общество, прекратить гражданскую войну, сохранить Афганистан дружественной нам страной. Амину доверия, особенно после убийства им предыдущего президента Тараки, совершенно не было».
По свидетельству Заплатина, советская госбезопасность во главе с Б. С. Ивановым занималась в Афганистане намеренными провокациями, не могущими не привести к обострению ситуации.
Министром обороны был назначен полковник Ватанджар, но эта ноша оказалась ему не по плечу. Это усугублялось еще и тем, что к лету 1979 года сформировалась так называемая «четверка» молодых министров, в которую входил и Ватанджар, и которая не очень утруждала себя работой. Неформальным лидером «четверки» — а чаще ее называли «бандой четырех» — являлся руководитель Службы государственной безопасности Сарвари. В нее также входили министр связи Гулябзой и министр по делам границ Шерджан. Жизненная философия этой «четверки» сводилась к принципу, который они заявили сами: «Мы совершили революцию, мы еще молоды и можем погулять».
На их совести фатальная ссора Тараки с Амином, неоднократные попытки покушений на Амина, попытки поднять мятеж в ряде армейских гарнизонов. Все это не обходилось без влияния наших спецслужб.
Тараки гордился своими молодыми министрами и по-отцовски любил их, прощал их шалости и пьянство. В то же время Амин, как председатель правительства, строго спрашивал с них за упущения по работе, за разгульный образ жизни. Именно с этого начались разногласия между Тараки и Амином, разногласия теперь уже внутри самой фракции «Хальк».
Я и сейчас, спустя двадцать лет, не могу понять, почему представители наших спецслужб в Кабуле так опекали этих раскольников, получали от них неправдивую информацию о положении дел в армии, снабжали этой информацией советских руководителей. В конце концов эта четверка, когда она окончательно обанкротилась, была тайно перемещена в Советский Союз.
В НДПА на момент ввода советских войск в страну существовало две фракции: «Парчам» («Знамя») и «Хальк» («Народ»). Фракция «Парчам» представляла немногочисленную афганскую интеллигенцию, в то время как «Хальк» объединяла в своем составе многочисленное крестьянство и незначительный «пролетариат». Между лидерами фракций Кармалем и Амином шла непримиримая борьба за власть. В результате этой борьбы Кармаль после «апрельской революции», летом 1978 года, был отправлен послом в Чехословакию, а осенью был смещен со своего поста и остался в эмиграции.
При создании партийных организаций в афганской армии насчитывалось всего 1973 члена НДПА, из них 6 % принадлежало к фракции «Парчам» и 94 % — к фракции «Хальк». В период, когда партия находилась в подполье, Амин вел в армии подпольную работу. С той поры традиционно его влияние там было значительным. При этом Амин был абсолютно просоветским политическим лидером. К СССР Амин относился с уважением и стремился все советское внедрять у себя безо всяких колебаний, хотя это не всегда соответствовало специфическим условиям Афганистана и политической обстановке. У него было два святых праздника в году, когда он мог позволить себе употребить спиртное: 7 ноября и 9 мая.
На свое несчастье Амин дважды учился в США. В 1957 году он получил диплом магистра Колумбийского университете по специальности «организация и управление школьным образованием». В 1962 году он вернулся в Колумбийский университет для защиты диссертации. Однако, не завершив написание научной работы, в 1965 году отбыл в Афганистан.
Учеба Амина в Колумбийском университете стала удобным поводом для обвинения его в сотрудничесте с ЦРУ, о чем Б. С. Иванов, как о доказанном факте, сообщил не только Андропову, но и непосредственно Брежневу. Военный специалист, бывший главный военный советник вооруженных сил Афганистана генерал-лейтенант Лев Горелов пишет:
Москва подозрительно относилась к Амину, отношения стали прохладными. На ситуацию повлияла и посланная главным представителем КГБ в Кабуле генерал-лейтенантом Ивановым Брежневу телеграмма с информацией о том, что Амин, который перед Саурской [апрельской] революцией учился в США, якобы является американским агентом301.
Горелову вторит Заплатин:
Из многочисленных примеров, приведенных выше, складывается, как представляется, достаточно убедительная картина того, что послужило поводом для принятия рокового для СССР решения о вводе советских войск на территорию Афганистана. Этим поводом явилась заведомо ложная информация об агенте ЦРУ США Амине, полном разложении афганской армии и намерении руководства США разместить на территории Афганистана ракеты средней дальности «Першинг». Первоисточником этой информации являлся представитель КГБ в Афганистане генерал-лейтенант Борис Иванов.
Разумеется, руководство США не планировало размещать ракеты в такой неспокойной стране, как Афганистан. В это могли поверить лишь «кремлевские старцы», которым нашептывали дезинформацию изощренные провокаторы Питовранов и Б. С. Иванов302.