Раскаявшийся муж

Брайс молча смотрел на нее.

Она говорила слишком быстро, не задумываясь о его глухоте, и возможно он ее вообще не понимал.

— Я надеялся, что ты воспользуешься деньгами с нашего совместного счета или со своей кредитной карты. Это помогло бы мне отследить тебя. Я с ума сходил, гадая, как ты без денег сможешь заботиться о себе. Почему ты не использовала эти деньги? — хрипло спросил он, явно ошеломленный ее признанием. — Разве твое здоровье и благополучие Кайлы значили меньше, чем упрямая гордость?

Бронвин ошарашенно уставилась на него.

— Я использовала свои деньги, те что были на моем старом банковском счете.

Это, конечно, были гроши по сравнению с сотнями тысяч Брайса, но, по крайней мере, они были ее собственными.

— С какого счета? — удивленно переспросил он.

Бронвин нахмурилась.

— С того, что был у меня до того, как мы поженились.

— У тебя все еще оставался счет на девичью фамилию?! — вскричал он. Бронвин вздрогнула. Она понимала, как это должно выглядеть с его стороны. — Зачем? Ты планировала бросить меня?

— Нет. Я просто забыла его закрыть. И ты не в праве упрекать меня. Когда ты выгнал меня, я подумала, что…

— Что я позволю тебе и ребенку умереть с голоду на улице? — яростно перебил ее Брайс.

Бронвин хотела возразить, но не нашла чем. Вспоминая все лишения, что претерпела, она подумала, что, наверное, стоило использовать деньги Брайса. Сейчас то решение казалось глупым, но тогда в нем был смысл.

— Брайс, — попыталась объяснить она, — после четырех месяцев я потеряла всякую надежду. В тот момент я считала, что ты не заслуживаешь ни Кайлы, ни меня. Мне было необходимо оставить тебя позади и двигаться вперед, а с твоими деньгами я не могла это сделать. Я не хотела быть обязанной мужчине, который ясно дал понять, что мы ему не нужны. Я чувствовала, что не в вправе пользоваться твоими деньгами.

— Не в праве? — Брайс ухватился за эти слова, очевидно отклонив все остальное. — Я даже не знаю, что сказать на это. Я отец Кайлы, и она имеет все права. Ты могла бы забыть о своей мелочности и в первую очередь подумать о ее потребностях!

— Прекрати! Я сделала все возможное для нее. Ты выгнал меня. Откуда я могла знать, что ты изменишь мнение. Насколько мне было известно, ты не желал ребенка, а значит, она не имела права на то, что принадлежало тебе. Кайла ни в чем не нуждалась. Пусть на ее одежде и игрушках не было дизайнерских лейблов, но я любила и лелеяла своего ребенка. Я хорошо о ней заботилась, и не смей намекать на что-то иное!

Брайс снова молчал и глядел на нее каким-то странным взглядом.

Бронвин вызывающе вздернула подбородок, сжала кулаки и зло уставилась на него в ответ.

— Во сколько ты встречаешься с Алисой?

Она моргнула, удивляясь и одновременно радуясь, что он не стал продолжать спор, и посмотрела на часы.

— Минут через тридцать.

— Ты вернешься?

— Прости, что? — не поняла Бронвин.

— Ты ведь не сбежишь снова?

Она была ошарашена, поскольку этим вопросом Брайс показал всю глубину своей уязвимости и незащищенности.

— Э-э… н-нет… Кайла… — пробормотала она.

Брайс кивнул, поняв, что она не оставит дочку.

— А, если бы не Кайла, ты бы вернулась? — Казалось он задал вопрос, прежде чем успел себя остановить, и тем самым раскрыл больше, чем хотел.

Бронвин заколебалась и отвернулась, обдумывая ответ, и, видя ее неуверенность, Брайс махнул рукой.

— Забудь. Глупый вопрос, и не такой уж важный. Пока ты не собираешься увести от меня Кайлу, мне все равно, что ты делаешь. — В его голосе не было убежденность, а сами слова казались просто бравадой.

Они старались не смотреть друг на друга, боясь правды, что могли прочесть в глазах.

— Ну, мне пора, — пробормотала Бронвин, поднимаясь на ноги.

Брайс тоже встал и взял ее за руку.

— Подожди.

Она осторожно поглядела в его хмурое лицо. Было похоже, что Брайс и сам не знал, что собирается сказать и зачем ее остановил.

— Я не хочу, чтобы ты ехала одна, — словно бы нехотя, сказал он. — Одни из ребят поедет с тобой.

Бронвин вздохнула. После того, как они поженились, ее повсюду сопровождала целая команда охранников. Она постоянно жаловалась на это, и Брайс, чтобы успокоить, предложил сократить количество охранников до одного. Бронвин согласилась, потому что один лучше целой команды, но ей все равно было неуютно с таким демонстративным проявлением богатства.

— Я не желаю, чтобы за мной полдня таскался какой-то качок, — резко заявила она.

Брайс поджал губы.

— Я попрошу Кэла позаботиться об этом.

Кэл был главой службы безопасности. Это был тихий мужчина, который в свободное время любил читать сонеты Шекспира. Он нравился Бронвин, и она была рада узнать, что Брайс не уволил его после той судьбоносной ночи два года назад. Бронвин тогда хотела устроить романтический вечер только для нее и Брайса, поэтому отпустила весь персонал и охрану, в том числе и Кэла. Вероятно, из-за этого у нее так легко получилось сбежать из дома.

— Рада слышать, что Кэл все еще работает на тебя.

— Он теперь мой личный телохранитель. — Брайс неловко откашлялся и нерешительно спросил: — У тебя все еще есть номер моего телефона?

Бронвин кивнула.

— Если тебе что-то понадобится, если почувствуешь себя плохо, позвони мне.

— Брайс, — она ободряюще улыбнулась, — я в порядке, но, если случится маловероятное и это изменится, я позвоню.

— Не смейся надо мной, Бронвин, — холодно произнес он.

Она встревожилась, что Брайс неверно понял ее и покачала головой.

— Я не смеюсь. — Она потянулась к его щеке, но Брайс отошел.

Бронвин замерла с поднятой рукой, он несколько мгновений смотрел на нее, а затем сказал:

— Кэл встретится с тобой в гараже. Пусть он ведет машину, — он отвернулся и вышел из комнаты.

Бронвин вздохнула, тоскливо посмотрела ему вслед, а затем расправила плечи и тоже ушла.

Глава седьмая

Бронвин

Бронвин и Алиса прекрасно провели время. Они пообедали, сходили в клинику, где Бронвин записалась на занятия по изучению языка жестов и условились, что их встречи станут регулярными — один раз в неделю, как раз в те дни, когда Бронвин будет посещать занятия.

Однако дома Бронвин ждал настоящий хаос. Еще с порога она услышала громкий плачь Кайлы и поспешила в гостиную, где застала такую картину: Брайс держит извивающуюся зареванную дочку и безуспешно пытается ее успокоить, а Селеста стоит в стороне и нервно заламывает руки, глядя на них.

— Что здесь происходит?

Услышав ее голос, Кайла еще больше заплакала, вырвалась из отцовских рук и заковыляла к Бронвин.

— Кайла бо-бо́! Мамочка, Кайла бо-бо́!

У Бронвин сердце оборвалось, когда она поняла, что это не просто истерика — Кайле правда больно. Она подхватила дочку на руки, прижала к груди и с гневом посмотрела на Брайса.

Его лицо было непроницаемым, взгляд отрешенный.

— Что ты с ней сделал? — напустилась на него Бронвин. — Я оставила ее под твоим присмотром, и к чему вернулась?

Кайла расслабилась в знакомых объятиях матери, перестала плакать и теперь икала ей в грудь.

— Что случилось? — Бронвин наступала на Брайса точь-в-точь как львица, защищающая своего детеныша.

Он опять промолчал. В глазах не единой эмоции, лишь плотно сжатые челюсти выдавали напряжение.

— Ответь мне! Она плачет так, только если ей больно. Почему ей больно?

Брайс, словно через силу, посмотрел на Кайлу, которая почти успокоилась и, сопя, сосала палец.

Поняв, что не получит от него ответ, Бронвин тщательно оглядывала дочку и не находила никаких серьезных травм, пока не увидела ее голые ножки. Под ногтем на большом пальце виднелась кровь, а сам палец покраснел и немного распух. К счастью, при ближайшем рассмотрении оказалось, что это просто сильный ушиб, и паника, туманившая разум, начала отступать. И вот тут-то Бронвин поняла, что, напустившись на Брайса, нанесла гораздо больший ущерб, чем получил палец Кайлы: обвинив его, она показала свое недоверие.